Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2005
* * * Что мне этот мальчик на экране В фильме про позавчерашний век? Крепостные девушки, дворяне, Государь, наследник — имярек. «Ах, когда я вновь увижусь с вами?..» Эта сказка вовсе не нова. Он моими говорит словами, Потому что я пишу слова. Я же знаю все, что будет дальше — По сюжету да и по судьбе. Почему же мне не видно фальши В павильонной сделанной избе, Где в трубе завоет страшный ветер, Режиссер скомандует: «Мотор!» Столько лет уже живу на свете, А еще живая до сих пор. И еще могу в ненастоящем, (Там, где ради денег правды нет), Вдруг со взором увидать горящим Мальчика. И… оправдать сюжет. * * * Моя ранняя любовная лирика Так и норовит перейти в постпозднюю: Водит меня по кофейням, Смотрит ностальгическим взглядом, Дарит конфеты «Коркунов» (Таких в нашей юности не было). Все равно ничего у нее не получится! Но пасаран! Враг не пройдет! В огне брода нет! Победа будет за нами!.. ... Ну, разве что только вот это одно стихотворение... Да и то — верлибром. * * * Оле Михайловой В Трехпрудный, Оля, позови, Где чай и разговоры долги. Моя история любви У вас стоит на книжной полке. Я растеряла все слова И все отплакала романы. Какая песня без баяна, А стих без самолюбова- Ния… — И это не случайно Не уместила в строчку я: Метафора — что окончанья Не будет. И уже семья В двери ворочает ключами. Сейчас прервется тет-а-тет, И от стихов вернемся к драме, И будем сочинять сюжет, Чтоб зарабатывать на хлеб, Чтоб наши мальчики взрослели. Своих писательских судеб Мы для детей не пожалели. Пьет кровь продюсер. На крови Вся жизнь стоит. Стоит — не гнется. Моя история любви Мне с книжной полки улыбнется. * * * Говорят, стрелял кому-то в спину. То есть на войне как на войне. Это ж с ним мы пели «Бригантину» И сидели в школе на окне. И стихи взволнованно читали Про грозу, про «не любил овал», Что мы тоже «угол» рисовали. Вот он угол и нарисовал. От смешного мальчика-солиста — До тюремных окон… «Нет! Постой! «Флибустьеры и авантюристы по крови упругой и густой…!» Знали б мы, примерив гимнастерки В конкурсе на песню прошлых лет… Частный бизнес, крупные разборки, Настоящий то есть пистолет… Может быть, страна не виновата, Предложив крутые виражи?.. Как же, ох, по-разному, ребята, Поколенье вписывалось в жизнь. Кто вписался, кто не смог вписаться, Кто уехал, кто погиб уже… Что осталось? Школьный гул оваций В актовом на пятом этаже. * * * Ты бы к ней прислушивалась чаще — Ведь она была тебе знакома — К музыке случайной, настоящей, Больно полоснувшей по живому. Ведь она в тебе звучала раньше, Почему ж теперь все реже, реже?.. Почему ж теперь все дальше — дальше — Промелькнет, аукнется, забрезжит?.. Слышишь, слышишь? — вон она играет — Что ж ты не летишь, крыла расправив? Потому что музыка сжигает, Ничего для жизни не оставив. Потому что хватит — «ногу в стремя». И по всем законам мирозданья Вдруг однажды наступает время Пересиливать свои метанья, Чтобы к близким стать добрей и ближе, Чтобы дать покой им хоть немного… Башлачев же или Боря Рыжий… Нет, не мне судить их, слава Богу… * * * Ну что тебе? Ну что тебе? Ну что?! Не может быть! И ты, конечно, врешь все! Но помашу, когда ты обернешься. Меня еще ТАК не любил никто. В шинели почему-то, не в пальто, Мелькающей на белом через клены. И долго еще — может быть, лет сто Я буду замирать — на цвет зеленый. Но треснет зеркало. Уже не то. И будет все разыграно по нотам — С дорогой, снегом, следом, поворотом... Меня еще... ТАК не бросал никто. * * * Проснешься в дому — не пустом, На утренней встанешь звезде. Заводят мотор за окном, И жизнь происходит везде. Ребенок с улыбкою спит И вскочит — ему только свистнь. И чайник когда закипит — Прекрасной покажется жизнь! * * * Может быть, это поезд качнулся, Как качаются все поезда. Я спросила: «Надолго вернулся?» — И услышала вдруг: «Навсегда». Не стучите, колеса, потише. Все слилось — люди, надписи, дверь… Сколько лет я хотела услышать Это слово. И что же теперь? Это жизнь надо мною смеется. Я сама над собой хохочу. Гул колесный в висках отдается — Не-хочу-не-хочу-не-хочу. Мне т-а-к много от жизни не надо. Столько взять я уже не могу. «Ты не рада?» — «Ну, что ты! Я рада»… И, прощаясь, кивнуть на бегу. * * * Шли стихи по одному, И потоками, и разно, Посвященные кому? — От соблазна до соблазна, Шли стихи, как никогда, Наплывая друг на друга, В те счастливые года, Где любили мы друг друга, Где еще хватало сил На надежды и страданья, А сейчас меня спроси – Только деньги на такси, Только улицы названье... И мужской поймавши взгляд, Не волнуешься нисколько: Боже мой, да пусть глядят — И ни сладко, и ни горько. Крах души или прогресс, Если больший, несомненно, Вызывает интерес — Есть ли разум во Вселенной?.. * * * Суеверие вовсе не каждого губит. Лепестки я упорно пускала в полет, И на третьей ромашке мне выпало «любит», А сначала, что «плюнет» и «к черту пошлет». И поднявши глаза от июльского сада, Я победно откинула челку со лба, Потому что я выбрала то, что мне надо, А не то, что навязывала судьба. * * * Сережка Райский. Он теперь в раю. Он отработал эту жизнь свою По-честному. Смешной и беззащитный. Он никого ни в жизнь не обижал, Он плохо математику решал И внешне был неловкий и невидный. Чужие били — заступался класс, А он спасал на КВНах нас: Он так смешил — «покатывалась» школа. Потом на «скорой помощи» спасать Он стал людей. А дальше описать Мне не хватает «жгущего глагола». Он был убит. Зачем и почему — Никто не знает. За него в тюрьму Никто не сел. В ту ночь мне школа снилась. И класса рядом не было, когда Его такая тихая звезда В морозном темном небе засветилась. * * * Когда на даче нету света, Поскольку буря пронеслась, Сидишь себе в разгаре лета И со вселенной ищешь связь. В сравненье с миром за песчинку Себя почувствовала чтоб. Но в идеальную картинку Вдруг сложится калейдоскоп. И этот сумрак от осоки Ползущий, наводящий дрожь, И эти жизненные соки, В тебе играющие все ж! – Чтоб выходя в пространство, смело, Крылом электропередач Не задевая, полетела Над крышами соседских дач… Туда, где ты, еще сутулясь, Выводишь буковки с трудом, Где детство, отрочество, юность И все, что там еще потом. И мама, очень молодая, В ночи на кухне у окна Сидит над картами, гадая, Опять в кого-то влюблена. И парты школьные — рядами! И волейбольный мяч — лови! И туфли — красные, как знамя Твоей трагической любви. ОН не оценит эти ноги! Но листья жгут — они дымят. И древнегреческие боги Реальный идеал затмят. И курсовая по «античке» Прервет линейность бытия!.. Мужчина, чиркающий спички, И эта фраза: «Ты… моя…» И Фрост, и Бродский, и Булгаков, И чувство боли и вины, И много-много всяких знаков Эпохи, времени, страны… И дальше, дальше — жизнь, пелёнки, Театр встреч, «удар весла»… И, как засвеченные плёнки, Быть может, что-то не спасла… А что спасла — берите, нате… И этот долгий взгляд в упор, Когда вторгаются некстати В судьбинный важный разговор… И все срастется по-другому… Картинка сдвинется, замрет… … Но издали, услышишь, к дому – Ватага мальчиков идет. Смеется новое столетье! Им приключенье — света нет! Какое счастье — жить на свете! — Подумаешь, и вспыхнет свет. * * * Я слышу звук. И я иду на звук. И тетива сгибает тонкий лук. Оленье племя покидает луг. И звездный циркуль завершает круг. И настигает ветра чистый свист. И ноту верхнюю легко берет солист. Поток воды — на слух — вполне искрист. Все умещается в один тетрадный лист. Прости меня. Сквозь этот свет и тьму, Печаль и смех, свободу и тюрьму... Я слышу звук. И я верна ему. И больше в целом мире — никому.
* * * Что мне этот мальчик на экране В фильме про позавчерашний век? Крепостные девушки, дворяне, Государь, наследник — имярек. «Ах, когда я вновь увижусь с вами?..» Эта сказка вовсе не нова. Он моими говорит словами, Потому что я пишу слова. Я же знаю все, что будет дальше — По сюжету да и по судьбе. Почему же мне не видно фальши В павильонной сделанной избе, Где в трубе завоет страшный ветер, Режиссер скомандует: «Мотор!» Столько лет уже живу на свете, А еще живая до сих пор. И еще могу в ненастоящем, (Там, где ради денег правды нет), Вдруг со взором увидать горящим Мальчика. И… оправдать сюжет. * * * Моя ранняя любовная лирика Так и норовит перейти в постпозднюю: Водит меня по кофейням, Смотрит ностальгическим взглядом, Дарит конфеты «Коркунов» (Таких в нашей юности не было). Все равно ничего у нее не получится! Но пасаран! Враг не пройдет! В огне брода нет! Победа будет за нами!.. ... Ну, разве что только вот это одно стихотворение... Да и то — верлибром. * * * Оле Михайловой В Трехпрудный, Оля, позови, Где чай и разговоры долги. Моя история любви У вас стоит на книжной полке. Я растеряла все слова И все отплакала романы. Какая песня без баяна, А стих без самолюбова- Ния… — И это не случайно Не уместила в строчку я: Метафора — что окончанья Не будет. И уже семья В двери ворочает ключами. Сейчас прервется тет-а-тет, И от стихов вернемся к драме, И будем сочинять сюжет, Чтоб зарабатывать на хлеб, Чтоб наши мальчики взрослели. Своих писательских судеб Мы для детей не пожалели. Пьет кровь продюсер. На крови Вся жизнь стоит. Стоит — не гнется. Моя история любви Мне с книжной полки улыбнется. * * * Говорят, стрелял кому-то в спину. То есть на войне как на войне. Это ж с ним мы пели «Бригантину» И сидели в школе на окне. И стихи взволнованно читали Про грозу, про «не любил овал», Что мы тоже «угол» рисовали. Вот он угол и нарисовал. От смешного мальчика-солиста — До тюремных окон… «Нет! Постой! «Флибустьеры и авантюристы по крови упругой и густой…!» Знали б мы, примерив гимнастерки В конкурсе на песню прошлых лет… Частный бизнес, крупные разборки, Настоящий то есть пистолет… Может быть, страна не виновата, Предложив крутые виражи?.. Как же, ох, по-разному, ребята, Поколенье вписывалось в жизнь. Кто вписался, кто не смог вписаться, Кто уехал, кто погиб уже… Что осталось? Школьный гул оваций В актовом на пятом этаже. * * * Ты бы к ней прислушивалась чаще — Ведь она была тебе знакома — К музыке случайной, настоящей, Больно полоснувшей по живому. Ведь она в тебе звучала раньше, Почему ж теперь все реже, реже?.. Почему ж теперь все дальше — дальше — Промелькнет, аукнется, забрезжит?.. Слышишь, слышишь? — вон она играет — Что ж ты не летишь, крыла расправив? Потому что музыка сжигает, Ничего для жизни не оставив. Потому что хватит — «ногу в стремя». И по всем законам мирозданья Вдруг однажды наступает время Пересиливать свои метанья, Чтобы к близким стать добрей и ближе, Чтобы дать покой им хоть немного… Башлачев же или Боря Рыжий… Нет, не мне судить их, слава Богу… * * * Ну что тебе? Ну что тебе? Ну что?! Не может быть! И ты, конечно, врешь все! Но помашу, когда ты обернешься. Меня еще ТАК не любил никто. В шинели почему-то, не в пальто, Мелькающей на белом через клены. И долго еще — может быть, лет сто Я буду замирать — на цвет зеленый. Но треснет зеркало. Уже не то. И будет все разыграно по нотам — С дорогой, снегом, следом, поворотом... Меня еще... ТАК не бросал никто. * * * Проснешься в дому — не пустом, На утренней встанешь звезде. Заводят мотор за окном, И жизнь происходит везде. Ребенок с улыбкою спит И вскочит — ему только свистнь. И чайник когда закипит — Прекрасной покажется жизнь! * * * Может быть, это поезд качнулся, Как качаются все поезда. Я спросила: «Надолго вернулся?» — И услышала вдруг: «Навсегда». Не стучите, колеса, потише. Все слилось — люди, надписи, дверь… Сколько лет я хотела услышать Это слово. И что же теперь? Это жизнь надо мною смеется. Я сама над собой хохочу. Гул колесный в висках отдается — Не-хочу-не-хочу-не-хочу. Мне т-а-к много от жизни не надо. Столько взять я уже не могу. «Ты не рада?» — «Ну, что ты! Я рада»… И, прощаясь, кивнуть на бегу. * * * Шли стихи по одному, И потоками, и разно, Посвященные кому? — От соблазна до соблазна, Шли стихи, как никогда, Наплывая друг на друга, В те счастливые года, Где любили мы друг друга, Где еще хватало сил На надежды и страданья, А сейчас меня спроси – Только деньги на такси, Только улицы названье... И мужской поймавши взгляд, Не волнуешься нисколько: Боже мой, да пусть глядят — И ни сладко, и ни горько. Крах души или прогресс, Если больший, несомненно, Вызывает интерес — Есть ли разум во Вселенной?.. * * * Суеверие вовсе не каждого губит. Лепестки я упорно пускала в полет, И на третьей ромашке мне выпало «любит», А сначала, что «плюнет» и «к черту пошлет». И поднявши глаза от июльского сада, Я победно откинула челку со лба, Потому что я выбрала то, что мне надо, А не то, что навязывала судьба. * * * Сережка Райский. Он теперь в раю. Он отработал эту жизнь свою По-честному. Смешной и беззащитный. Он никого ни в жизнь не обижал, Он плохо математику решал И внешне был неловкий и невидный. Чужие били — заступался класс, А он спасал на КВНах нас: Он так смешил — «покатывалась» школа. Потом на «скорой помощи» спасать Он стал людей. А дальше описать Мне не хватает «жгущего глагола». Он был убит. Зачем и почему — Никто не знает. За него в тюрьму Никто не сел. В ту ночь мне школа снилась. И класса рядом не было, когда Его такая тихая звезда В морозном темном небе засветилась. * * * Когда на даче нету света, Поскольку буря пронеслась, Сидишь себе в разгаре лета И со вселенной ищешь связь. В сравненье с миром за песчинку Себя почувствовала чтоб. Но в идеальную картинку Вдруг сложится калейдоскоп. И этот сумрак от осоки Ползущий, наводящий дрожь, И эти жизненные соки, В тебе играющие все ж! – Чтоб выходя в пространство, смело, Крылом электропередач Не задевая, полетела Над крышами соседских дач… Туда, где ты, еще сутулясь, Выводишь буковки с трудом, Где детство, отрочество, юность И все, что там еще потом. И мама, очень молодая, В ночи на кухне у окна Сидит над картами, гадая, Опять в кого-то влюблена. И парты школьные — рядами! И волейбольный мяч — лови! И туфли — красные, как знамя Твоей трагической любви. ОН не оценит эти ноги! Но листья жгут — они дымят. И древнегреческие боги Реальный идеал затмят. И курсовая по «античке» Прервет линейность бытия!.. Мужчина, чиркающий спички, И эта фраза: «Ты… моя…» И Фрост, и Бродский, и Булгаков, И чувство боли и вины, И много-много всяких знаков Эпохи, времени, страны… И дальше, дальше — жизнь, пелёнки, Театр встреч, «удар весла»… И, как засвеченные плёнки, Быть может, что-то не спасла… А что спасла — берите, нате… И этот долгий взгляд в упор, Когда вторгаются некстати В судьбинный важный разговор… И все срастется по-другому… Картинка сдвинется, замрет… … Но издали, услышишь, к дому – Ватага мальчиков идет. Смеется новое столетье! Им приключенье — света нет! Какое счастье — жить на свете! — Подумаешь, и вспыхнет свет. * * * Я слышу звук. И я иду на звук. И тетива сгибает тонкий лук. Оленье племя покидает луг. И звездный циркуль завершает круг. И настигает ветра чистый свист. И ноту верхнюю легко берет солист. Поток воды — на слух — вполне искрист. Все умещается в один тетрадный лист. Прости меня. Сквозь этот свет и тьму, Печаль и смех, свободу и тюрьму... Я слышу звук. И я верна ему. И больше в целом мире — никому.