Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2005
Лаймантас Йонушис родился в 1957 г. в Клайпеде. В 1975 г. окончил среднюю школу в Друскининкай, в 1980 г. — филфак Вильнюсского университета (англ. яз.). В 1981—1990 гг. работал в магазине иностранной книги в Вильнюсе, в 1990—1998 гг. — в еженедельнике “Siaures Atenai” (“Северные Афины”), в 1998—2000 гг. — на радио “Свободная Европа” в Праге. Многие годы трудится как переводчик художественной и научной литературы (в основном — с английского) на литовский язык.
Характеризовать новейший период в литовской прозе — и легко, и сложно. Хотя вряд ли допустимо наскоро делать какие бы то ни было обобщения и прогнозы, мы попытаемся обозначить главные вехи современного литературного процесса. Добротные романы выпустили уже известные писатели. Сильными прозаиками зарекомендовали себя Сигитас Парульскис и Марюс Ивашкявичюс; самобытная эссеистика, уже привлекшая внимание читателей периодики, стала появляться в виде отдельных книжных изданий.
Начало романа Юрги Иванаускайте (р. 1961) “Плацебо” (2003) интригующее, даже мистическое: долгое и трудное пробуждение женщины на рассвете, душевная смута, когда героиня не может вспомнить последние часы перед сном, пока наконец не осознает, что она отделилась от собственного мертвого тела, которое сидит в кресле с огнестрельной раной на виске. Ее смерть официально трактуется как самоубийство, но интрига повествования на этом не завершается, начинают проявляться загадочные обстоятельства. В книге говорится о таинственной, всемогущей и злокозненной глобальной организации, реально правящей миром. Конечно, идея всемирного заговора — давно отработанный трюк, но в данном случае автор использует этот прием как инструмент социальной критики: утверждается, что в некоторых случаях общество бессознательно стремится к моральному саморазрушению, будто бы им руководит некая незримая злая сила. В книге нелицеприятно изображаются общественные эксцессы последних лет — политическая коррупция, деградация и лицемерие журналистики, засилье корыстолюбия, самодовольства и потребительства, сексуальное угнетение женщин, попустительство юношеской агрессивности и т.д. Очевидно, что подобные проявления свойственны не только Литве, но и множеству других либеральных моделей. Роман строится на мастерски выписанной сюжетной интриге, он стал одним из главных бестселлеров года. Но в целом литературная критика отнеслась к нему скептически.
На новый роман Иванаускайте чем-то походит и “Имя во тьме” (2004) Ренаты Шярялите (р. 1970), и здесь имеются детективные нотки. Действие романа развивается в двух параллельных плоскостях. В центре рассказа — одинокая женщина 33 лет, которая работает следователем в провинциальном городке. Доминирует тема постоянных столкновений с неадекватными персонажами, расследование серьезных дел остается за кадром. И здесь значительная роль отводится воспоминаниям, отправная точка которых — тайный и страстный роман семнадцатилетней героини с учителем музыки. Он помогает ей сделать аборт, после чего бросает, нанося героине глубокую душевную травму. Затем выясняется, что в новой Литве этот человек (которого автор подозревает в убийстве) делает успешную политическую карьеру. Тем не менее роман этот — не детективный. Действие представляет собой мозаику, сложенную из бытовых мелочей, впечатлений, переживаний, иллюзий и снов. Шярялите, кроме всего прочего, осязаемо воссоздает провинциальный колорит, среду обитания “маленького” человека — эту свою способность она талантливо проявила в ранее написанных новеллах. Роман привлекателен не только элементами детектива, но и яркой иронией, подлинным остроумием. Однако более цельное и сильное впечатление оставил первый роман Шярялите “Ледниковые звезды” (1999), высоко оцененный в Германии.
Страстную полемику вызвал роман Марюса Ивашкявичюса (1973) “Зеленые” (2002)1 — некоторые ветераны послевоенного сопротивления и сочувствующие им были возмущены якобы неуважительным отношением к деятелям антисоветского подполья. Основной персонаж — известный лидер сопротивления Йонас Жямайтис. Сильная сторона этой книги, содержащей множество аутентичных деталей и боевых эпизодов, — отнюдь не точность воспроизведения конкретной эпохи, но сложнейшее стилистическое кружево, позволяющее во всех оттенках воссоздать общечеловеческую драму, в которой неразрывно переплетены любовь и предательство, смерть и верность, трагикомедия и абсурд.
“Три секунды неба” (2002) — первый роман Сигитаса Парульскиса (р. 1965), широко известного в Литве поэта, драматурга и эссеиста. Рассказ ведется от имени молодого человека, призванного в ряды Советской армии со скамьи филологического факультета. Он служит в десантных войсках в Восточной Германии. Суровые будни парашютиста, варварские обычаи армейской жизни, гротескные встречи с восточными немцами — вот первый, “игровой” план повествования. Второй план — более поздние события, произошедшие с героем в Литве, переживающей политические перемены. Лоскутное пространство повествования образуют картинки богемной жизни, фрагменты биографий, обрывки сновидений. Рассказ подчеркнуто откровенен, иногда грубоват, но с привкусом горькой иронии. До сих пор ни в одном литовском романе не встречалось столько русских ругательств, автор использовал и другие “крайние средства”, сохранив чувство меры и вкус. Особенно впечатляет эпизод, когда рассказчика подвергает вполне “армейским” издевательствам… священник (“Во славу Господа нашего, Иисуса Христа!”). В этом трагикомическом эпизоде бессмысленная жестокость предстает как элемент очищения и спасения. Литературная критика уже назвала этот, отчасти биографический, роман С.Парульскиса культовой книгой поколения, к которому принадлежит автор.
Художник, поэт, прозаик, лауреат Национальной премии Леонардас Гутаускас
(р. 1938) в 2003 г. издал под одной обложкой два романа — “Перья” и “Казбек”. В обоих описана трагическая жизненная история героев-одиночек, иначе сказать — изгоев с не вполне нормальной психикой. Действие происходит в послевоенном вильнюсском Старом городе. На этом, пожалуй, сходство заканчивается. В “Перьях” повествуется о горестной судьбе не оцененного в советское время скульптора, который изображал исключительно перья. В романе детально прописана жизнь тогдашней молодежной богемы, студентов художественного института. Во втором романе (“Казбек”) два главных действующих лица — полоумный Тосик и любимое многими прозаиками вильнюсское Заречье. Историю дурачка-Тосика мы узнаем из уст множества действующих лиц, она дается под разными углами зрения. “Заречный” юродивый Тосик погибает весной 1953 года, зверски избитый уличными грабителями, как раз в день смерти Сталина. “Детский разум, ангельское сердце” — так говорит автор о своем “нетипичном” любимце. Заречье — непременный фон жизни Тосика, изображенный ярко и скрупулезно. В книге мастерски воссоздан послевоенный Вильнюс: разноязыкий сброд, нищета, пропахшие кошачьей мочой подворотни, пыльные булыжные мостовые, закоулки, дворы.
Маркас Зингерис (р. 1947) пишет лишь о том, что идеально знает, демонстрируя при этом проницательность и артистичность. Роман “Музицирование вдвоем” (2002) весьма традиционен, но только внешне. Это — сочинение с многоплановой композицией и сложной структурой. Форма его оказалась чрезвычайно емкой, в ней уместилось многое. Берлин 1935-го и Бродвейский театр 1996-го; шумная вечеринка литовской элиты в одном из вашингтонских ресторанов; смешное и трогательное происшествие с литовской туристкой, встретившей в Америке свою давнюю первую любовь; письмо сыну от пианистки-самоубийцы, купленное за десять долларов у нью-йоркского антиквара героем книги Эразмом Растинисом; жизнь интеллиrентной литовской семьи во времена, “надтреснутые, точно люстра, криво висящая под потолком”, — все это автор выстраивает в один взволнованный монолог. Это современная, ритмичная, рафинированная проза, сдобренная юмором, порою черным, населенная яркими персонажами и радующая лаконичными, эмоционально насыщенными диалогами.
Валдас Папиевис (р. 1962) — прозаик, ныне живущий в Париже, впервые за четырнадцать лет предъявил публике новый роман: “Эмигранты одного лета” (2003). Во второй половине 80-х автор привлек читательское внимание поэтичностью стиля и речевым изяществом. Эти особенности никуда не делись. Главное действующее лицо романа — сам Париж. Не тот, знакомый по открыткам, парадный город, а укромный, ночной, беспорядочный. Это город в городе, который открывают и постоянно воссоздают для себя незваные чужестранцы. Роман “Эмигранты одного лета” — лирико-романтическое повествование о случайной встрече в Париже литовца и швейцарки. Они оба стараются познать и впитать город, вечно пульсирующий духовностью и страстью. Книга показывает, как под влиянием этого свободного, изменчивого, творческого парижского воздуха любой, неравнодушный к художественности “гость одного лета” превращается в вечного эмигранта. В одном из интервью автор сказал: “События важны для меня лишь настолько, насколько они способны спровоцировать какие-либо рефлексии, эмоциональные проявления, которые я пытаюсь выразить, передать. Это минимум, поддерживающий структуру. Должно же в романе что-то происходить”. На фоне современной литовской — и не только литовской — литературы этот антикоммерческий, “старомодный” роман смотрится особенно привлекательно.
Геркус Кунчюс (р. 1964) продолжает изумлять изобретательностью и дерзостью воображения, граничащей, по мнению некоторых, с цинизмом. В романе “Великий петушиный могильник” (2004) описывается поход воинов Гоморры против оплота гомосексуалистов — Содома — с целью отвоевать Гроб Господень у содомистов. Выступление быстро становится для войска катастрофой, в пути почти вся армия вымирает, но в конце, уже под стенами Содома, горстка бойцов пускается на хитрость — тут, естественно, использован мотив из гомеровской “Илиады”: умельцы мастерят огромную задницу, внутри которой прячутся воины Гоморры. Содомисты поддаются соблазну, втаскивают ее в крепость и очень скоро гибнут от рук праведников. Действие некоторых эпизодов совершается в Гоморре, которая во многом напоминает сегодняшнюю Литву. Еще более впечатляющим представляется роман “Нет снисхождения Душанскому” (2004). Можно его назвать грандиозным издевательством над еще недавней советской властью, ее идеологией, партийной иерархией и т.д. С другой стороны, трудно подозревать Кунчюса в подобной антиангажированности — скорее, советский фон дал ему повод и основание пуститься во все тяжкие. В романе параллельно развиваются две сюжетные линии. Первая — история возвышения и падения функционера компартии Аарона Душанского. Душанский еще в довоенной Литве вступает в подпольную коммунистическую партию, а в советское время достигает значительных номенклатурных высот. Однако затем его карьера рушится, и теперь, на старости лет, он служит при бане и подрабатывает натурщиком в художественной школе. В другой, более абстрактной реальности доминируют Нахман из Центра и группа товарищей: они изображаются на манер Христа и двенадцати апостолов, а сами фрагменты написаны в евангельском стиле. Темой авторского остроумия избраны достаточно традиционные явления: пьянство и секс, но также и насилие, поэтому авторский юмор мы вправе назвать черным. Комический эффект чаще всего достигается при взаимодействии официальной коммунистической риторики с грубой и нецензурной языковой стихией.
Книгу Ванды Юкнайте (р.1949) “Выдашь себя. Вслух” (2002) составляют: основанное на личном опыте эссе (около 50 стр.), образцы эссеистики более малой формы и беседы. Первый текст повествует о работе автора с уличными детьми, собранными в летний деревенский лагерь. Это попытки понять детей, отвергнутых обществом, стремление им помочь, воспитать, вернуть к полноценной жизни. В этом эссе язык Non fiction переплетается с яркими проявлениями беллетристики, враждебными слезливым жалобам или нравоучениям. Это жесткая, терпкая, содержательная речь. Фрагменты этого эссе, прочитанные во время Франкфуртской (2002) книжной ярмарки, произвели на ее участников огромное впечатление. В других эссе (они написаны в период с 1991 года до выхода книги) рассматриваются перемены в социальной и культурной жизни освободившейся страны. Беседы В.Юкнайте так же своеобразны. Она разговаривает со ссыльной женщиной и с ребенком, со студентом и со своей матерью, с эмигранткой и писателем, идеально воспроизводя словарь и интонацию собеседника. Она вовлекает партнеров в размышления о духовной жизни человека в современном мире. Атмосфера книги воссоздает картину жизни в Литве в первые десятилетия независимости. Для нее характерны утверждение духовных ценностей, мощь авторской убежденности, обаяние женственности и человечная скорбная мудрость.
Еще немного об эссеистике. В этом жанре сегодня проявляются многие. Хотелось бы выделить сборник эссе пяти авторов (Сигитаса Гяды, Гинтараса Береснявичюса, Альфонсаса Андрюшкявичюса, Гедры Радвилавичюте и Сигитаса Парульскиса) “Сюжет предлагается застрелить”. Большинство текстов — интимного, повествовательного характера. Они обращены к собственному “я”, к личным впечатлениям, глубинным переживаниям. Можно сказать, что авторы отталкиваются от дневниковой формы и вплотную приближаются к художественной литературе. Под пристальным взглядом обретают неожиданное сияние самые “невзрачные”, будничные происшествия, бытовые детали. Тексты лишены напыщенности и экзальтации, им свойственны юмор, самоирония, изящество. Речь идет о таких вещах, как болезнь, хрупкость человеческой природы, одиночество, неспособность сохранить прочные отношения с другими людьми, каждодневные заботы, ошеломляющее разнообразие физического мира на фоне привычных, даже надоевших мелочей.
Хочу закончить цитатой из Сигитаса Гяды:
“В принципе это возможно: написать роман впятером, практически не сговариваясь… Тем более что сюжет предполагается застрелить… Что объединяет эти спонтанные импровизации литовских беллетристов? В первую очередь, конечно, они сами. Затем — время, потом — место… Наконец, что очевидно, музыка. А точнее, определенная музыка, которая представляет собой затихающий и рождающийся звук, эхо, отклики, разноголосицу и созвучность. Можно ли здесь говорить о полифонии, о согласном звучании? Если читатель захочет услышать — услышит. Чего тут в достатке, так это судьбы, любви, смерти. Эротики, к которой тяготеют слова и предложения. Это внутренняя чувственность текста, рафинированная и проникновенная. Без нее, пожалуй, вообще не обходится современная проза, это она определяет игру слов и фраз. Это не роман в новеллах. Это, скорее, роман-перекличка, флирт, ритуальный танец… Отмечу лишь, что, если читать этот коллаж с начала, с середины, с любого места, можно многое узнать о внутреннем состоянии, о состоятельности сердец и умов определенной географической, национальной, социальной прослойки: о том, что волнует людей в Вильнюсе, Паланге, Ниде. Что за птица этот «литовский интеллигент», а вернее: кто они такие — молодые и пожилые люди, женщины со множеством фобий, глухо закомплексованные мужчины, которые едут, едят, размышляют, спят, горланят, хоронят своих близких? Они ломятся в Америку, притворяются святошами, палачами, рембрандтами…”
1 Читатели “Дружбы народов” могут составить собственное мнение об этом неординарном сочинении в будущем году. (Прим. ред.)