Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2006
Гундарин Михаил Вячеславович, родился в г. Дзержинске Горьковской обл. в 1968 г. После окончания факультета журналистики МГУ (1991 г.) живет в Барнауле. Преподает в Алтайском государственном университете (кандидат философских наук, доцент). Пишет стихи и прозу. Член Союза российских писателей. В Барнауле опубликованы книги стихов “Календарные песни” (1994), “На экране” (2000), “XXX” (2006), а также ряд прозаических произведений.
Ноябрь
Довольно пылких снов и безнадежной лени!
Я подошел к окну и выглянул в окно.
Сгустились облака, и удлинились тени.
Сегодня выпал снег, а в комнатах темно.
А улицы полны ликующего сброда
Пушинок ледяных, насаженных на нить.
Как неумелый стих, как детская свобода,
Они — писал А.С. — предполагают жить,
А глядь, как раз помрут. Нам тоже, дорогая,
Невесело с тобой в начале ноября,
Когда между домов печально умирает
Наш негасимый свет (стихами говоря).
А кстати-ка — тащи
разрозненные томы!
Отправим наконец поэзию в полет!
Ивановской тоски, кибировской истомы
Застывшая земля нетерпеливо ждет.
Пусть станет ей теплей под этим одеялом,
Пусть прорастет к весне ритмическая вязь,
Себя — писал В.В. — рифмуя с идеалом,
Цветами,
и травой,
и ветром становясь…
Старый поэт
Фрагмент
Дмитрию
1
Дочиста съеденной речи крошки —
острые, словно от сухарей,
видишь, протягиваю в ладошке
для привлечения голубей.
Люди в домах, мутный свет в окошке,
им не надо пищи моей.
Так и случилось. В плаще потертом,
в кепке, болтающейся на глазах,
перекрывавший миру аорты,
Ныне оставшийся в дураках,
молча стою. Разновидность спорта —
окормление малых птах.
Выше взлететь, тяжелей свалиться —
так я в гордыне своей хотел.
В общем кипенье перевариться,
о пустоту раскрошиться (мел)…
Все получилось у очевидца,
преодолевшего свой предел.
2
Начинай же. Я за тобою
со своей небольшой бедою,
со своей золотой трубою —
пионерским зовется горн.
Вечер вновь лимонадом полн.
Здравствуй, Алка, и здравствуй, Светка,
первой встречи пустая клетка.
Вот на память сухая ветка —
наш посланец назад летит,
выковыриваясь из орбит.
Это гимн выпускному классу,
порастраченному запасу,
карабасскому Барабасу.
Неуместный звучит свисток,
затянулся зарей Восток —
дело на полчаса, дружок.
3
…А потом я пошел и вымолвил,
только тем ничего не вымолил,
обломался, пошел на слом.
Та девица звалась Молекулой,
я же вовсе не был Калигулой,
да, хорошим, но не орлом.
Подари мне своих родителей,
дева света, и осветителей,
что идут тебя освещать.
Завещай мне землю и фабрику,
да, засранцу, но вряд ли бабнику,
отказавшая нежить-блядь.
О проклятое бремя молодости,
дай мне силы для новой подлости,
заколдуй мою злую тень!
Разрешенного лета радости,
пищеблоком пропахшие сладости,
просто скисшая дребедень.
4
Мы с тобою повстречались. Было душно, было жарко.
Я сказал: на дискотеке будешь мне женой, а ты,
улыбаясь, отвечала: эта дырка, эта арка
(две на каждый на динамик) просто марка пустоты.
Ты не даришь мне подарка, а подарки так просты.
Мы с тобой сидим в буфете, есть две пиццы и хот-доги,
у тебя такое платье, что запутались цвета.
Мы с тобой уже не дети, но не люди и не боги,
у тебя такие туфли, у тебя в душе мечта —
быть одною из немногих, но немногих неспроста.
Я бы съел тебя на завтрак, я бы выпил это море
с серебристыми ногтями да помадой золотой.
Я стесняюсь продолженья, я теряюсь в разговоре,
уже поздно, уже страшно, уже всем пора домой.
Словно надпись на заборе, ночь окажется простой.
5
По рублю,
говорю, сука,
и
по декабрю,
ну-ка:
— Голливуд, гори!
Сообразим,
понимаешь,
сразу на-
вообразим
что. Убегаешь?
Не беда это, а война.
Не такою
жизнь,
не такою
Он обещал мне, а
с закуской, с маслинами, ухою, икрою.
Слова
грели
чтоб всех,
чтобы их ели.
Чтоб вверх, так вверх.
……………
А ты попробуй!
6
Эти улицы темны
эти улицы пусты
но ведь мы
с пустотой на ты
я использован сполна
я использован зазря
но она
знает теперь, что такое заря
предварительный заказ
показательный закос
двое нас
лишь я и ее барбос
мы по лезвию ножа
я ответил ей ложись
говорю госпожа
ведь такова вот жизнь
не хочу говорит затем
уходит знать в туалет
я в ее квартире номер семь
а ее уже вовсе нет
7
Деревья осыпаются. Налево,
Туда, иду задумчиво. Налево
Виниловый тяжелый винегрет.
Зима глядит совиными глазами.
Сплошной дум-дум в компьютерном вокзале,
Мучительный, как черный пистолет.
Любви моей в раскрашенное небо
Сегодня я смотрел, как будто в небо,
Как некогда описывал Рабле.
Устали раскавыченные чресла,
Устал стакан, устала и канистра,
Устала хризантема на столе.
Я обещал себе во имя жизни
Уже не думать о грядущей смерти,
Что лезвие наводит на язык.
Она теперь одна, в пустой квартире,
Откуда я ушел, в какой-то мере
Заполнив надлежащие пазы.
Там лоджия стеклянная. Там двери
Железные. Там-там по крайней мере
Бывало много разного того
Компьютерного, стало быть, съестного,
Диванного, алмазного, такого,
Что там она и больше ничего!
2002
Майское утро
Поэма
Которые стекло чтут ниже минералов.
Ломоносов
1
Куда податься человеку
Холодным утром в полшестого?
Базар, вокзал, кино, аптека —
Закрыто все. И это слово,
Однажды сказанное трижды,
Опять на языке вертится.
И мы на все готовы, лишь бы
К утру домой не воротиться.
2
Ходи, живи среди тумана.
Как холодны его витрины!
Как серебрится неустанно
Весенней ночи паутина!
Ей мало дела до рассвета,
Она черты лица любого
Так исказит своей пометой,
Что даже ко всему готовый
Прохожий разведет руками,
Не зная, радоваться встрече
Как запоздавшей телеграмме
Или бежать.
Как эти речи
Седого друга мне знакомы!
Пятнадцать лет одно и то же,
Но он не может по-иному,
Почти никак уже не может.
Ну что ж, прощай. Тебе направо,
А мне, зеркальному, налево,
Где улыбается лукаво
Стеклопакетов королева.
Она окно свое открыла
Для всех вполне определенно,
И эта стать, и эта сила
Мощней, чем наша оборона!
3
Темны далекие кварталы,
Где ожидают нас напрасно,
Где с каждым разное бывало
(По преимуществу — прекрасно!).
Где помидорная рассада
Свои мясистые ладони
К стеклу протягивает жадно,
Но никогда его не тронет.
А мы считаем поименно
Центральных улиц перекрестки,
Мы здесь почти что незаконны,
Как на свидании подростки.
Горчит предутреннее небо,
В нем нет ни меда, ни ванили.
И мы не сыщем места, где бы
Все наконец про нас забыли.
4
Вот милицейская машина,
Death car на уличном жаргоне.
Но есть особая причина
Тому, что нас никто не тронет.
Литературные герои,
со дна туманного колодца
мы движемся недружным строем,
поодиночке, как придется.
Смотрите, милиционеры,
Как мы проходим по бордюру,
И черта с два к нам примешь меры,
Несуществующим де-юре.
Безумны и неуязвимы,
Мы промелькнули краем парка,
Где в тесном гипсе херувимы
(О, как же жутко им и жарко!).
Но мы минуем их, поскольку
Мы там уже однажды были
И каждой жилкой, каждой долькой
Сполна за это заплатили!
5
Здесь было снега по колено —
В пустом январском переулке.
Тот снег был кровью в наших венах,
Монетою на дне шкатулки.
Мы пересохли, обнищали
И этой ночью не сумели
Забыть весенние печали,
Вернуть веселые метели.
Как долго таяла свобода
Мечтать, чтобы твоя квартира
Меня, как шторкой дисковода,
Укрыла от чужого мира.
Твой дом на выцветшей аллее,
Твои мечты — о невозможном,
Тебя покинуть не жалея
Сегодня было так несложно.
Где часу час хребет ломая,
Уже шестым бредет по кругу
Под звон проснувшихся трамваев,
Не понимая эту муку —
Там я, обещанный кому-то,
Кто правит полуночью зыбкой,
Все вспоминаю ту минуту,
Когда вернул ключи с улыбкой.
Они бетонные ступени
Прожгли до самого подвала,
Прогнали праздничные тени,
И наконец весна настала.
И вот он, май. Светло и блекло
Уже над самой головою,
И сквозь предутренние стекла
Любовь и злоба — все чужое.
6
А за стеклом универмага
Бессонным играм ночи мало,
И мне хватило б только шага,
Чтоб оказаться в центре зала,
Чтобы увидеться поближе
С полубезумными вещами.
Они мне лгали — и они же
Все не напрасно обещали.
Ведь слаще не было интриги,
Чем очаровывать предметы.
Когда-то это были книги,
Чуть позже — видеокассеты.
Потом — одежда и ботинки
С клеймом нездешнего зачатья.
Возможно, модные пластинки,
Простые, как рукопожатье.
Я получал от них немного,
Они хотели жить иначе.
И если разбираться строго,
Понятно, кто был одурачен.
И я, конечно, не сумею
Осилить вброд стекло тугое.
Оно мучительно алеет —
Светает за моей спиною.