Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 2006
Урчит немое, камни моя,
То срочно скалы огибая,
То прочь устало убегая.
Время
Б.М.В.Поговорим с тобой о времени,
Ему назначено, однако,
В физической системе не
Иметь минусового знака.
Латинским бесом нарисовано,
И задано идеей вражьей.
Я видел, как оно спрессовано
Под глыбами в памирском кряже.
До времени, пока не ожило,
Для управленья миром, мило
Хранится в ящичках, уложено
В них как хозяйственное мыло.
С ужасным “бременем” рифмуется,
Имеет дьявольский эпитет,
Взорвавшись, снова не спрессуется
В уютный параллелепипед.
Причина обгоняет следствие,
За хвост схватив его игриво.
Мы все здесь терпящие бедствие,
Последствия большого взрыва.
Желтеют листики зеленые
И вешняя вода спадает.
Мы мчимся ветром унесенные,
Естественно спросить: куда я?
Где вы, где вы, буфетные слоники,
И в трусах по колено, борцы?
Вся эпоха как кадр кинохроники,
Где гуляют одни мертвецы.
Поговорим с тобой о времени,
Все, что ни скажем, будет мимо.
Ты лучше как-нибудь соври мне,
Что время, мол, неощутимо,
Предмет не взвесить, не пощупать,
На завтрак с булочкой не схрупать,
Нет запаха, нельзя измерить,
Попробуем в него не верить.
У синя-моря в Партените
На берег сядем в голом виде,
Стихи любимые читая,
Считая за волной волну
И постепенно забывая,
Что мы у времени в плену.
9 мая 2005 года
Алику ХануковуПрощай, Арон, поток сознания
Нам возвращает трубы медные:
Оркестры, праздник, ликование
И утро майское победное.
Сейчас шумиха небывалая
Мучительна для сердца сирого —
И победителей не стало,
Да и победа эта Пиррова,
Но совместились с грозной датою,
Какой-то силой роковой,
И дружбы год шестидесятый,
И смерти день сороковой.
Прощай, Арон, поток сознания
Несется к месту назначения,
О чем нельзя узнать заранее
А только после приключения.
Дрожат нагие души робкие —
Призывники в военкомате —
И ждут, когда их по головке
Придет погладить Богоматерь.
Выходит Петр привратник справиться:
Кто из Москвы, а кто из Питера?
Бесцеремонно в душу пялится
Глазное яблоко Юпитера.
Прощай, Арон! К чему мечтания
И домыслы, что нас коробили?
Реален лишь поток сознания,
Оно и есть перпетуум-мобиле.
Давным-давно, еще за партами
Мы знали, мысль не уничтожится,
Мы были юными Сократами,
Нам было не о чем тревожиться.
Прощай, Арон, рукопожатия,
Тепло руки и жар сердечности,
Венкам подобные объятия
Плывут вслед за тобою в вечности.
Поток сознания, зияние,
Часть нам неведомого здания,
Что недоступно пониманию,
И превосходит ожидания.
На берегу моря
I
Там дальше Терек и Казбек,
Все дико, зелено, курчаво,
А здесь Кавказ берет разбег —
Кавказского хребта начало.
Вначале наблюдаем мы
Не горы, а скорее склоны,
Не склоны даже, а холмы,
Похожие на терриконы,
Где ни травинки, ни куста,
Все мусор… и душа в засоре,
И с правой стороны пуста,
А левую вбирает море.
II
Напрасно я искал ее и звал,
И окликал, и плакал, и аукал,
Душа моя ушла, как кот в подвал
И там забилась в самый темный угол.
И в тот же миг исчезла красота,
Такое, братцы, приключилось горе,
Я вижу все и видеть перестал,
Я вижу море и не вижу моря.
III
Я думал, что душа убита,
Забита, загнана в тартар,
Что прокатилось войско быта
По ней как полчища татар.
Что стала тленом, сором, вещью,
Что превратилась в грязи ком,
А вышло, что еще трепещет,
Еще поводит плавником.
Шестикрылый Серафим
Я точно помню этот миг
И точно помню этот вид
Когда он в душу мне проник,
Испепелявший душу стыд.
Тот стыд, который не назвать,
Тот стыд, который не стереть,
Тот стыд, который не изъять,
Тот стыд, с которым — умереть.
Сам самому себе постыл,
Я ночью шел через пустырь
Сквозь недостроенный район
И слушал карканье ворон.
Нагромождения камней
Темнели словно острова,
Холодным отблеском огней
Светилась вдалеке Москва.
Вдруг разорвав покровы туч,
Упершись в звездный потолок,
Возник не пламень и не луч,
Не смерч, не плазменный поток…
То был ли свет, пронзивший свет,
Свет от объектов внеземных,
Иль Серафима силуэт
В сияньи всполохов ночных.
То мог быть исполина стан,
Перед которым я был гном.
То образ был иных пространств
И миг во времени ином.
Упершись в звездный потолок,
Он гнев и ярость излучал.
Я объяснить его не мог,
Но понял, что он означал.
Как труп я перед ним лежал
В сознаньи горького стыда.
А город от него бежал,
Как убегают поезда.
Черный квадрат
Черный квадрат — это наша спесь,
Наша низость и наш ад.
И в час, когда все закончится здесь,
Там будет черный квадрат.
Черный квадрат поглотит миры
И звезды, и белый свет —
Все слопать рад черный квадрат,
Назад возвращенья нет.
Но есть спасенье: весной в лесу
Почувствовать запах смол,
С разбега уткнуться лицом в росу
И крикнуть: “Король гол!”
Ангел
Весной в березовой роще,
Где луч пробивает листву,
Ангел крылом полощет
Апрельскую синеву.
Он весь из солнца волокон,
Он весь меж ветвей просвет.
Взглянул ненароком — вот он,
Вгляделся пристальней — нет!
Воскресение
М. СтепановойСмотрел я на восход малиновый
И голову назад закидывал,
Такого сине-сине-синего
Еще никто из вас не видывал.
Идет толпа многомильонная,
Идут себе и не толкаются,
И все до одного влюбленные,
И все друг другу улыбаются.
От встречного не надо пятиться,
Раз настроение весеннее.
Я говорю, — сегодня пятница?
Мне отвечают, — воскресение!
И вдруг я вижу, что у дверочки,
Ведущего в неясность входа
Стоят мои друзья и девочки
Из пятьдесят восьмого года.
Стоит Борис и Танька с Дашею,
С кем целовались мы и пили,
От времени не пострадавшие,
Такие в точности как были.
Они смеются, корчат рожицы
И делают глазами знаки.
Башка в жару и мне неможется,
Я думаю — все бред и враки,
Но что-то мне сказать торопятся
Сюда пришедшие оттуда.
А сердце бьется и колотится
И все никак не верит чуду.
30.07.2005