Рассказ. Перевод Ирины Маркарян
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2005
Действительная, правдивая история про лорийца1 Амбо, про его картофлю, а также про вырытую им яму для картофли и про всеобщее изумление, а также про марзпета2 и его изумление, а также про министра сельского хозяйства и его изумление и, наконец, — про Президента и его европейского уровня изумление и стандартные критерии.
1 Житель Лори, края в северной части Армении.
2 Административный руководитель марза — области.
То, что лорийцы картофель — вовсе не в пику европейским стандартам — именуют картофлей, то, что лорийцы землю — не в ущерб принадлежности армянского языка к европейской языковой семье — называют земелью, — это сугубо лорийская национальная проблема, и никто не вправе вмешиваться во внутренние дела этнических лорийцев. Мир сам по себе — лориец со своей картофлей и своей земелью сам по себе. Если мужчина-лориец в пылу драки чует, что дела его плохи, на помощь кулакам призывает язык и говорит тому, кто его мутузит: “Хрен тебе!” И, сказавши так, сразу ощущает необычайный прилив сил да как двинет кулачищем — и побеждает. А победив, тут же жалеет: “С него и кулака бы моего хватило, на кой ляд я его хреном своим потчевал!” А после смиряется: “Да ладно… мне хрена своего не жалко. Подумаешь, хрен. Его не убудет, верно? Пока есть ты, будет и он. Вот ежели бы я сказал: картофля, тогда да, тогда бы жалко было…”
Одним словом, картофля и история про нее — правдивая, истинная, которая случилась на самом деле — а может быть, и нет…
Наш Амбо, который был исконный лориец, вырос на картофле. Он был уже довольно-таки в летах, когда понял: его родители выросли на картофле, и деды с бабками тоже, и предки его только о ней и мечтали, покуда мечта их не сбылась — на полях, на земле Лорийской картофля стала королевой. и надо сказать, ни при каком общественном строе ни один правитель так не заботился о своих подданных, как заботилась, придавала сил и холила-лелеяла свой народ всесильная картофля. Почтение к всемогущей королеве и уважение к фамильному и личному культу картофли заставили Амбо задуматься, как бы ему выкопать хорошую яму для своего урожая. Думал, долго думал лориец Амбо и наконец решил прекратить думать. Чем в мыслях возводить дворцы да хоромы, лучше взаправду взять да и вырыть новую ямину для картофли. Амбо был лориец с понятием, он трезво рассудил: на что ему дворцы да хоромы! Ему нужна добротная яма, чтобы картофле в ней вольготно было, чтобы ей зимой не мерзнуть. И вот сел Амбо, сперва устно, с самим собой, это дело хорошенько обговорил, обмозговал да взвесил, а после письменно вынес резолюцию: отныне положить конец… как бишь ее?.. ага, вот! — порочной практике попрошайничества, унизительного выклянчивания помощи тут и там без надежды на успех. И ни старая добрая Россия, ни тем более новоявленная Америка здесь ему не указ! Амбо — житель свободной Лорийской земли и в дела остального мира не вмешивается, но и миру в свои вмешиваться не позволит. Да он одного своего несделанного дела на тысячу чужих сделанных не променяет. И то сказать, где эти дела, скажите на милость! Вот он, Амбо, такое дело замыслил, что миллион чужих дел за пояс заткнет. В мире полным-полно всяких-разных юбилейных дат. И в календарях такие дни отмечены. Но Амбо до них дела нет. У него свой юбилей будет. Скажем, в этом году исполняется юбилей первого сева и сбора урожая картофли его далекими пращурами — пра- и прапрадедами на этой пра- и прапрадедовской картофелеродной земле. И потому он сейчас же, у себя самого на глазах, забыв обо всем, займется своим делом: хорошенько потрудится на картофелеродной земле своих предков, хорошенько устанет — как деды его уставали. Самое милое дело на свете — уставать от трудов на своей земле. Землю свою он взрыхлил на славу, теперь начнет сажать картофлю — это будет юбилейная картофля! И урожай, с божьей помощью, будет просто рекордный! Пока он трудится, будут мимо ходить разные-всякие проходимцы да бездельники, какой-нибудь остановится поглазеть, долго таращиться будет, потом не утерпит и спросит: “А чего это ты тут, с позволения сказать, делаешь?” А он, Амбо, назло спрашивающему будет стойко молчать, словно воды в рот набрал, а потом как отбреет празднослова! “Тебе-то какое дело? — скажет. — Что, больше заняться нечем?” А пусть не спрашивает под руку, не к добру это. Того и гляди, сглазит кто, тогда какой там урожай — посеянного и то не вернешь! А он намерен собрать урожай небывалый, чтобы картофли было ну просто пропасть — столько, чтобы пришлось новую яму для нее сооружать. Ни на кого Амбо надеяться не станет: самому надо сто потов пролить. И не пенять на природу. Своими руками землю хорошенько взрыхлить. Каждый клубень в нее уложить, да полить, да окучить — тогда и получишь славный урожай. Вот все говорят, будто жизнь труднее стала. Это правда. только те, кто так говорит, тоже в том виноваты. Не жизнь тому виной, а те, кто ее такой делает. Самое в нашей жизни главное — это картофля. Будет картофля, будет и самогон — да и когда его не было! Картофля будет, самогон
будет — а там, глядишь, и соленья объявятся, и хлеба будет в достатке. Чего еще человеку надо! Все остальное будет ли, нет ли — картофля всего важней. У нас в Лори народ с рождения ею жив. А если кто говорит, что будто бы картофля появилась в Лори лишь в конце девятнадцатого века, — глупости болтает! В нашем Лори сперва Ованес Туманян появился, потом Лорийское ущелье, потом наш лорийский диалект, ну а в промежутках, наравне со всем остальным, — картофля. О-о, картофля склоняет людей к премудрости, делает человека философом… Однако если целиком отдаться философии да мудрствованию — глядишь, и не станет у тебя картофли. Ты куда, картофля? Как мне без тебя детей растить, на ноги ставить?!
Слава Создателю, наш Амбо ни досужим пустословьем не прельстился, ни на философскую удочку не поймался и лодыря гонять, по стародавнему обычаю, тоже не стал. Пришлось помучиться, но он за дело взялся с умом. Как хороший борец, с нужной стороны подступился и вцепился намертво. И получил-таки невиданный урожай, такой, что не один он — картофля и та пришла в изумление. Картофля хотела было ему сказать, что она картошка, картоха, картофель, наконец, но Амбо возразил: как бы не так, ты — картофля и сиди себе тихо в уголочке, даром что юбилейная.
Амбо свое дело знал: юбилейной картофле нужна юбилейная картофельная яма. И вот покуда он это дело обдумывал да любовался своей картофлей, покуда юбилейная картофля сама себе дивилась, председатель сельского совета, что в правлении штаны просиживал да пузо потирал, вдруг как вскочит, как хлопнет себя по ляжкам! Учуял, проныра, повод для застолья и рысью примчался к Амбо. Поглядел, поразмышлял, склоняя голову то к одному плечу, то к другому, потом вернул ее в исходное положение и изрек:
— Молодец, дорогой ты наш Амбо Петрович! Ты, не побоюсь сказать, первый в Лори, а значит, во всей Армении да с Карабахом вместе взятой, а то и, почитай, во всем мировом армянском спюрке1, получил картофель европейского уровня…
1 Спюрк, иначе диаспора (рассеяние) — армяне, живущие вне исторической родины.
Дифирамбы сельского головы Амбо пропустил мимо ушей. Раз предсельсовета Петровичем величает, значит, на уме у него какая-то корысть. Так пускай идет со своей корыстью куда подальше… Ишь, явился, не запылился! И как он посмел его несравненную картофлю обзывать картофелем! Да чтоб тебя черт побрал с твоим европейским уровнем!
И предсельсовета — а на деле просто сельский голова, — не солоно хлебавши, побрел прочь, почесывая зад, однако вовремя смекнул, что тут как пить дать что-нибудь да выгорит, так что лучше ему с Амбо отношений не портить. А Амбо, ни на минуту не забывая о том, что вырастил не простую, а юбилейную картофлю, которую еще собирать да собирать, в мыслях уже распрощался со старой картофельной ямой и твердо решил во что бы то ни стало соорудить новую, достойную светлой памяти его почтенных картофелеродных предков. Немедленно в уме распланировал предстоящий фронт работ, обмозговал, мысленно же свой проект одобрил и приступил к осуществлению трудной, но почетной задачи рытья-строительства-сооружения ямы для хранения картофли. Он начал копать, долго копал, потом снова копал и опять продолжал копать. Когда же затылок у него взмок от пота, присел отдохнуть, сказав сам себе: “Амбо, друг, ты же не двужильный. Помни, твоей матушке по весне нового Амбарцума не родить”. Он посидел, вспомнил, как предсельсовета назвал его Амбо Петровичем. Однако тут же решил, что надо быть скромнее, так что, не уповая на чудо, сам запалил папиросу, сам втянул в себя дым и сам же, но уже на иной манер, его выдохнул.
С восхищением оглядел свою работу и дал ей самую высокую оценку. Сколько же он земли накопал!.. А еще говорят, будто у армян земли мало. А это что же? Вон он сколько ее нарыл-накидал. Если каждый армянин столько земли на поверхность поднимет — да на земном шаре просто места не останется!
Итак, наш Амбо мирно да ладно дело свое закончил, справа глянул — изумился, слева глянул — в восторг пришел, со стороны на себя поглядел — не смог сдержать восхищения: раз есть у него такой талант, чего ж его в землю зарывать! Его предки тоже были картофельного роду-племени, каждый имел свой дом и свой хлев, свой сад и огород, свою яму для картофли, но Амбо вправе сказать сейчас — а позднее скажут и другие, — что до него никто такой юбилейной картофли не выращивал и такой картофельной ямы, как у Амбо, не выкапывал. Ему остается только просушить на солнышке уже собранную картофлю да выкопать ту, что еще осталась, и рассортировать: что для посева — в одну сторону, что для еды — в другую. И долю дальних родственников тоже отдельно положить… Так вот славно думалось Амбо, и тут вдруг снова явился председатель сельсовета. Дескать, во вверенной ему общине произошло событие чрезвычайной важности. Его необходимо отметить. Председательским оком обозрел яму для картофли, держа руку на пузе (тоже чем не яма?), оглядел разложенные на солнце клубни: ничего не скажешь, юбилейная картофля, ну прямо сувенирная, подарочная! Не хватает только восторженного вступительного слова. Предсельсовета на восторги не поскупился:
— Европа!.. Европейский уровень. Да что там европейский — бери выше! Юбилейная картофля и юбилейная яма! Уважение к памяти предков требует хороший стол накрыть…
Предсельсовета чувствовал в себе силы не на одну такую речь — были бы слушатели. Жестом, достойным европейца (так ему виделось), он выбрал из кучи картофелину, взвесил ее на ладони и бросил в яму для картофли. Правда, тотчас понял, что оплошал, и велел принести красную ленточку да ножницы и сам, при участии своих подчиненных, изобразил небольшую толпу — на скорую руку, в качестве пробной репетиции. загодя он велел зарезать барашка — тоже, конечно, на пробу. Настал торжественный момент: лента повязана, ретивые ножницы рвутся в бой. Предсельсовета аккуратно разрезал ленточку. Вышло просто здорово! Присутствующие зааплодировали. А предсельсовета подумал про себя: то-то! Это вам не хухры-мухры, такое дело аж на марзпета тянет. Выходит, он вполне мог бы работать марзпетом. И, уже чувствуя себя марзпетом по совместительству, предсельсовета уселся во главе стола и, плотно набив свое ненасытное брюхо, дал разрешение наполнить юбилейную картофельную яму и сказал очень мудрые слова:
— Молодец, Амбо, хорошую яму выкопал. Теперь хорошенько просуши юбилейную картофлю, ту, что для посева, положи отдельно, что для еды — отдельно, и ту, что раздавать будешь, отбери в сторонку. главное — мою долю не забудь. И вот еще что: отбери-ка ты хороший мешок картофли, я его собственноручно марзпету отвезу, пускай отведает. Может, приедет поглядеть, какие мы тут ямы возводим. А то все кричат без конца про упадок и разорение, дескать, коровники мы порушили, мельницу порушили, то порушили и это… Картофельная яма нашего Амбо все превзошла! и после этих слов сельский староста пошел себе восвояси, чуть пошатываясь на ходу и предвкушая радость предстоящих новых застолий. А Амбо с головой ушел в расчеты: все в уме прикидывал, отбирал семенную картофлю, вспоминал родичей, перебравшихся в город, которых он обязан обеспечить хотя бы минимальным запасом картофли, тем паче — картофли юбилейной. Пусть кушают и вспоминают предков, пускай жуют и думают: такой картофли ни один их предок не едал…
Вот в таких думах пребывал наш Амбо, когда из райцентра примчалась вдруг, вся в мыле, делегация. Это, говорят, что за дела! Полюбуйтесь-ка на них! Да кто такой ваш предсельсовета, и кто такой Амбо со своей ямой, и вообще кто вы все здесь такие, чтобы без ведома марзпета презентацию нового объекта праздновать!
Пришли, на месте все хорошенько осмотрели и посулили: “Поздравления потом”. Постановили: презентацию объекта председателем сельсовета считать недействительной. Это мероприятие уровня районного руководства — никак не ниже. Высокий чин прибудет, поглядит и поднимет вопрос на должную высоту. Это событие районного значения!
Как водится, приезжие сытно поели-попили и распорядились: подготовьтесь как следует и ждите человека из верхов. Высокий гость прибыл в плотном кольце приспешников, вид имел воинственный, но как увидел яму — ахнул. Вот это уровень, вот так ямина! Тут без ленточки не обойтись. Ту ленту, что предсельсовета перерезал, из памяти долой — забудьте! Повязали новую ленточку, привели музыкантов —зурначей1, отыскали пяток школьников, бывший доолчи2 перевернул дырявое ведро из-под картофли, и пошло-поехало… Зажигательно, с танцами-песнями отметили открытие объекта. Благополучно разрешив сию проблему, люди из района собрались в обратную дорогу, напоследок заверив всех, что немедленно по прибытии доложат марзпету: знай, дескать, такие дела, мы тут все про Европу толкуем, про ейное сообщество, а между тем наш дорогой Амбо вырастил небывалый урожай юбилейной картофли и выкопал для нее невиданную яму… Предсельсовета поспешил сообщить, что Амбо приготовил для каждого из них по мешку картофли, но не самим же гостям ее везти! Он, предсельсовета, самолично доставит картофлю и от своего имени вручит ее семьям высоких гостей. Картофля — от Амбо, мешки — от Амбо, доставка — от сельского головы…
1 Зурначи — музыкант, играющий на восточном духовом инструменте — зурне.
2 Доолчи — ударник, бьющий в доол — местный тип барабана.
Амбо подивился было такой торжественности, да побоялся сам себя сглазить. Он и раньше знал, и лишний раз убедился, что, если, развесив уши, предаться праздным разговорам, так и день пройдет, и год, и целая жизнь. Надо дело свое продолжать. Не одна ведь картофля да яма, у него других дел невпроворот. Это же деревня, да осень на дворе, впереди зима: сено заготовить надо, дровами запастись надо, фрукты собрать надо…
Едва наш Амбо занялся своим картофельным делом, как вдруг прибыла, вся в поту, срочная депеша: так, мол, и так, предсельсовета и чиновники из района замахнулись не по чину, их презентации объявляются недействительными. Картофле Амбо и сооружению ямы для нее марзпет всегда уделял самое пристальное внимание, и, само собой разумеется, честь открытия ямы по праву принадлежит ему — и никому другому.
Амбо обрадовался, однако и призадумался: он, Амбо, мужчина уже в летах, не сказать чтобы все в жизни видел, зато много чего слышал. Нет, и повидал он не так уж мало: встречал дважды и даже трижды женатых-разведенных мужей и жен, видел не один срок отбывшего в тюрьме рецидивиста (язык не поворачивается сказать — человека), но никогда ни видеть, ни слышать не приходилось, чтобы какую-то там картофельную яму по два-три раза “открывали”. Но марзпет уже едет, и сие ни от воли его, ни от ямы, а уж тем более от его картофли ни в коей мере не зависит…
Из областного центра прибыли музыканты, танцевальные и песенные ансамбли. репетировать стали, попели-поплясали, сами порадовались и людей порадовали — вспомнили старинные танцы, забытые песни, расшевелили в народе остывший было пыл веселого буйства. И все это благодаря картофельной яме Амбо! Все шло замечательно, однако, когда сообщили, что марзпет занят сейчас неотложными делами и приедет, когда с ними покончит, к самому открытию, Амбо стало слегка не по себе.
Марзпет был хозяин своего слова: прибыл минута в минуту. Правда, не в обещанный день. зато строго в назначенное время. В час, самый что ни на есть подходящий для разрезания ленточки и дегустации картофли. Восторгу предсельсовета конца-краю не было — он ликовал пуще Амбо, сильнее самой картофли. В своей вступительной речи он особо подчеркнул, что многоуважаемый марзпет, невзирая на безмерную занятость и масштабы области — под его хозяйским оком территория в два-три, если не четыре исторических армянских княжества и прорва народу в придачу, — тем не менее всегда уделял серьезное внимание отдельным особо важным объектам, а уж для строительства картофельной ямы нашего Амбо — сперва для ее проектирования, потом для выкапывания, а позже для ввода ее в эксплуатацию — их многоуважаемый марзпет сделал все возможное и даже невозможное и теперь посетит их деревню, чтобы лично принять участие в торжественной церемонии открытия ямы, и, конечно, возьмет на себя бремя руководства ею…
Народ с нетерпением ожидал выступления марзпета. Люди знали, как только марзпет кончит свою речь — тут и конец мероприятию: разрежут ленточку, пойдут аплодисменты, смех, веселье и, самое главное, начнется обжираловка. А там уж кто смел, тот и успел. Предсельсовета вспомнил, что забыл одну очень важную вещь, и, виновато скосив глаза на марзпета, сказал:
— Многоуважаемый марзпет и вице-марзпет, дорогие гости из области, посетившие нас сегодня, уважаемые односельчане и снова наш досточтимый марзпет! В этот праздничный день в нашем селе на наших глазах происходит событие чрезвычайной важности, которое можно считать выдающимся явлением в масштабе не только деревни, но и всей области, поскольку его почтил личным присутствием наш многоуважаемый марзпет… Я так волнуюсь, что даже забыл, по какому поводу здесь собралось сегодня столько народу… И тем не менее мы говорим вам: добро пожаловать!..
— Мы здесь по поводу картофельной ямы нашего Амбо, — подсказали из толпы.
— Да, верно, наш многоуважаемый марзпет приехал к нам, чтобы лично принять участие в церемонии погребе… Тьфу! В торжественном открытии картофельной ямы нашего дорогого Амбо Петровича. В процессе сооружения ямы нашего незабвенного… я хотел сказать, дорогого Амбо Петровича я неоднократно встречался с нашим многоуважаемым марзпетом, который хотя и был, как всегда, по горло занят неотложными социальными, экологическими и другими делами, проблемами пчеловодства, свиноводства, сыроварения и оздоровления села, но всякий раз спрашивал меня: “Ну, что нового на объекте Амбо Петровича?” И вот он настал, долгожданный час! Близок заветный миг разрезания красной ленточки в честь открытия юбилейной картофельной ямы, а также… А также счастливый миг дегустации картофли. Но прежде давайте, все как один обратившись в слух, с предельным вниманием послушаем, что скажет нам наш дорогой марзпет. Слово предоставляется главному марзпету области парону1… (имя марзпета потонуло в шуме голосов и громе аплодисментов).
1 Парон — господин.
У Амбо была пара своих ушей, еще парочку он взял взаймы и, навострив все уши разом, стал слушать. А марзпет вещал:
— Дорогие соотечественники, односельчане нашего Амбо Петровича, уважаемые гости, многоуважаемый марзпет… Вай, простите, марзпет — это я… Как и вы, я тоже считаю, что сегодня не время разговоров: например, сейчас самое время побыстрей перерезать ленточку и начать наслаждаться юбилейной картофлей нашего дорогого Амбо Петровича. Однако здесь мы должны на миг обратить взгляд в прошлое и вспомнить всю историю возведения картофельной ямы Амбо Петровича… Нам тут подсказывают, что юбилейный стол еще не готов, поскольку картофля еще варится, в связи с чем представляется возможность высказать все, что у нас на сердце. Прежде всего я хочу горячо поблагодарить нашего товарища Амбо Петровича, который, шагая в ногу со временем, нашел в себе силы преодолеть массу трудностей и соорудить отвечающую требованиям современности, да что там — всем европейским стандартам великолепную картофельную яму. Перед тем как перерезать ленточку, от всей души благодарю парона председателя сельсовета за всемерную помощь, оказанную им при строительстве картофельной ямы нашего товарища Амбо Петровича. Такие воистину европейского уровня объекты ставят нас вровень со странами Европейского содружества. Пускай теперь европейцы приедут да поглядят, пускай подивятся на сооруженный нами объект и подумают: куда до него ихней Европе!..
Марзпету что-то шепнули на ухо.
— Друзья, поскольку, как мне тут доложили, картофля уже сварилась, несите сюда ножницы и покончим с делами…
Лента хрустнула под ножницами, как ухо жертвенного ягненка. Аплодисменты, смех, звуки зурны и доола… Многие из собравшихся успели проголодаться, у других в предвкушении взыграл аппетит. Скоро все оказались за столом. Конечно, первым усадили марзпета и его приближенных — эти никогда отсутствием аппетита не страдают. Был бы повод, а уж радостный или печальный — им без разницы!..
Наконец марзпет со своими приспешниками, нагостившись, отбыл восвояси. Односельчане глядели на своего Амбо с доброй завистью. Вот он у них какой, удостоился внимания самого марзпета! И журналисты понаехали, и телевидение.
А что говорил Амбо? Амбо бормотал:
— Да что говорить… Ну… просто взял да и выкопал…
Амбо и рад был бы откреститься от лестных слов, от похвал, чтобы стать прежним Амбо, но не получалось: шутка ли, сам марзпет к нему приехал… Но картофля брала свое. И уже вот-вот, самая малость уже оставалась, чтобы стать ему прежним Амбо, как вдруг пришло срочное указание: до сих пор что было — не
было — все считать недействительным. Председатель председателем, марзпет марзпетом, однако, да будет вам известно, министр сельского хозяйства в курсе — слышал по радио, по телевизору видел, в газетах читал, и теперь ему известно все досконально про парона Амбо и его чудо-яму. Ее он считает объектом своего, министерского уровня и готов персонально возглавить церемонию разрезания ленточки. Кто это там кричал, что деревня рушится? Вот вам доказательство: благоустраивается армянская деревня, растут-поднимаются новостройки…
Министр сельского хозяйства прибыл с толпой разных-всяких помощников.
В его свите особенно гордо сиял марзпет. Пусть господин министр поглядит, пусть убедится, какие чудеса рождает наша армянская деревня, и пусть все, что увидит да услышит про картофельные хоромы Амбо, доложит президенту.
Зурначи заиграл вступление к церемонии разрезания красной ленточки, доолчи забил в свой барабан. Министр сельского хозяйства напомнил всем, что несметное число раз лично принимал участие в церемонии открытия новых объектов, но считает огромной честью для себя именно сегодня и здесь, в этом самом районе и этом самом селе, участвовать в торжествах по поводу ввода в эксплуатацию замечательного сооружения парона Амбо. Он выразил свою глубочайшую признательность несравненному председателю сельсовета и непревзойденному марзпету, которые, несмотря на занятость, самоотверженно, изо дня в день уделяли свое драгоценное внимание реализации графика работ по сооружению этого выдающегося объекта нашего времени, всемерно способствуя его строительству. И сегодня народ пожинает плоды их трудов! Министр не скрывал восхищения: он бывал во многих странах, объездил всю Европу, Африку, Зангезур1, Китай и Мартуни2, но подобного не встречал нигде! Министр сельского хозяйства еще раз поблагодарил предсельсовета и марзпета, которые героически оказывали Амбо всемерную поддержку…
Речи речами, однако нигде еще слова хлеба не заменяли, а уж прославленной картофли Амбо — и подавно. Ну, сели гости, умяли картофлю, наговорили кучу прекрасных тостов. Одно плохо, сетовали они, что придется, оставив этот чудный край и этот великолепный объект, возвращаться обратно, ибо дела зовут. Страну надо строить, государственность укреплять. Амбо — счастливчик, ни забот у него, ни хлопот: он свое мужское дело сполна выполнил. “Взял да и соорудил…”
И отбыли. Кому уезжать — уехали, кому оставаться — остались.
Когда вся гостевая посуда была наконец вымыта и расставлена по местам, радость Амбо и его домашних было не передать: мало что все тарелки целы и ни одна вилка не пропала, так еще и много хороших напитков от стола осталось — и пепси-кола, и кока-кола, и “Наше — всего слаще!”3…
1 Зангезур — гористый край на юге республики.
2 Мартуни — поселок на берегу оз. Севан.
3 Слоган популярной армянской фирмы прохладительных напитков.
Дифирамбы, сказанные в адрес Амбо, прилепились к нему, как пиявки, и не отпускали. Он стал специально разузнавать о каждом хвалебном отзыве. Высокое начальство продолжило свой банкет в лесу, и тут уже Амбо не дознался, продолжали его хвалить или забыли. однако наш Амбо скоро опомнился: похвалы забудутся, дела останутся. Лучше ему выбросить все это из головы и вернуться к своей картофле — заняться наконец ее размещением в замечательной картофельной яме. И вот на этой благой мысли нашего Амбо и прервали — от марзпета нагрянули вдруг уполномоченные люди, отдышались и стали таращиться вокруг: тут поглазели, там поглазели, вдаль уставились, вверх поглядели, потом увидели у себя под ногами картофельную яму Амбо и велели: парон Амбо, делай что хочешь, но оставайся на месте. Со дня на день посетит тебя… как думаешь, кто?! Чтоб ты знал, Амбо, тебе намерен оказать честь Первый Президент Республики!.. Что?!! Раскрой уши и слушай: едет к тебе сам Президент. И нечего удивляться: от слуха Президента ничто укрыться не может. История с картофельной ямой Амбо достигла его ушей. Президент очень обрадовался тому, что в намеченные сроки введен в эксплуатацию важнейший хозяйственный объект, самолично заказал ленточку и велел наточить ножницы. Есть у него и другие запланированные дела, большие, перспективные. Со дня на день Президент улучит момент промеж какими-нибудь мировыми и республиканскими делами и прибудет в село.
Амбо внутренне возликовал: председатель сельсовета его яму открывал, марзпет открывал, министр открывал. Но все они нынче не в счет — теперь сам Президент приедет открывать. Вот вам, недруги да завистники Амбо! Каково вам теперь! Сам Президент едет! персонально к нему, к Амбо! радовался Амбо, только какой-то голос внутри у него глухо заворчал: “Что за дела! Вот попал, как кур в ощип! Всего и делов, что вырыл яму для картофли, а они тебя чуть не как римского императора чествуют”. Но коли сам Президент к Амбо в гости едет — что тут скажешь, пусть это будет его последним испытанием.
Посланцы президента республики — нижестоящие, местного масштаба, и вышестоящие, особого ранга, явились опять и стали изучать местность: глянули влево, глянули вправо, поглядели на Амбо, посмотрели на яму. Из лощины облака поплыли вверх — они нырнули в облака. С гор подул ветерок — встали под его струи. Вдалеке показались коровьи рога, а следом кто-то в рваном пиджачишке, в штанах с заплатами. Стой! Не ровен час, под лохмотьями снайпер прячется! Обыскали. Ведь они не просто телохранители, они — главный пункт Конституции во плоти, они — гаранты! Они призваны обеспечивать безопасность Президента Республики. Вот говорят, картофельная яма. Если это и есть та самая яма, то она отличное укрытие. Прячься туда и наблюдай! решено, если вдруг что случится — они первыми там схоронятся. А в остальном все в порядке. Ни от коровьих рогов, ни от плывущих облаков, ни от дующих ветров Президенту опасность не грозит. Распорядились: облакам стоять на месте! Коровьи рога держать на дистанции! Ветрам не веять! Всех людей в латаной одежке переодеть в новую! В яму ничего не бросать! При необходимости — ради спасения жизни Президента! — они бесстрашно ринутся в нее. Пока же все спокойно. Ничего подозрительного не обнаружено… Потом заглянули в распорядок дня Президента: здесь все забито, неделя вся расписана, ни дня, ни часа свободного нет. Ага, на твое счастье, Амбо, вот тут в расписании Президента есть крохотный просвет. В предварительном порядке вносим имя Амбо в расписание. Что за день это будет, ой, что за день! По всей республике, по всему миру прогремит имя Амбо. В Америке и в странах Европы, в Зангезуре и в джунглях — армянские телеканалы смотрят везде. Мир будет глядеть на него, затаив дыхание. Так что ты, Амбо, возьми себя в руки и расслабься, держись спокойно, но с достоинством. С Президентом вместе приедут послы, высокие гости, выдающиеся специалисты по части картофли и картофельных ям. И министр сельского хозяйства будет, и марзпет снова будет…
Амбо никого не боялся. Пускай едут — добро пожаловать. Вот только сколько он мешков с картофлей разным людям в дар разослал, кто ему теперь эти мешки вернет? С Президентом тоже нужно послать гостинец — тут уж особый мешок нужен. Пусть Президент знает — такой картофли, как у Амбо, нигде в мире нет.
Радости Амбо не было предела. Правда, хоть все и говорили, что президент едет лично к нему, но Амбо этому не верил. Он слышал, ежели Президент Республики выбирает направление, дальше уже никого не спрашивает, знай себе едет да ленточки режет и сдачу объектов празднует. Опять же осень, отчего ж Президенту не открыть еще один новый объект, сверх обещанных по программе! А он, Амбо, тут ни при чем, он всего-навсего хозяин своей картофельной ямы.
Так сладко грезил наш уважаемый Амбо, когда на крыльях ветра примчалась весть: гости выехали, будут с минуты на минуту! И прибыли. Президент Республики приехал с большой компанией: тут тебе и милиция, и полиция, и министры, и послы. И зурна с доолом. А как же! Грядет знаменательное событие в масштабе всей республики — торжественное открытие картофельной ямы Амбо. Президент предварительно ознакомился с проектом ямы, тщательно его изучил. Теперь на месте скрупулезно ее исследовал. Расхождений с проектом нет. Яма — объект первостепенной важности. На таких сооружениях республика держится! Не то что эти старые постройки, которые не стоят того, чтобы их сохранять. Если кому охота — покупайте! Отдам задешево, подберу какие получше… А эту выросшую за время его президентства картофельную яму он велит беречь как зеницу ока. И чтоб никаких аукционов! Ничего подобного в его предвыборной программе нет. сколько ленточек он уже нарезал сверх программы! Сегодняшнее событие — еще одно доказательство того, что он лично встал во главе благородного дела ленторазрезания. Яма Амбо — серьезнейший стратегический объект. Его беречь надо. Его кому-нибудь отдать — все равно что Армению с его личной резиденцией да с его собственными телохранителями чужаку уступить…
президент на миг замолкает, чтобы перевести дух, а потом сыплет всякими лестными словами, многократно повторяя термины “план”, “проект”, “объект”. Амбо хотел сказать президенту, что рад его приезду — мол, добро пожаловать! что в самом деле он сам вот этими вот руками выкопал свою картофельную яму. Какой же у картофельной ямы проект, какие советчики, какая помощь! просто взял он кирку, взял лопату да и выкопал свою яму. Только скажи он это — громко, во всеуслышание или тихо, про себя, — никто бы все равно слушать не стал. Президент рассказывал, что он ни во Франции, ни в Америке, ни в России подобной картофельной ямы не видывал. Это истинно европейское качество — да что там, бери западней! — уже на Африку тянет. Пускай люди едут, глядят и учатся, а то журналисты других дел не знают, кроме как причитать о том, что страну-де развалили да раскупили по дешевке и вразнос… Такой объект, он все недочеты собой покрывает… Стратегический! “Просто взял да и выкопал…”
Дальше пошло по протоколу. Это хорошо, что Президента и его свиту хлебом и картофлей встречают. Соль есть, картофля есть, значит, не только жива еще патриархальная армянская деревня, но и уверенно шагает вперед. Президент взглянул на часы. Вслед за ним, понятное дело, все посмотрели на часы. Вот ленточка. Министр сельского хозяйства ее придерживал. Марзпет тоже, как мог, помогал. И сельский голова руки тянул, чтобы хоть пальцем ее касаться. Школьники, подносившие хлеб-соль, отошли в сторонку. Вступили зурна и доол. Официальное лицо из свиты торжественно вручило Президенту ножницы. Ушки ножниц сами собой окольцевали пальцы Президента. Другое специально уполномоченное официальное лицо подтянуло к клюву ножниц участок ленты, подлежащий надрезу. Ножницы — чик! — рассекли ленточку. Все посмотрели на Президента — лихого рубаку — и зааплодировали. Зазвучал гимн в честь Амбо. У Президента после церемонии разрезания прошел зуд в ладонях, но тело еще долго горело. Ого-го, сколько он еще ленточек настрижет — не сосчитать! До чего же ему это дело нравится! В особенности когда все начинают аплодировать. Люди уезжают, бегут из страны — ему и это нравится. Хотя бы потому, что с каждым отъезжающим здесь на один говорящий рот меньше становится. Чем меньше в стране говорящих ртов, тем лучше. А еще молодец он, что занимался спортом, да притом сам, лично, а не перепоручил это дело кому-нибудь из подчиненных. Потому и в ногах у него сила есть, в руках сила есть, он твердо упирается ногами и одним движением руки — раз! — перерезает ленточку. Зурначи дует в свою дудку, доолчи бьет в барабан, народ рукоплещет — что может быть лучше! Один Амбо бубнит: “Да что там… просто взял и выкопал…”
Таш-туш1!
1 Таш-туш — возглас, который издают в пылу танца.
Президент чувствует себя прекрасно, ни о чем не беспокоится. Ему и в голову не приходит, что кто-то может швырнуть в него картофлей. Однако за каким чертом вон те двое залегли в картофельной яме Амбо? А, это его телохранители. Беспокоятся, вдруг из картофельной ямы драконы полезут. Журналисты тычут свои микрофоны. Кинокамеры ищут удобный ракурс.
Благословенный миг — Президент начинает речь. Нужно ловить каждое слово, прислушиваться к акцентам. Вот, например, Президент особо напирает на то, что картофельная яма Амбо имеет важное стратегическое значение, особенно в плане обеспечения незыблемости северо-восточных границ страны. А еще он лично готов заверить свой народ, что во всем Кавказском регионе другой такой ямы нет и что, исходя из стратегии национальной безопасности, необходимо, чтобы объект Амбо день и ночь сторожили не менее сорока охранников. Их долгом должна стать бдительность… И еще много всяких глубоких и умных мыслей высказал Президент, мыслей, волновавших не только его самого, но и слушателей, фотографов, звукооператоров.
По окончании речи в соответствии со сценарием гостям: сельскому голове, марзпету, министру сельского хозяйства, премьер-министру, председателю Народно-демократической партии и, наконец, высокочтимому Президенту — поднесли на всех одну большую красивую картофелину. Главный телохранитель Президента мигом смекнул: картофля не вареная, а значит, в ней может быть бомба! спасая жизнь Президента, бдительный телохранитель в мгновение ока выхватил картофелину у него из-под носа, размахнулся и швырнул на семь верст в сторону. Картофля взвилась-полетела, долго летела, а потом как шмякнется о камень, но… не взорвалась. Придется вызывать саперов.
Однако непосредственная опасность миновала. Имя телохранителя немедленно взяли на заметку. По возвращении его ждут особые награды, подарки, новая квартира, новая машина. Но случившееся должно оставаться в строжайшей тайне. никто не должен знать, что во время презентации картофельной ямы Амбо имело место покушение на жизнь Президента, которое заведомо было обречено на провал, ибо произошло спонтанно и не по протоколу.
Народ еще не успел очухаться и все не мог взять в толк, с чего вдруг этот болван стал швыряться картофлей, а марзпет при содействии сельского головы нашел новую картофелину и уже протягивал ее Президенту, жестами и мимикой подсказывая ему, что нужно со всей торжественностью опустить ее в яму. Охранники, расположившиеся в яме на случай появления воображаемого противника, крайне неохотно ее освободили. Президент мастерски сбросил картофелину в яму. Проверка показала: картофелина приземлилась благополучно и легла в точно намеченном квадрате.
И снова таш-туш, снова аплодисменты.
Президент напомнил народу, что еще в благословенные дни своего детства с особым вниманием приглядывался к памятникам архитектуры, что уже после восшествия на трон обнаружил и собственноручно раскопал в Лорийском крае подлинные шедевры армянского зодчества — такие, как Санаин, ну там, Ахпат1 и прочие. Он передал их государству. Эти древние памятники, несомненно, представляют известную ценность. Если не что другое, то уже одно то, что он их открыл, придает им немалую цену. Однако, люди, запомните: то, что свершается в наши дни, в пору его президентского правления, — такого не бывало вовеки. И потому он очень рад, что в эпоху его царствования сооружена такая крупная картофельная яма в Лорийском крае, а значит — в Армении, в Ереване, в Карабахе и во всей диаспоре. Какая разница! Все для народа!.. гигантский объект… стратегическая безопасность…
Амбо так и подмывало сказать, что выкопанная им картофельная яма принадлежит ему, а не народу, и при чем тут Ереван, при чем Карабах, при чем эта самая ди.. диа… Но тут же заткнулся, ибо кто и когда у нас поднимал свой голос, чтобы его потом не заткнули. Осенние мухи не жужжат — устали. Облака прячутся в лучах осеннего солнца — их и не видно. Ветра, нарушив границу, умчались в другие страны. Ничего подозрительного нет. Все хорошо. Все отлично. Пафосу Президента нет предела. Объект, возведенный Амбо, поднимает наш народ в глазах мирового сообщества на недосягаемую высоту. Он донесет славу о нашей республике до самых отдаленных уголков планеты. Президент, cам великий архитектор и строитель, чрезвычайно рад сегодня лично, из собственных рук, преподнести замечательному зодчему Амбо награду имени славного сына армянского народа Садояна… вернее, Хорена… Хорена Трчуныча2… А-а, вот! Как нам верно подсказывают справа, медаль имени славного нашего Маштоца!
Гром аплодисментов мозолистых и мягких ладоней.
Люди испокон веков знали: все когда-нибудь кончается, становится воспоминанием. Перед расставанием Президент пожелал Амбо, чтобы созданная им картофельная яма всегда полнилась добром, богатым урожаем, трудовым потом и сбывшимися желаниями! Амбо хотел сказать, что его картофельная яма предназначена лишь для картофли, но при Президенте даже пикнуть не посмел. Особенно после награждения медалью, долгих оваций и столь высокой оценки его скромного трудового вклада.
Президент со своими придворными отбыл. Амбо еще долго думал: достанется ли матушкин пестрый хурджин, доверху набитый отборной картофлей, самому Президенту или помощники, кто пошустрее, поделят его меж собой? О многом размышлял Амбо. Он жил теплом недавних похвал, анализировал и взвешивал каждое слово, сказанное в его адрес. Его беспокоила медаль. Небось другим имени Шираза3 дают. А у него не Шираза, нет, какого-то другого имени… А, вот, имени Маштоца. Ну, Президент вручил эту, значит, счел Амбо достойным именно ее. Амбо теперь себя иначе как орденоносцем не видел. Примерял свою медаль по очереди ко всем своим пиджакам, слегка потертым и совсем изношенным, включая и отложенный для последнего скорбного дня. О, Амбо такую яму для картофли соорудил — от председателя сельсовета аж до Президента ее презентацию устраивали. Ну, предсельсовета ее открывал — это не в счет, марзпет открывал — и это тоже не в счет… А уж Президент-то что отколол! Сам лично приехал, слышь, лично!..
1 Санаин, Ахпат — средневековые монастырские комплексы, архитектурные шедевры
X—XIII вв.
2 Перечисляются имена современных армянских политических деятелей разного толка.
3 Ованес Шираз — выдающийся поэт-лирик советской эпохи.
Все до последнего слова запомнил Амбо и сам уже поверил в то, что сдал в эксплуатацию объект первой необходимости. Европа, Азия, Карабах, Мартуни,
Москва… Эй, Амбо! Куда там, Амбо теперь не ходит, а летает. За ним нынче не поспеть… С Амбо теперь не поговоришь. Господь лишил Амбо разума.
Жена ему что-то толкует, а Амбо ей: “Взял да и соорудил…” Жена сердится:
— Что значит: “Взял да и соорудил…” Да погляди, какие убытки ты нам принес! Сколько гостей заезжих нас от дела оторвали, работать не дали. И пестрый хурджин матушкин ты сам чужим людям отдал!
А Амбо знай свое твердит: “Взял да и соорудил…”
Но однажды утром открыл наш Амбо глаза и что же видит? Холодный белый иней посеребрил землю. как же так! Да ведь он еще свою картофлю в яму не убрал! и по какому такому праву вдруг нагрянули холода! Глаза у Амбо налились слезами, сердце сжалось, сильное тело съежилось. Сгорбился наш Амбо, скукожился, слова выговорить не может, уже не говорит: “Вот так вот взял да и соорудил…”
— Вай, вай!.. что за беда на мою голову! Вай, картофля моя — кормилица, надежда и опора моя… Европейский уровень… Вай, мать вашу, да с европейским уровнем и со всеми стандартами вашими в придачу! Вай, померзла моя картофля! Вай, пускай не рухнет ваш дом — но за что же вы моей картофле дом порушили!
Так вскричал наш Амбо, зажмурил глаза от стыда перед своей подмерзшею картофлей и — шмяк! — рухнул покаянно прямиком в пресловутую, всем начальством — от председателя сельсовета до Президента — обласканную картофельную яму.