Перевод Л.Григорьяна
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2005
* * * Вместе с рассветом, рассветом Имя твое возникает. Сердце мое леденеет И через миг полыхает. Вместе с полуднем, полуднем Имя твое несется. Глаза мои разом слепнут, Как от сиянья солнца. Вместе с закатом, закатом Трепетно, грустно, страстно Я шепчу твое имя И понемногу гасну… Обратная связь Томится глаз во впадине глазной. Томится мозг в коробке черепной. Томится зуб, кровоточит десна. Душе кровоточащей не до сна. Страдает плоть, изнемогает дух, Язык во рту мучительно опух, Поскольку Правды всеблагую весть Он хочет, но не может произнесть. И ноет глаз во впадине глазной. Метется мозг в коробке черепной. И мучит зуб, и задремать невмочь — Все, чтоб рожденью истины помочь… Но глянь окрест и уяснишь, увы, Что мир таков и все мы таковы. И, как ни силься, губ не отворить, А стало быть… О чем тут говорить? Фрагменты поэмы «Порушенные кресты» * * * Жизнь обновляется безгрешно, Творя свой подвиг вековой. Но в сердце плачет безутешно Хранитель дома — домовой. Вселяет сладкую истому Чуть покосившийся торец. И я ищу дорогу к дому, Как заплутавшийся малец. И, хоть далек от осязанья, Но оттого милей стократ, Стоит наш город пред глазами, Прошитый нитками оград. Домишек туфовые плиты Окрашены в зеленый тон. И будто Вечностью отлитый — Наш старенький, полузабытый Библейский, заповедный дом. Там все, как прежде, без утайки Хранит приметы той поры. Кур обессиленные стайки В траве укрылись от жары. И эти признаки былого Вовек века не отпоют, Покуда стельные коровы В хлеву медлительно жуют. То, что одной любовью живо, Не так-то просто сокрушить. Недаром нас война душила, Да не сумела удушить. Мы с фронтом были двуедины, Оборонялись всей страной. И даже кроткая скотина Ревела грозно за спиной. И утлый кров остался кровом, И сохранил себя уют. И, как века назад, коровы В хлеву медлительно жуют. Жизнь — чудесное дитя А жизнь — чудесное дитя. И нет резвее шалой крохи, Меня гоняющей, шутя, Как обруч, по путям эпохи. Но чуть замешкает — и вдруг Я вырвусь из небрежных рук И в песню обращусь, и сразу Сверну в траву, не видный глазу. А жизнь — волшебное дитя. Незнамо, что и уготовит. Сачком прихлопнув, миг спустя Отпустит и опять изловит. Но чуть устанет — я взметнусь И тут же песней обернусь. Она же где-то рядом дышит, Но голос мой уже не слышит. А жизнь — игручее дитя, Со мной в солдатики играет: Ать-два, но малость погодя Солдатик как бы умирает, А через миг — опять живой, И с песнею нестроевой Куда-то марширует браво, На это не имея права. А жизнь — пытливое дитя. И все на свете примечает. Ручным фонариком светя, Мои потемки освещает. Потом фонарик уберет, Но я-то знаю наперед, Что сам теперь частица света, И песней славлю жизнь за это. А жизнь — кудесница. Она Меня влечет и увлекает, Как в сказке чудо-скакуна Куда-то гонит, понукает. Но если и отступит — я И в пропасти небытия, Превозмогая морок черный, Останусь песней животворной. Нельзя бороться с родиной Нельзя бороться с родиной своей — Лишь за нее, во имя или ради. Мы это помним от начала дней. И служим ей, не мысля о награде. Ты сын ее, пожизненный вассал, И пусть опутан жалкими делами, Но в сердце никогда не угасал Ее огонь — таинственное пламя. Ты ввязывался в глупые бои, Тебя пучина чуть не поглотила, И все же озаряло дни твои Родимое армянское светило. Пусть родина с тобой нехороша И от тебя на время отвернулась, Но если б не она, куда б душа, Намаявшись, доверчиво приткнулась? Она твоя дом, спасенье и бальзам, Она крепит распавшиеся звенья. Ты слышишь, как читают небесам Твои стихи деревья и каменья? Ты рвешься вдаль, но не пускает близь. Смени проклятья на благодаренье. Вернись же, блудный сын, и покорись. Творцом любимо каждое творенье. Ты посвящен от века только ей. И, как бы ни был с нею ты в разладе, Нельзя бороться с родиной своей — Лишь за нее, во имя или ради.