Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2005
Перевод Игорь Кручик, Наталья Бельченко
* * * Во тьме наветов, лестных врак ты — истинна и нелукава, Но — не отысканная, как Библиотека Ярослава. Следы на каменной траве. Звезда — обносок сигареты… И — ночь, разъятая на две Ладони, что к тебе воздеты! Перевод Игоря Кручика * * * Последний беженец рождественских вестей, я оказался в Откровенье Иоанна. И пустота открылась, будто рана. В смятеньи домыслы плодятся непрестанно. Разбит скудельный мир на тысячи частей. Семь наполняются уже Господних чаш — Мне суждено пригубливать из каждой… Бредет зверье, замаранное сажей, пожарищем, чернее тучи вражьей… Боюсь клейма: «Ты — в их числе. Не наш!» Карающий огнь неотвратим — уже склонилась тварь над близнецами. Поникнем под суровыми руками Того, Кто Мечен. Но хранит ночами Тот, Кто пришел уже. Не меч, но агнец с ним. Перевод Натальи Бельченко Ксерокопия давай-ка мы вместе у моря поселимся в ребяческой тихой непуганной ереси как будто бы в Форосе в эросе недремлющий страж нескончаемый август размножит касания тел на песке как на ксероксе загорелую тайнопись клинопись локтя колена и солнца пчелиный ожог постепенно в медовом песке шуршащее я прошлое наше на настоящее как Трою выкапываю еще теплую утопию пускай под Луной прочитает песчаную ангел твою ксерокопию Перевод Игоря Кручика Отсветы На холмы, как на хоры, взошел ты — Известковый слоится закат. Осокорей осенние толпы Через толщу столетий глядят. Расшифровывал снова ab ovo Ты граффити и жестов завал Но постиг, разобрал только слово О полку. Лишь его разобрал. Остальные — подумал — слиняли разбежались, рабы суеты… Нет: они разъедают скрижали, Заселяют песчаные дали и низводят с немой высоты. Перевод Натальи Бельченко * * * Дневная злоба ранит снова… А ведь была одна из грез: у мира выцарапать слово, как девочку из-под колес! Нырнуть блесною в реку речи (где щучьи отблески), и в ней не думать о противоречьи извечном: чувств и словарей. Не знать добра и зла, их гвардий. Быть равным солнцу, как трава! …И вот — прижата к сердцу Барби. Юна. Свободна. Но мертва. Перевод Игоря Кручика Кадр Снеговые дымы на леса намело. Шахту света из тьмы — чья рука прокопала? В черноугольном небе плывет НЛО, Как сиротский венок на Ивана Купала. Перевод Игоря Кручика * * * …По золотой стерне Народных воспоминаний. Евгений Плужник Им несть числа. Они идут Осенним полем — старцы, дети… Единокровных узнают На фотоснимке, на портрете, в колядке, фильме, на войне, Под соболями и в рогоже, В плену, в полыни и в огне… И в странниках страны теней Они своих узнают тоже. Идут — не в давке, не толпой — Как бы одним копьем прошиты. Ни слава, ни позор какой Цепь не нарушит: крепко слиты, И — неподвластны… Всякий час Они равны, они едины, ведь их дыхание для нас сберег трубы гетманской глас И пищик маленький из глины. Косарь за цепью их идет. Молчит: ни славы, не проклятья. Лишь мешковатый небосвод Дырявит черной рукоятью. Чудной покос! — ни колоска… Каприз? Причуда! Неизвестно. Но почему дрожит рука? Неужто лезвие клинка Так покорежено о бездну?! А вдруг в покосе, как в огне, Исконно правота гнездится? И мечется в грядущем дне Совсем не перепелка-птица — Напев… О, сколько из-под рук, Из-под косарской жгущей стали ушло за бесконечный круг пророчеств, радостей и мук! И лишь немногие восстали. Косьба на выдох, по стопам — Они идут ясноголосо, И слышно нам и праотцам, Как пищик заклинает косу, — И пресекается клинок Могил священным средостеньем, И прах впадает в кровоток Живых, живущих. Выйдет срок Стерню пройти не только теням. Перевод Натальи Бельченко