Стихи. С литовского. Авторизованный перевод Юрия Кобрина
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2005
Земля
Тяжка его земля.
В стороне — дороги и поля.
Позабудь про вечный непокой:
Вce равны пред матерью-землей.
Стали общими, кто скажет, нет? —
Избы, пчелы, яблоневый цвет.
И прохлада мягко к сердцу льнет,
Словно мама за руку ведет.
Здесь излечится убогий от горба.
Вор в шиповник превратится, вот судьба!
И отплачут смолами за нас
Сосны всех в прощальный черный час.
Ни во что не веря, веришь ты
В обновленье этой вот земли.
Ничего нет горше пустоты…
Все близки, — кто рядом здесь легли.
Понимаешь, видно, только тут,
Как домашний — дорог нам уют,
Где бормочет в теплоте сейчас
Снадобьем целебный хлебный квас.
Без ответа
— Отзовитесь, люди! — кричу.
Изнываю, томлюсь без вас,
Не сомкнуть этой ночью глаз.
Говорю себе: жди! — столько лет.
(Много места одной на земле!)
На коленях стою до утра.
Где же дети, что спали вчера?..
Марионетки
И для чего не стоит жить.
В обоих случаях жестокой
Ценой приходится платить.
Мертвящей тишиной, молчаньем
За разговор, неразговор.
За каждый след в снегу случайный
И за надеждой полный взор.
Платить за то, что боль проходит
В спектакле жизни. Тишина…
Она мила, сиесты вроде,
От времени отделена.
Марионетки тихо бродят.
И ты, наверно, среди них.
Ты движешься, пока угоден,
Но будешь остановлен вмиг.
Посуда
Черепков был щемящим и мелодичным.
И плеснулась рука понапрасну вдогон…
Плачу я.
Были в ней молоко, ледяная вода.
Было в сумерках дома свое и родное.
Все посуда умела принять и отдать.
Было в глиняных мисках что-то живое.
Претерпела немало она на веку.
Даже больше, чем это возможным казалось.
… не собрать я осколков никак не могу, —
Как бы больно в колени они ни вонзались.
Любовь
И — кто не умер как будто? —
Тьму и снег белый со склонов
Вызвал к себе наутро.
Вызвал. Они и остались.
Нет, тишины не будет:
Вырвалась птица из стаи.
Вскрикнула, значит, любит.
Любит… Пойдем же вместе.
Выведет путь к саду.
Птица поет песни.
Любит. Чего еще надо?..
Слова
Что вырастет трава, мечтала.
Ждала: вот вызовут меня
Свидетельствовать правду в зале.
Но не сказала никому
Я ничего. Немою стала.
Не вымолвленные от мук
Слова я горько погребала.
Над холмиком
Восходит куст.
Трава восходит
К небу с верой.
И ожиданья
Тяжкий груз
Повис
На обнаженных нервах.
Правда
И — пожалею не раз.
Все скрыла глухая тьма,
Из прошлого нет письма.
Дверь приоткрою без слов, —
Но нет четырех углов,
Нет крыши над головой,
Свод неба — серый, пустой,
И слезы мне застят свет, —
Где мои дети? Их нет…
Но под землей ледяной
Ожил цветок голубой!
И задремала руда.
Я некрасивая? Да!..
Что ж, уж такая, как есть!
Не страшно…
К чему мне лесть.
Нет никого…
Кто, ответь,
Смотрит сквозь голую ветвь?
Королевство
Давит с каждым днем венец сильней.
… Ведь давно отпеленали детство
Мы своих нецарственных детей.
И давно уже застыло время.
Стрелки, правда, вздрогнули, сместясь.
Не на волоске ль повисло бремя
Наших чувств и болей? Мы сейчас
Вместе. Но боюсь сказать, — что будем.
(Как, когда такою стала я?)
Делятся на половинки люди,
Целое, единое двоя.
Не сверкают камни. Но мерцают
На короне имена людей.
Верю, что не омрачишь лица мне, —
Раз объединил, то — и владей!