Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2004
Эти заметки следует воспринимать как субъективные наблюдения над укладом жизни в современном Иране, как сугубо частное видение действительности, в которой мне довелось прожить более года. Но я старалась по мере сил быть непредвзятой, рассказывая о том, о чем могу рассказать: как живут, как одеваются, как ведут себя иранцы в различных жизненных ситуациях, как выглядят иранские города и святыни. Надеюсь, это поможет читателям “заглянуть” в страну, которая для большинства российских обывателей последние двадцать пять лет остается тайной за семью печатями. Иран изолировался невидимой, но ощутимой преградой после событий 1979 года, когда в стране победила исламская революция и к власти пришли религиозные шиитские лидеры, в корне изменившие начинавший складываться в то время прозападный образ жизни. Смею утверждать, что большинство иранцев хотят снова стать частью цивилизованного человечества. Будем надеяться, что так оно и случится.
Не мусульманка — значит не замужем
Шел второй месяц, как я приехала в Иран, на родину мужа. Была ли я рада? Пока сама не могла ответить на этот вопрос. С одной стороны, мы с ним наконец-то, после года разлуки, были вместе, но с другой — я чувствовала себя неуютно в совершенно чужой стране, где у меня был единственный близкий человек — муж.
Вспомнилось, как в иранском консульстве в Стамбуле мне долго не хотели открывать въездную визу. Десять дней подряд мы с мужем выслушивали одно и то же объяснение: если иностранка собирается въехать в Иран в сопровождении мужчины, то последний должен быть либо ее мужем, либо братом, либо отцом. Кроме того, женщинам моложе 35 лет вообще не разрешено въезжать в Иран без сопровождения мужа. А самим иранкам в некоторые страны запрещено законом выезжать, если они не замужем. Если же замужем — то только с разрешения мужа.
Надо сказать, что мы были женаты, однако в консульстве отказывались признавать брак, зарегистрированный на моей родине, и предлагали совершить брачный обряд вновь, в иранской мечети в Стамбуле. Ничего не оставалось, как последовать совету консула.
Свернув с шумной и многолюдной головной улицы в тихий переулок, мы долго блуждали по узким улочкам Стамбула, пока не обнаружили иранскую мечеть. Небольшое старое здание — видимо, бывший частный дом — было расположено в глубине перекопанного экскаватором дворика, так что приходилось перепрыгивать через ямы и канавы.
“Да, тернист путь к храму”, — подумала я. Зато путь к замужеству оказался вовсе не столь тернист. Предупрежденные консульским работником, двое служителей мечети уже ждали нас. Мы разулись у входа и вошли внутрь. Все происходило довольно обыденно. Нас пригласили в комнату, где кроме стола и двух стульев, ничего не было. Мулла, пожилой сухощавый мужчина невысокого роста, в костюме, цвет которого трудно было определить, всем своим видом показывал, что устал и намерен закончить дело как можно быстрее. И действительно церемония заняла не больше десяти минут. Муж предупредил, что мне нужно будет повторить за муллой то, что он произнесет. Так я и сделала и лишь позднее поинтересовалась у мужа: что же я такое сказала? Выяснилось, что, произнеся заветные фразы, я… автоматически стала мусульманкой и теперь задержки с визой не будет.
Согласно брачному свидетельству, выданному в иранской мечети, меня звали отныне Тахминэ. Кроме того, в документ был вписан размер махра: Коран и пять золотых монет.
Махр — это имущество, выделяемое жене при заключении брака и являющееся гарантией ее благополучия в случае развода. Муж имеет право распоряжаться махром только с разрешения жены. Размер махра оговаривается обычно заранее родителями жениха и невесты.
Кстати, не только о махре идет речь при сватовстве. Жених обязан представить доказательства своего благосостояния, а невеста — поклясться, что она девственница.
Минимальный махр не может быть меньше тридцати граммов серебра, максимальный не ограничен. Махр может быть выплачен до вступления в фактические брачные отношения либо после — по усмотрению невесты и ее родственников. Если в брачном контракте указан срок выплаты махра, но он не был соблюден, жена получает право на условный развод до разрешения конфликта. Возможно, невысокий процент разводов в мусульманских странах отчасти связан и с уплатой махра, размер которого порой превышает фактическое состояние мужа.
При вступлении в брак рекомендуется, чтобы жених и невеста соответствовали друг другу по возрасту и общественному положению. Родство между ними не должно быть ближе третьей степени по боковым линиям, а по прямой — вообще запрещено, как и браки между молочными братьями и сестрами ближе второй степени.
Конечно, из всякого правила бывают исключения, да и сами правила не всегда соблюдаются. Мне знакома иранская пара, в которой муж и жена являются двоюродными братом и сестрой. Они с детства полюбили друг друга, а когда выросли, решили, что поженятся, однако семья воспротивилась, и тогда молодые сочетались браком тайно и бежали в другой город, где живут до сей поры. Семья отвергла их. Даже спустя десять лет, даже после рождения двух прекрасных здоровых мальчиков, их родные так и не смогли смириться с происшедшим. В этом нет ничего необычного: если брак заключается без согласия родителей, отношения между молодыми и их семьями чаще всего прерываются, и вражда может длиться до конца дней, особенно если так поступил старший из сыновей.
Поэтому браки на основе самостоятельного выбора молодых в Иране не часты. Обычно подбором пар занимаются родители, устраивая смотрины невест. Редко кто решается открыто пойти против родительской воли. Но лазейку найти можно. К примеру, жених не отказывается идти на смотрины, но на вопрос о своем имуществе отвечает, что гол как сокол, к тому же безработный. Иранцы шутят: от жениха требуется иметь и дом, и машину, и деньги, а когда спрашивают родителей невесты, какое за ней приданое, те отвечают, что она в этом году собирается поступать в институт.
У шиитов-имамитов (а большинство иранцев — шииты) брак может быть заключен на постоянной или временной основе. Если это временный брак — мута, то в брачном договоре указывается его срок, который может составлять от одного дня до 99 лет, при этом оговаривается содержание жене (вместо махра) и вознаграждение при расторжении брака. Но мута считается безнравственным браком, законным внешне, но греховным по существу. Ведь таким образом можно, например, легализовать любовные отношения, заключив брак на одну ночь. Мута не запрещается, но и не одобряется.
“На постоянной основе” у иранцев, как правило, имеется только одна жена, так что шансов попасть в гарем, выйдя замуж за иранца, практически нет. Сейчас многоженство встречается редко и даже осуждается прогрессивными кругами общества. Для того чтобы заключить брак со следующей женщиной, мусульманин должен получить письменное согласие от каждой из предыдущих жен, а также представить доказательства того, что он способен обеспечить достойное содержание им всем. Если разрешение от первой жены не получено, он обязан развестись с ней, чтобы вступить в брак со второй. Правда, процедура развода для мужчины-мусульманина чрезвычайно проста, для женщины сложнее, но развод возможен и для нее.
После развода или смерти мужа женщина оказывается в особом правовом положении, связанном с необходимостью установить возможную беременность, что важно для определения отцовства. Должно пройти от четырех до двадцати недель, в течение которых ей запрещается вступать в интимные отношения, а бывшему мужу вменяется в обязанность обеспечивать ее всем необходимым.
По законам шариата дети после развода остаются с отцом, общественное мнение тоже на его стороне. У разведенной женщины фактически нет шансов создать новую семью. Мужчине же бракоразводный процесс не наносит особого ущерба, кроме материального. Но справедливости ради надо сказать, что разводы в мусульманских странах — явление редкое и воспринимаются они как позор, в общем, для обеих сторон.
Что касается меня самой, то в договоре было указано, что брак заключен на постоянной основе. В тот же день все формальности были соблюдены, виза получена, и мы с мужем выехали на автобусе из Стамбула в Тегеран.
Автобус был комфортабельный, марки “Мерседес”. На протяжении всего следования помощник водителя разносил пассажирам напитки и печенье, стоимость которых входила в билет. Только до турецко-иранской границы нам предстояло трястись два дня и еще сутки — от границы до Тегерана. Все пассажиры, мужчины и женщины, были иранскими гражданами, все — в обычной европейской одежде и вели себя все довольно свободно. Так как Иран — многонациональное государство, были среди них и черноокие, с темными, как вороново крыло, волосами, с ярко выраженными восточными чертами лиц, и голубоглазые, и зеленоглазые блондины. Водитель включил национальную музыку, народ оживился, мужчины пустились в пляс, в такт музыке захлопали в ладоши, танцующим стали бросать деньги.
Надо сказать, что такое иранцы могут позволить себе только за границей. И пока автобус двигался по Турции, они старались использовать каждую минуту свободы.
Да и окружающая природа создавала приятно-радостное настроение. Местность, по которой двигался автобус, была удивительно красивой. Царственные горы сменялись роскошными зелеными долинами, на которых паслись идиллические отары овец. Казалось, что здесь время остановилось: ни тебе терактов, ни проблем глобализации. Но это только казалось.
Ближе к границе автобус стали останавливать военные патрули. Как объяснил Реза, мы проезжали населенную курдами территорию, где обстановка всегда остается напряженной, поэтому и военных баз здесь много. Патрули проверяли багаж и паспорта пассажиров. В мой паспорт обычно не заглядывали. Наверное, потому, что внешне я все-таки отличалась от остальных и не вызывала подозрений.
Автобус продолжал движение по извилистым горным дорогам. Начало закладывать уши, как в самолете, да и тело онемело от длительного сидения на одном месте.
— Почему мы не могли поехать на поезде? Это же гораздо удобнее, — сказала я.
— Не ходят поезда из Стамбула в Тегеран. После того как года два назад здесь подорвали состав, больше не ходят. Теперь только на автобусе можно добраться до Ирана. Можно, конечно, и на самолете, но на автобусе в шесть раз дешевле.
— Ладно. Только это последний раз, когда мы с тобой столько дней путешествуем на автобусе, — сказала я.
— Договорились, — согласился Реза и, помолчав немного, добавил: — Дорогая моя, помни, что ты теперь — мусульманка.
— Не говори глупостей. Какая еще мусульманка?
— У меня документ, где черным по белому написано, что ты — мусульманка и зовут тебя Тахминэ.
— Ты прекрасно знаешь, что это только формальность. Я не мусульманка. В конце концов, меня вынудили.
— Почему? Разве ты не можешь стать мусульманкой?
— Нет. В одночасье никто религии не меняет. Тем более под давлением. И потом не мне тебе говорить, что религия — это культура, в которую входят традиции, усвоенные с детства, воспитание, наконец. Я не могу сказать, что я — человек религиозный, но если следовать логике, что религия это культура, то я — православная.
— Что-то я не припомню, чтобы ты в церковь ходила, — заметил Реза.
— Знаешь, я когда-то брала интервью у главного раввина кишиневской синагоги. Он сказал, что нет неверующих евреев, несмотря на то что большинство из них приходят в синагогу только по большим праздникам. Раввин назвал их “праздничными евреями”. Так вот я — “праздничная православная”.
— И все-таки одна культура должна подчиниться другой, чтобы у нас была настоящая семья.
— Почему обязательно подчиниться? Разве они не могут мирно сосуществовать?
— Мы с тобой седьмой год женаты, а все еще общаемся по-английски, — упрекнул Реза.
— Значит, нам так удобнее. Кстати, ты-то по-русски говоришь.
— С твоими родителями, но не с тобой.
— Не переживай, если у нас будет ребенок, мы с ним заговорим: ты на русском, а я на персидском, — подбодрила я мужа.
— Только не говори ему ничего о Боге. Я сам скажу.
— Хорошо. Но давай его сначала родим, а потом будем решать проблемы воспитания, — заметила я. — Кажется, подъезжаем к границе.
Действительно, мы подъезжали к границе. На обочине дороги выстроилась длинная очередь грузовых машин в ожидании таможенного контроля. У приграничного населенного пункта под названием Базарган нам предложили покинуть автобус и пройти паспортный контроль на турецкой, а затем на иранской стороне. И тут я заметила решительную перемену в облике женской половины пассажиров. Хотя стояла относительно теплая погода, женщины накинули платки на головы, надели плащи и поверх всего набросили чадру, оставляющую открытыми только лицо и кисти рук. Некоторые, правда, и перчатки надели. Под чадрой женщины несли кто сумки, кто одеяла, кто еще что-то, и их фигуры приобретали бесформенные и уродливые силуэты.
Кстати, относительно бытующего мнения, будто иранки носят паранджу, могу сказать вполне определенно, что это ложная информация. На улицах иранских городов редко встретишь женщину в парандже, хотя бывает. Все зависит от степени религиозности семьи мужа. Исламские теологи утверждают, что паранджа необходима, дабы взоры мужчин не оскорбляли достоинства и чести женщины. К слову сказать, не мусульманкам в стародавние времена запрещалось закрывать лица, чтобы можно было отличить правоверных от иноверок.
На мне же было облегающее горчичного цвета пальто из тонкой мягкой ткани и платок в желто-синих тонах, который я с большой неохотой накинула на голову. Как объяснил Реза, мы въезжали в страну, где люди живут по правилам, установленным духовными лидерами Исламской Республики Иран, и где женщинам запрещено показываться в общественных местах без скрывающей фигуру одежды.
— Но я ведь иностранка! — возмутилась я.
— В Иране для иностранок не делают исключения. У нас все равны! — пошутил Реза и добавил: — Делай, что я тебе говорю, чтоб неприятностей не было.
— Каких неприятностей?
— Любых, — отрезал муж.
Оказывается, в первые годы после исламской революции улицы иранских городов и поселков патрулировала полиция нравов, служители которой следили, чтобы женщины и мужчины одевались в соответствии с исламской традицией. Мужчинам не разрешено было носить футболки, шорты, джинсы и обтягивающие брюки. Женщины должны были скрывать формы тела под свободной одеждой. Тех, кто нарушал правила, препровождали в полицейские участки. Бывали случаи, когда родственники задержанных девушек убивали полицейских за нанесенное семье оскорбление. Кроме того, блюстители нравственности могли остановить любую пару и потребовать у них документ, подтверждающий, что они — родственники. Если мужчина не оказывался ни братом, ни отцом, ни мужем женщины, он обязан был на ней жениться. Об инциденте также ставили в известность работодателей и соседей. Надо сказать, что этим обстоятельством иногда пользовались молодые люди, родители которых были против их брака. Кстати, в Иране мнение соседей о предполагаемом спутнике жизни было и остается важным при заключении брака, а раньше учитывалось и при поступлении на работу или в высшее учебное заведение.
После того как президентом Ирана стал Хатами, в стране начались некоторые преобразования: была упразднена полиция нравов, разрешено пользоваться Интернетом, женщины и мужчины получили возможность незначительно разнообразить свой гардероб, а мнение соседей теперь интересует только пылких соискателей руки и сердца чернобровых иранок.
Турецких пограничников мы прошли быстро и без проблем, потом зашли в какое-то помещение, и дверь за нами захлопнулась. Помещение с высоким потолком напоминало спортивный зал с грязными исписанными стенами, пол был усеян бумажным мусором. С турецкой стороны входом в помещение служила дверь, с иранской — железная решетка, закрывающаяся на замок. Люди подходили к решетке и протягивали пограничникам паспорта. Затем приходилось ждать часами в удушливом, битком набитом помещении, пока вернут документы и разрешат перейти к таможенному контролю. Правда, к иностранным гражданам проявляли либерализм, их пропускали без очереди.
Кроме доскональной проверки багажа все пассажиры подвергались личному досмотру в специально отведенных для этого кабинках. Женщина-таможенница попросила меня расстегнуть пальто и подпрыгнула несколько раз, показывая, чтобы я сделала то же самое, так как говорила она только на родном языке, после чего разрешила мне вступить на иранскую землю.
За кабинкой меня ждал муж.
— Ну, как? — спросил он.
— Нормально. А почему всех осматривают?
— Потому что в лучшем случае под одеждой провозят запрещенную литературу, кассеты с видеофильмами или журналы мод, в худшем — наркотики.
Еще часа четыре пришлось ждать, пока проверили всех пассажиров и сам автобус. Наконец граница была преодолена, и наш путь продолжился уже по иранским дорогам, которые, кстати сказать, хорошо сделаны и неплохо электрифицированы — с наступлением сумерек вдоль дорог зажглись фонари.
Тегеран
На протяжении всего пути от Стамбула автобус останавливался каждые четыре—шесть часов. Можно было выйти, размяться, поесть и справить, пардон, естественную нужду. В Иране к этому перечню добавилось еще оно действо — помолиться, а так как мусульмане молятся пять раз в сутки, то именно столько раз автобус и останавливался.
Перед каждой молитвой правоверные совершали акт очищения, который состоит из последовательного омовения чистой водой кистей рук, рта и горла, носа, лица, глаз, рук до локтей, смачивания волос, промывания ушей, мытья шеи и ног до колен. Если по какой-то причине человек не может воспользоваться водой, ее заменяет чистый камень, после каждого удара ладонями по которому имитируют омовение всех перечисленных выше частей тела. Очищение считается недействительным, если после него соприкоснешься с чем-либо оскверняющим. Оскверняющими считаются абсолютно все человеческие выделения, срезанные волосы и ногти, а также трупы павших животных, невыделанные шкуры, кожи, рога, жилы, вино и другие опьяняющие и одурманивающие средства, если они не предназначены для медицинских целей, а также свинина, мясо хищных животных, птиц и т.д. и т.п. Прикосновение к еще не омытому покойнику, если его смерть не была мученической, пролитие крови, совокупление, менструация, роды, тяжелая болезнь, продолжительная поездка тоже считаются оскверняющими обстоятельствами. Кроме того, если мусульманин отвлекся, заснул или потерял сознание, процесс очищения следует повторить.
Те, кто молиться не собирался, сразу же направлялись в придорожный ресторан. У этих маленьких ресторанчиков хоть и был неприглядный вид, но поесть там можно было вкусно и недорого. Обед, в который входил в обязательном порядке рис с курицей либо бараниной, обходился максимум в два доллара.
Утром следующего дня мы уже были в пригороде иранской столицы.
Гаражи, гаражи… Бесконечный ряд гаражей с плоскими крышами тянулся вдоль дороги.
— Это не гаражи, это жилые дома, — поправил меня Реза.
— Дома? В них живут люди? — Мне стало не по себе. Пригород Тегерана, да и сама столица мне показались угрюмыми и неприветливыми. Все было окрашено, а правильнее будет выразиться, не окрашено ни в какие цвета.
Хотя у Ирана, по более позднему моему наблюдению, есть два цвета и два запаха. Цвета: черный и бледно-желтый. Черные одежды и бледно-желтый кирпич, который используют для отделки домов. Запахи: шафран и баранина. Шафран используется как приправа практически ко всем блюдам, даже мороженое порой пахнет шафраном.
В Тегеране нас встречали родственники мужа. Приехали они на собственной машине, их было пять человек. Я до сих пор думаю: зачем нужно было приезжать всем, если в маленькой машине именно пять человек и умещались, и то еле-еле? Видимо, таким образом они хотели выразить нам свое гостеприимство. Это был старый “Ситроен”, наверно, времен Второй мировой войны. Таких машин я и на наших-то дорогах не видела. Но оказалось, что в Иране можно встретить еще и не такие антикварные экземпляры! Кое-как, в обнимку, мы разместились в этой яичной скорлупе.
Относительно зеленые и не очень широкие улицы города были запружены транспортом, все гудело и ревело. Загазованность Тегерана превышает все допустимые нормы, ведь город окружен высокими горами, которые не позволяют рассеиваться газовым облакам. Столичным жителям приходится пользоваться защитными масками. Водители общественного транспорта никогда не заглушают моторов, даже если стоят не один час, потому что бензин в Иране очень дешевый. А вот цены на автомобили — космические.
Правил дорожного движения никто не соблюдает. По улицам иранских городов безопасно передвигаться разве что на танке.
Современные высотные здания чередуются в Тегеране со старинными постройками. Особенно выделяется архитектура мечетей, коих огромное количество. Однако внешний вид старых невзрачных домов обманчив. Я была приятно удивлена, зайдя в дом встретивших нас родственников мужа. В блиставшем чистотой дворике был разбит маленький цветник. Лестницы мраморные, на полах всюду — персидские, естественно, ковры. Хозяева угостили чаем, фруктами и, конечно, обедом.
Нам пришлось прогостить в Тегеране больше недели, так как купить билеты на Машхад, куда мы направлялись, оказалось делом непростым. Ежедневно мы без всякого успеха обходили билетные кассы, заодно муж знакомил меня с иранской столицей.
— Видишь это высотное здание? Там на последнем этаже есть кафе, в которое меня, когда я был еще мальчиком, водил один из моих братьев, живший тогда в Тегеране. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, брат объявил родителям, что едет в столицу поступать в летное училище. Мечтал стать военным летчиком и стал им. Отец наш тоже ведь был военным, в отставку ушел в звании полковника, вот и Омид решил пойти по его стопам. Только ему не повезло. Во время ирано-иракской войны Омид подвергся действию то ли биологического, то ли химического оружия и заболел раком. Мы просили его жену перевезти брата в Машхад, чтобы наша семья могла лучше заботиться о нем, но она отказалась, мотивируя тем, что у нее, дескать, в Тегеране работа, что не хочет отрывать детей от школы. А после смерти брата у нас окончательно разладились отношения с его семьей.
— Почему?
— По нашим законам, имуществом умершего сына распоряжается отец, даже если у сына была своя семья. И назначенную государством пенсию тоже должен был получать наш отец.
— А как же жена и дети?
— Здесь считается, что женщина может неправильно, в ущерб детям распорядиться деньгами и имуществом. Или вдруг она замуж выйдет. Что тогда будет с детьми? Как по-иному защитить их интересы? Вот и возник конфликт, который, к сожалению, остался неразрешенным даже после смерти нашего отца, потому что наследство автоматически перешло к нам, его детям, а нас в живых остались четыре брата и три сестры. Все отказались от своей доли наследства в пользу детей Омида, кроме нашего старшего брата, так что они и по сей день не могут самостоятельно распорядиться своим имуществом.
Откровенно говоря, я была в шоке. Получается, что у женщины есть только право выйти замуж и родить детей. Практически ей ничего не принадлежит, кроме махра, и благосостояние ее детей полностью зависит от прихоти мужа и порядочности его семьи.
К концу пятого дня пребывания в иранской столице я отчетливо почувствовала, что наша хозяйка уже тяготится нами, а уехать все еще не было никакой возможности. И я предложила мужу перебраться в гостиницу.
— У нас так не принято, — возмутился он. — Это будет оскорблением для моего двоюродного брата.
Но я настаивала, и муж сдался. Наскоро собрав вещи, мы сказали хозяйке, что едем на кладбище поклониться могиле Омида. И действительно поехали сначала туда. Возложив цветы, муж глухо разрыдался. Мы посидели с полчаса, потом Реза решил, что надо поменять надгробную плиту. Мастерская находилась тут же, на кладбище. Была заказана большая мраморная плита с надписью “Сыну от отца”.
— Почему — от отца, он ведь сам уже умер? Почему не от твоего имени?
— Вообще-то это должна была сделать вдова Омида. Прошло столько лет! Неужели у нее не нашлось денег, чтобы заменить временную плиту на постоянную? Стоит-то это всего двадцать долларов. Но уж если она этого не сделала, то я могу установить плиту только от имени нашего отца. Пусть она знает, что даже после смерти он заботится о сыне.
В гостиницу нам устроиться не удалось. В Иране в одном номере могут проживать только супруги, а у нас в паспортах отметка о браке была не на персидском языке и, следовательно, для администратора недействительная. Пришлось возвращаться к двоюродному брату мужа. Надо сказать, узнав, что мы сделали попытку переехать в гостиницу, он так сверкнул глазами на свою жену, что даже мне стало не по себе.
Слава Богу, на следующий день кто-то сдал билеты, тут же позвонили знакомые из автобусной кассы, и мы смогли наконец-то освободить наших гостеприимных хозяев от своего присутствия.
Не успели мы сесть на свои места, как один из провожающих мужчин стал требовать, чтобы мы с мужем пересели подальше от его жены. Меня это ошеломило. Оказалось, ревнивец не желал, чтобы “рядом” с его женой, место которой находилось позади нас, сидел мужчина. Пришлось пересесть. А заботливый муж, помахав рукой отъезжавшему автобусу, вдруг сорвался с места и куда-то побежал. Выехав на шоссе, мы увидели его стоящим на обочине и отчаянно машущим руками.
— Не удивлюсь, если он будет встречать автобус в Машхаде, — сказала я мужу.
— Тогда ему придется сесть на самолет, до Машхада почти 900 километров, — заметил Реза.
Машхад
Машхад — административный центр северо-восточной иранской провинции Хорасан, его население насчитывает более двух миллионов человек — является религиозной столицей Ирана. На протяжении всей своей истории он и во всем мусульманском мире почитался как политический, культурный и религиозный центр. В 818 году в деревне Санабад, возле небольшого города Туса, внезапно скончался восьмой шиитский имам Али ибн Муса ар-Рида — по-персидски имам Аль Реза. После захоронения имама село Санабад получило название Машхад Тус или Машхад Аль Реза и как место гибели имама стало весьма почитаемо мусульманами, особенно шиитами. Резко возрос поток паломников, и вскоре здесь возник настоящий город, который сокращенно стал называться Машхад.
Слово “машхад” означает место погребения шахида — человека, пожертвовавшего собой за веру, погибшего мученической смертью. Шахид утверждает свою веру смертью в войне против неверных. Согласно правовым источникам мусульман, шахиду гарантирован рай, куда он попадет, минуя испытания в могиле и в чистилище, поэтому-то он не нуждается в омовении перед погребением. Шахиду прощаются все земные грехи, а в раю он займет почетное место вблизи трона Аллаха.
Самым важным и величественным памятником Машхада является огромный комплекс сооружений вокруг усыпальницы Аль Резы. Усыпальница находится в здании так называемого Пречистого храма, который увенчан золоченым куполом высотой в 20 метров и расположен в центре уникального и грандиозного в архитектурном отношении ансамбля.
Мавзолей имама Аль Резы в течение X—XI веков много раз подвергался разграблениям и разрушениям при попустительстве правившей в то время династии Газнавидов. Существует легенда, будто султану Махмуду Газнави приснился пророк Мохаммед, который, указывая на разрушенный купол мавзолея имама Аль Резы, произнес: “До каких пор это будет продолжаться?!” Говорят, что на следующий день султан вызвал архитекторов и приказал восстановить мавзолей, заменить глиняные стены на кирпичные и построить минарет. В начале XV века благодаря усилиям Гаухаршад Аги, супруги тогдашнего султана Шаруха Тимури, была построена первая соборная мечеть, названная ее именем. Величавая мечеть Гаухаршад с неповторимым бирюзовым куполом и двумя 43-метровыми минаретами расположена в южной части комплекса. Во дворах, примыкающих к храму, были построены медресе и хозяйственные здания, а также установлена пара значительных по размеру ворот. Кроме того, в период правления Тимуридов была заложена основа золотой террасы, построенной Алишером Навои — визирем султана Хосейна Байгара. Позднее эта терраса была расширена шахом Аббасом Сафави, а Надир-шах приказал нанести позолоту на ворота. В конце ХХ века к архитектурному ансамблю добавились здания современного музея и библиотеки.
В музее выставлены на обозрение вещи из казны имама Аль Резы: старая броня гробницы, картины, фарфоровая и стальная посуда, светильники, медальоны и монеты. В открывшейся в 1985 году после победы исламской революции экспозиции — экземпляры Корана, собственноручно выполненные имамами и знаменитыми иранскими каллиграфами. В одном из залов можно ознакомиться с подарками, преподнесенными президентами разных стран вождю исламской революции Хомейни. В 1991 году была экспонирована коллекция из девятисот ценнейших иранских и зарубежных марок. Однако известно, что в хранилище их более пятидесяти тысяч, среди которых есть уникальные. В экспозиции “История Машхада” собраны предметы искусства, созданные руками машхадских и хорасан-ских мастеров, коллекции морских раковин, старинных астрологических инструментов, холодного и огнестрельного оружия, фарфоровой, фаянсовой и хрустальной посуды, картин, фрагменты каменных, мозаичных и золотых надписей, а также знаменитые шелковые ковры персидских мастеров.
Что касается библиотеки храма, то только в отделе рукописей хранятся
26 400 экземпляров рукописных книг, около трех тысяч рукописных Коранов, около восьми тысяч рукописных фрагментов Корана, полторы тысячи фотоальбомов… Ежедневно библиотеку, функционирующую с XVI века, посещают более 15 тысяч читателей.
Машхад — один из основных мировых центров мусульманского богословия и изучения ислама. Ежегодно его посещают более пятнадцати миллионов паломников, которые должны придерживаться определенных правил, описанных в специальном буклете:
1. На паломничество необходимо расходовать только заработанные честным с точки зрения шариата путем средства, в противном случае Аллах не примет молитвы.
2. Нельзя совершать греховных поступков, так как Аллах принимает паломничество только у набожных людей.
3. Отправляясь в паломничество, домашним следует наказать быть набожными и совершать добрые деяния.
4. В дороге ни в коем случае нельзя никого обижать. Необходимо обращаться к окружающим ласково, не обманывать и не ущемлять ничьих прав. Нельзя злоупотреблять общественной собственностью.
5. Если паломник ранее унизил мусульманина, не пустив его на порог своего дома, то имам Аль Реза тоже не примет молитв паломника.
6. Предписано всячески помогать своим попутчикам, так как за это Аллах вознаградит особо.
7. При входе в храм нужно быть одетым в чистую опрятную одежду. Кроме того, паломник должен быть надушен ароматическими веществами, чтобы не раздражать окружающих неприятным запахом ног.
8. Перед входом в храм необходимо совершить ритуальное омовение. В храм нужно входить медленно и со спокойной душой. К имаму Аль Резе следует обращаться с открытым сердцем, с надеждой и со слезами на глазах.
9. У гробницы нужно произнести медленно, с учетом ее морального значения, молитву Зиарат номе, читаемую во время обряда паломничества. Затем дважды совершить намаз, после чего уже можно молиться за отца, мать, детей, родственников, друзей… (порядок лиц, за которых рекомендуется молиться, передаю в точности; кстати, о жене или о муже ничего не сказано).
10. Паломнику, помимо того, следует участвовать в общих молитвах. Совершение намаза в первые минуты после азана имеет большое значение.
11. Паломник должен обращать внимание на наставления служителей храма и не создавать другим неудобств.
12. Мусульманину не следует находиться в храме больше времени, чем это нужно для совершения обряда паломничества. Нельзя дремать, громко разговаривать или вести сторонние беседы. Время пребывания в храме нужно тратить на чтение Корана и молитвы. Паломнику рекомендуется молиться за священный дух имама Аль Резы и других шиитских имамов, а также за души их родителей и близких.
В дни больших религиозных праздников в гостиницах невозможно найти свободного места. Люди устраиваются на ночлег в городских парках либо на автомобильных стоянках, разбивая там палатки. Муниципальные власти не препятствуют этому. Большой приток паломников и туристов способствует экономическому развитию города, в особенности торговле. Если повсюду существуют магазины, специализирующиеся на продаже какого-либо вида товара, то в Машхаде да и во всем Иране — это “специализированные” улицы. На одной продают только ковры, на другой — домашнюю утварь, на третьей — обувь и так далее. Есть в иранских городах базары, где продают только золото. Есть и так называемые русские базары. Правда, ни одного русского я там не видела, как и российских товаров. Однако для иранцев все граждане бывших советских среднеазиатских республик — русские, а значит, и базар — русский. Торговцы здесь в основном из Таджикистана. Между собой говорят на родном языке, но записи о продаже товаров ведут на русском. Интересно, что в Машхаде “русский” базар кочевой. В каждый определенный день недели он располагается в той или иной отведенной для торговли части города, обычно на окраинах.
Если центр Машхада относительно благоустроен, то окраины похожи на вечную стройку. Все в рытвинах и траншеях. Такое впечатление, что здесь лишь недавно закончилась Вторая мировая война. Это, конечно, не значит, что город — в руинах, просто редко встречаются дома с внешней отделкой. Торчат голые, грязного цвета кирпичи, скрепленные цементным раствором. И далеко не в каждом дворе разбиты цветники. Большей частью дворы многоэтажных домов, особенно новостроек, неухожены. Иранцы только последние десять—двадцать лет стали жить в квартирах. И для того, чтобы общие дворы стали такими же привлекательными, как дворы частных домов, должно пройти еще немало времени.
Кроме того, иранцы придают большее значение внутреннему убранству и комфорту, поэтому дома порой стоят годами без внешней отделки. Хотя, как сказал мне муж, стоит это не так уж и дорого — вполне по карману каждому.
Если же пройтись по центральным улицам, то кажется, что Машхад ничем не отличается от других европейских городов, особенно по вечерам, когда зажигаются тысячи рекламных огней и весело мигают украшенные, как новогодние елки, деревья. Однако это обманчивое впечатление.
Однажды, прогуливаясь по Машхаду, я дошла до храма имама Аль Резы. Мне нужно было перейти на другую сторону комплекса, однако через него я пройти не могла, так как туда не пускают женщин без чадры. Можно было бы объехать храм на такси, но этим видом транспорта лучше не пользоваться. Во-первых, поняв, что перед ними иностранка, таксисты сразу же заламывают цену, в десять раз превышающую реальную. Во-вторых, за время поездки можно услышать много гадостей из уст правоверных таксистов, поэтому по городу, если была одна, я предпочитала передвигаться пешком или на общественном транспорте, то есть в автобусе. Автобусы в Иране разделены невидимой границей пополам. Впереди едут только мужчины, задняя половина заполняется исключительно женщинами. Это сделано для того, чтобы никто из мужчин не мог ненароком прикоснуться к посторонней женщине. Кроме того, сидя впереди, мужчины не могут разглядывать их. Все, конечно, относительно. Прикоснуться, конечно, нельзя, но разглядывать вряд ли кто-то может запретить. Хотя бывали случаи, когда мужчины избивали прямо в автобусе кого-нибудь молодца за то, что тот слишком много внимания уделял женской половине автобуса.
Итак, один из охранников объяснил мне, как обойти храм по переулку. Вроде бы дорога была близкой, и мне показалось, что я с легкостью дойду до нужного мне места. Однако не тут-то было. Переулок стал катастрофически сужаться, и я уже с опаской, но все-таки продолжала путь. Шедших мне навстречу женщин в чадрах я спросила, где находится площадь Воды. Они мне знаками показали налево, туда я и свернула, попав в какой-то двор, из которого меня выпроводили. Я пыталась объяснить, что мне надо. Мужчина, видимо, хозяин дома, нарисовал на листке бумаги примерную схему маршрута. Поблагодарив, я пошла дальше, вспоминая героя Андрея Миронова из “Бриллиантовой руки”: дальше были сплошные повороты, ведущие в тупики. Я запаниковала, стала метаться из одного переулочка в другой. Ведь муж предупреждал, чтобы я никуда с головной улицы не сворачивала, говорил, что можно нарваться на неприятность. Как я себя ругала! Однако все кончилось благополучно. Откуда ни возьмись передо мной появились мужчина и женщина, дай Бог им здоровья, которые и вывели меня к людям. С тех пор я больше не рисковала гулять одна по переулочкам Машхада.
Как они одеваются
Если на границе женские одежды были более или менее пестрых расцветок, то в Тегеране, в зависимости, конечно, от того, в какой части города вы находитесь, превалирует черный цвет, а если ехать дальше в сторону Машхада, черный становится почти абсолютным. Европейцам кажется, что все женщины пребывают в постоянном трауре. Через год пребывания в Иране я уже не могла спокойно смотреть эту черноту, старалась задирать голову и любоваться голубым небом.
Некоторым такие одежды нравятся, некоторым — нет, но всем приходится мириться с существующим положением вещей. Конечно, в Иране можно обойтись и без чадры. Но на женщине должны быть в обязательном порядке платок, шаль или макнаэ — платок, концы которого, сшитые по краям, прикрывают волосы и шею полностью. Если челка выбивается из-под платка, на улице могут сделать замечание. Еще года два назад, в первый мой приезд в Иран, в больших торговых центрах стояли женщины-добровольцы, следившие за тем, чтобы, не дай Бог, у кого-нибудь не выбился из-под платка волосок. Одна из таких ханум — так обращаются к женщинам в Иране — подошла тогда ко мне и что-то затараторила. Я сначала подумала, что она просит денег, и уже открыла было сумочку, но муж объяснил, что она велит мне убрать челку под платок.
— Я не иранка. Я иностранка, — перевел ей мои слова Реза.
— Она иностранка! — улыбнувшись кому-то, крикнула женщина и отошла.
— Раньше бы нас так легко не отпустили, — заметил Реза. — В первые годы после революции был случай, когда одна иностранка, доведенная до бешенства подобными замечаниями, сорвала с головы платок и швырнула его на землю.
— И что?
— Что-что — ее просто выдворили из страны.
— Может, и мне так сделать?
— Не вздумай! Неприятности будут не у тебя, а у меня. Я твой муж, значит, ответ держать мне.
Кроме платка в любую погоду предписано надевать непременно однотонный плащ, который должен быть не выше колен. Хотя, надо сказать, молодые и незамужние иранки даже в таких условиях пытаются как-то оживить свой гардероб. Если плащи должны быть однотонные (черные, коричневые, бежевые, белые, бледно-фиолетовые, хаки), то платки выбирают яркие, цветастые, брюки и обувь, а также аксессуары — пестрые. Но основная масса следует предписанной форме одежды, описание которой можно увидеть на плакатах, развешанных во всех общественных местах. Между прочим, девочки уже с девяти лет должны одеваться так же, как взрослые женщины. А кое-кто накидывает чадру и на создания помоложе.
В домашней обстановке — но без посторонних — иранки одеваются свободнее. Посторонними же считаются все мужчины без исключения, кроме отца, брата, мужа и сына.
Единственное место, где иранки могут себе позволить надеть все, что заблагорассудится, и нанести на лицо сколько угодно косметики (а наносят они ее в избытке), это дом, где происходит свадьба, приготовление к которой идет целый день. Из косметики иранки предпочитают жидкую пудру, темно-коричневые тени и такого же цвета помаду. Накрашенные коричневой помадой губы обводят черным карандашом. Брови выщипывают только замужние женщины. Как сказал мне муж: чтобы сразу было видно, кто замужем, а кто нет.
Одеваются на свадьбах соответственно возрасту. Молоденькая девушка может надеть даже коротенькую юбчонку с блузочкой выше пупка, девушки постарше предпочитают длинные вечерние платья или брючные костюмы. Но всех объединяет огромное количество золотых украшений.
Почему все это можно позволить себе на свадьбах? Да потому, что женщины и мужчины тут разделены. Женщины находятся в одном помещении, мужчины — в другом. Невеста постоянно пребывает на женской половине. Жених только периодически появляется, заставляя женщин моментально накидывать на себя верхнюю одежду.
Я была на двух свадьбах. На одной угощали фруктами и сластями, напитков вообще не было. На другой помимо фруктов подали обед, состоявший из плова с курицей, из напитков — кока-колу. Спиртного на иранских свадьбах не бывает.
Мужчины в отличие от женщин могут позволить себе практически любую вольность в одежде. Вообще-то иранцы одеваются по-европейски, если не считать того, как я уже говорила, что им запрещено показываться в общественных местах в шортах, а в государственных учреждениях вы не увидите мужчины при галстуке. Галстук в Иране предан анафеме как элемент западной культуры, но в свободное от работы время им все-таки можно дополнить костюм.
Случаются и курьезы. Мой муж как-то решил полить цветы в общем дворе четырехэтажного дома, где мы жили. Вышел он в вечернее время, когда поздние сумерки накрыли Машхад. Но оказалось, что не все еще спали, кое-кто бдительно выглядывал из-за плотно занавешенных окон (окна домов и в дневное, и в вечернее время закрыты светонепроницаемыми шторами, балконы, если они не застеклены, также обвешивают тряпками, чтобы не смущать посторонними взорами находящихся в доме дам). Одна ханум увидела моего мужа в шортах и майке и послала к нему супруга, который пристыдил Резу чеканной формулой: “Здесь
вам — не Европа!”
Он прав, Иран действительно — не Европа.
Как люди живут
С материальной точки зрения живут гораздо лучше, чем население бывших советских республик в целом. Хотя нельзя сказать, что зарплаты у них высокие — примерно от шестидесяти до трехсот долларов в месяц, — зато цены низкие, поэтому среднего достатка иранец может позволить себе еженедельно приглашать по двадцать гостей на плов с бараниной. Кстати, рис, густо приправленный жиром, в Иране едят ежедневно и в большом количестве. К рису кроме баранины подают курицу либо котлеты из той же баранины, делают пирожки, а кое-кто даже и борщ варит. Уважают свежую зелень, салаты, соленья, кислое молоко, сыр, орехи. Заедают все лепешками. Жареная рыба или уха — редкое блюдо в рационе, кстати, как и картофель. Последний считается грубым продуктом, плохо перевариваемым. Живая, соленая, копченая рыба в магазинах не продается — только мороженая и в консервах.
Иранцы — народ очень гостеприимный. У меня создалось впечатление, что либо у них постоянно гости, либо они у кого-то в гостях. Одни разуваются, другие обуваются, и со всеми нужно при входе и выходе расцеловываться. Но даже у иранцев хлебосольство имеет свои пределы. Загостившимся родным и близким они сыплют соль в обувь, полагая, что тем ускоряют их уход.
Я бы сказала, что иранцы ведут коллективный образ жизни. По их мнению, никто и никогда не должен пребывать в одиночестве. Вас ни на минуту не оставляют в покое из самых лучших, с их точки зрения, побуждений. Двери во всех комнатах всегда должны быть открытыми. Стоят постоянный шум и гам. С непривычки можно сойти с ума, поэтому лично я закрывалась. Реакция свекрови не заставила себя долго ждать. Уходя из квартиры, она стала закрывать двери своей комнаты на ключ, не преминув обронить при этом, что у нее там деньги и золотые украшения.
Неприязнь между нами нарастала, но разъехаться не было никакой возможности. Подавляющему большинству иранцев частная собственность не по карману, и они снимают жилье. Тем же, кто решается купить собственный дом, государство выделяет целевые ссуды через банки. Но для того, чтобы получить ссуду, нужно открыть счет и положить на него определенную сумму, которая далеко не у всех имеется (чем больше сумма, тем меньше процент выплат по кредиту).
Площадь квартир и домов варьируется от пятидесяти до тысячи квадратных метров. Один квадратный метр жилья, в зависимости от местоположения дома и комфортности квартиры, оценивается, например, в Машхаде от 250 до
1000 долларов, а квадратный метр земли — от 200 до 10 000 долларов. Таких денег у нас с мужем не было, так что приходилось терпеть. В этих обстоятельствах меня спасала только работа. Я преподавала русский, английский и румынский языки в частном институте и старалась как можно дольше находиться вне дома свекрови, куда ее приходили навещать, когда по очереди, а когда и все вместе, дочери и сыновья со своими супругами и внушительным числом внуков.
Справедливости ради надо сказать, что братья и сестры моего мужа встретили меня очень благожелательно и отнеслись с добротой и вниманием, чего не могу сказать о его матери — женщине эгоистичной и своенравной, третировавшей всю семью. Она требовала к себе такого внимания, какое уделяется разве что лежачим больным. Рядом с ней постоянно кто-то должен был находиться и развлекать разговорами. Мало того, даже ночью дочь или сын, у которых свои семьи и заботы, должны были по очереди спать на полу рядом с ее кроватью, охраняя материнский сон. Кстати, иранцы вообще чаще всего спят на полу.
В праздничные дни или по выходным — по пятницам — в гости идут с утра пораньше, распивают чаи, вместе готовят обед. Стол не накрывают, порой его в доме просто нет, у некоторых нет и стульев — стелят прямо на пол клеенчатую скатерть, вокруг которой все и рассаживаются. Во время обеда шумно что-нибудь обсуждают, стараясь перекричать друг друга. Мебель в домах вообще практически отсутствует, а полы застилаются искусственным ковровым покрытием, поверх которого уже кладут настоящие персидские ковры ручной или фабричной работы. Безусловно, есть семьи, в домах которых мебели не меньше, чем в европейских. Все зависит от того, придерживаются ли хозяева традиционного уклада жизни или склонны к европейской культуре.
Домашних животных иранцы не держат. На городских улицах их тоже не видать. Объясняя это обстоятельство, они говорят, что при их образе жизни они не чувствуют себя такими одинокими, как европейцы, поэтому им нет нужды искать утешения в домашних любимцах. Однако существуют питомники, где разводят породистых собак и знаменитых персидских кошек на экспорт.
Распорядок дня практически един для всего Ирана. Те, кто работает, встают очень рано, часов в пять-шесть, религиозные люди — еще раньше, чтобы совершить намаз. Затем готовят “легкий” завтрак, в который могут входить яичница с жареными помидорами, сыр, орехи и многое другое. На работу отправляются либо на собственных автомобилях, либо на общественном транспорте, некоторые — на такси, в котором располагаются по три человека на заднем сиденье и по двое, помимо водителя, в обнимку на переднем. Иранская дорожная полиция на это смотрит сквозь пальцы. Рассаживаться стараются так, чтобы мужчины не сидели рядом с женщинами, хотя не всегда это получается. К слову сказать, такси в Иране сравнительно недорогое средство передвижения.
Заканчивается рабочий и учебный день, самое позднее, к двум часам дня. Домой все возвращаются примерно в одно и то же время, обедают, после чего Иран погружается во всеобщий послеобеденный сон. Между прочим, спать после обеда укладываются даже в гостях. Звонить с двух до пяти пополудни считается верхом неприличия. Разумеется, у тех, кто имеет собственный бизнес, работает в магазине или в гостинице, график иной.
После подъема за чашкой чая ведут неторопливую беседу, часа через два-три начинают готовить ужин, в десять-одиннадцать вечера укладываются спать.
Во время рамазана, месяца поста, девятого по счету в мусульманском лунном календаре, деловая активность снижается и усиливается религиозная. Мусульмане стараются больше времени посвящать благочестивым делам. Например, уделяют большое внимание детям-сиротам (что вообще свойственно иранцам): семейные пары могут пожертвовать деньги детским приютам, взять на себя расходы на образование студента-сироты или усыновить ребенка.
В дни поста те, кто его соблюдает, просыпаются до рассвета, чтобы приготовить весьма плотный завтрак и запастись калориями на весь день. Обедают уже после захода солнца, зато едят все — и мясное, и молочное, и рыбное. Пост не распространяется на больных, беременных женщин, детей и тех, кто в пути. Интересно, что, если мусульманин слаб духом и не может обойтись без пищи в какой-то из дней воздержания, он может отъехать в другой населенный пункт и там спокойно перекусить, это не будет считаться нарушением поста. Но если правоверный, засмотревшись на небо, открыл рот и ему туда случайно попала дождевая капля, пост считается прерванным.
Отношения между родственниками, несмотря на то что они практически ежедневно видятся, очень сложные. Основной принцип взаимоотношений — никто не должен выделяться. Если кому-то удается добиться даже незначительных успехов, первое чувство, которое испытывает большинство иранцев, — увы, зависть. Поэтому в случае нужды реально можно рассчитывать только на друзей, если повезет встретить настоящего друга. Дружбой иранцы порой дорожат больше, чем родственными отношениями.
Что касается развлечений, то их у иранцев не густо. Люди находят отдушину в кругу семьи и друзей, ходят в горы, на ипподром, а если соберутся в ресторан, то ужин в нем ничем не будет отличаться от ужина в столовой, так как музыкальное сопровождение в иранских ресторанах запрещено после исламской революции. Дискотек нет. Молодежь проводит время, в основном фланируя по улицам либо гоняя безо всяких правил на мотоциклах. Женщинам гулять в одиночку не рекомендуется ни в какое время суток. Если на вас нет чадры или длинных черных одеяний и если вам вздумалось еще съесть на улице порцию мороженого, вам не дадут прохода: либо будут молча преследовать, либо постараются навязать свое общество. Для иранцев подобная женщина может быть только особой легкого поведения. Хотя, как мне сказали, местные ночные бабочки тщательней других женщин прикрывают фигуру и лицо.
Что касается телепередач, то большей частью транслируют новости или проповеди. Если это все-таки западный художественный фильм, вы не услышите в нем слова “любовник”, героев представят как мужа и жену либо как брата и сестру (представьте себе возникающую сюжетную путаницу). Слово “вино” будет заменено словом “сок”. Все эротические сцены и даже те, где женщины просто предстают в открытых платьях, вырежут. Так что, если вы уже видели этот фильм, вы будете немало удивлены его “интерпретацией”. До прихода Хатами всех западных героинь вообще “одевали” в традиционную исламскую одежду, ретушируя каждый кадр. Редакции и сейчас подлежат изображающие женщин рисунки в учебной литературе, изданной за пределами Ирана.
Спутниковые тарелки в Иране запрещены, хотя Интернетом, как я уже упоминала, в последнее время пользоваться разрешили.
Относительно распространенного мнения о неравенстве женщин. Считается, что мусульмане держат своих жен в ежовых рукавицах, даже продают их, если возникают материальные трудности. На самом деле в Иране рождение детей, их воспитание и домашний быт являются главным, но не единственным женским делом. Из пяти-шести знакомых мне иранских семей только в одной женщина была домохозяйкой. В остальных женщины работали наравне с мужчинами. И в первом, и во втором случае они имеют такое же право голоса в семье, как и мужчина. Я бы даже сказала, что мнение женщины в иранских семьях главенствует. По признанию самих мужчин, нет такого иранца, который бы не боялся собственной жены.
Говоря о том, что женщины работают “наравне с мужчинами”, стоит заметить, что вы не увидите восточную женщину, кладущую кирпичи, разбрасывающую свежий асфальт, перетаскивающую шпалы или подметающую улицы. Поскольку теперь семьи ограничиваются максимум тремя-четырьмя детьми, у женщин появилась возможность получить не только начальное, но и высшее образование. Квалифицированная работа в государственных учреждениях стала для них реальностью. Женщины заняты в школах, в банках, на почте — там, где работа связана либо с воспитанием детей, либо с бумагами. Однако устроиться на работу женщина может только с разрешения мужа. Обязанности по дому распределяются, как и всюду. Иранцы мужчины могут и за ребенком присмотреть, и обед приготовить, и постирать, если нужно, и квартиру прибрать, некоторые даже умеют шить и вышивать.
Шариат и жизнь
Если говорить о том, какие приоритеты у иранцев, то, опираясь на результаты своих наблюдений, могу сказать, что распределяются они так. У женщин на первом месте семья, далее по нисходящей — деньги, секс, слава, хобби, путешествия, друзья и, наконец, родственники. У мужчин, соответственно, деньги, семья, путешествия, хобби, родственники, друзья, секс, слава.
Я не психолог, но даже неспециалисту видно, что для иранцев материальная сторона жизни весьма значима, что иранки более пылки, чем их супруги, и что отношения с родственниками у иранских женщин, мягко говоря, напряженнее, чем у мужчин. Чаще всего конфликты возникают между невестками и свекровями, эти конфликты порой приводят к тому, что женщина готова пойти на развод. Для этого ей нужно доказать, что муж недостаточно хорошо с ней обращается и плохо обеспечивает семью. Однако не всегда такие обвинения имеют под собой реальную почву. Порой женщина руководствуется чувством мести за то, что семья мужа не принимает ее. Некоторые даже пишут доносы на мужей. Например, что у них в доме есть спутниковая тарелка, что муж, пардон, писает стоя, ну и прочую чепуху. Иранские же мужчины, зная своих женщин, с первых дней супружеской жизни ведут собственную бухгалтерию, куда заносят все расходы, отмечают значимые покупки и туристические поездки и сохраняют все чеки.
Что касается сексуальной дисгармонии и супружеской неверности. Как поступит иранец, узнав, что жена ему изменяет? Может быть два варианта.
Первый — супруги разводятся без скандала. Второй — обманутый муж обращается в суд, дабы женщина понесла наказание по всей строгости законов шариата. Наказания по шариату подразделяются на смертные, отмщающие, пресекающие и назидательные.
Смертные физически избавляют общество от преступника. Отмщающие должны удовлетворить чувство общественной справедливости. Пресекающие — предотвратить рецидивы правонарушений. Назидательные предостерегают не только преступника, но и всех прочих от свершения подобных поступков.
Назидательные наказания налагаются за нарушение общественного порядка, за неподчинение власти, за мелкое мошенничество, за нарушение правил торговли и тому подобное. Нарушителя обычно подвергают телесному наказанию: секут плетью или бьют палками (от 5 до 39 ударов) в каком-нибудь общественном месте, обычно на площадях, на глазах у публики. При этом экзекутор держит под мышкой Коран.
Пресекающие наказания полагаются за мятеж и вероотступничество, за пьянство и употребление наркотиков, за лжесвидетельство и другие правонарушения, которые наносят вред обществу в целом. Нарушителя также подвергают телесному наказанию, но более жестокому (от 40 до 100 ударов). Чтобы человек не умер, избиение проводят в два этапа.
Отмщающие наказания налагаются за убийство и преступления против здоровья человека. За это предусмотрена смертная казнь либо выплата компенсации.
Смертные наказания положены за выступление с оружием против ислама, за вероотступнические проповеди, за убийство, изнасилование, супружескую неверность.
Итак, если обманутый муж решился обратиться в суд, ему необходимо представить доказательства супружеской неверности: фотоснимки, свидетельские показания… Если измена доказана, женщину приговаривают к смертной казни — ее забивают камнями. Если же в измене уличен муж, то его также подвергают смертной казни, но через повешение. Дабы заменить смертный приговор длительным тюремным заключением, необходимо, чтобы все потерпевшие простили проштрафившихся супругов, но в исламском мире такое случается редко.
Экзекуцию проводят публично в назидание остальным, в присутствии родственников убитого и, как правило, на месте, где было совершено преступление. В этих же целях по иранскому телевидению транслируют репортажи из залов суда. Смертную казнь можно заменить выплатой компенсации, если родственники убиенного или изувеченного согласны. Размер компенсации оговорен шариатом конкретно для каждого случая.
Погост
Во второй половине четверга и весь день в пятницу из Машхада тянутся караваны машин по направлению к кладбищу, расположенному далеко за пределами города.
Иранские кладбища разбиты на закатанные асфальтом квадраты, по периметру которых сажают деревья или кустарники. Сами могилы отмечаются небольшими прямоугольными мраморными плитами, на которых кроме имени покойного и дат его жизни высекают выдержки из Корана. У надгробия некоторые устанавливают большие горшки, в которые высаживают цветы или декоративный кустик. В старой части кладбищ можно увидеть и памятники. Рядом с ухоженными могилами есть участки, на которые близким запрещено приходить. Там нет ни могильных плит, ни растений. Сухая каменистая земля покрывает тех, кто решился выступить в свое время против нынешнего режима.
Итак, каждую неделю люди приезжают на могилы усопших родственников или друзей. Многие проводят там весь день. Берут с собой продукты, готовят на месте еду, едят сами и делятся с профессиональными нищими. Если приезжают ненадолго, привозят фрукты и сласти, которые раздают не только нищим, но и другим приехавшим навестить родные могилы.
Подойдя к могиле, родственники стучат несколько раз по могильной плите, как бы давая знать покойному, что они пришли, затем молятся. От могилы к могиле ходят мужчины, которые предлагают за деньги почитать выдержки из Корана за упокой души усопшего. Обычно им никто не отказывает.
Сам похоронный обряд у мусульман в различных странах практически одинаков. Если и есть различия, то они незначительны и связаны с местными обычаями. Почувствовав приближение смерти, мусульманин должен произнести: “Аллах велик! Я свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха! Я свидетельствую, что Мохаммед — посланник Аллаха!” Если он сам не в силах этого сделать, кто-то должен прошептать ему эти фразы на ухо.
Если мусульманин умер утром, похоронить его должны в тот же день до захода солнца. Если смерть наступила днем или ночью, погребение может состояться на следующий день.
После наступления смерти лицо покойного поворачивают в сторону Мекки. Затем следует ритуальное омовение. Мужчину омывает мужчина, женщину — женщина. Потом тело облачают в чистую одежду либо заворачивают в особые погребальные полотна, состоящие из двух—пяти кусков ткани, чаще белого цвета.
Запрещено молиться за неверующих и самоубийц, их тела нельзя обмывать и оплакивать. Что касается шахидов, то их тоже не обмывают, хоронят в той одежде, которая была на них в момент гибели, и молитв над шахидами не читают.
В исламской традиции усопшего отпевают дома либо в мечети, куда тело переносят на носилках, причем погребальная процессия должна двигаться очень быстро. Погребение осуществляется нечетным количеством мужчин. Могила в длину соответствует человеческому росту, а в ширину очень узкая, поскольку покойного кладут на бок лицом к Мекке. Могилу перекрывают каменными плитами и только потом засыпают землей.
На следующее утро после похорон, до восхода солнца, близкие едут на кладбище, чтобы встретить рассвет на могиле усопшего, дабы душа его не чувствовала себя одинокой и не испытывала страха при переходе в мир иной. Поминают покойников на третий, седьмой и сороковой день после смерти. Простые иранцы объясняют это так: в эти дни душа покойного возвращается на землю, чтобы побыть среди родных перед тем, как окончательно перейти в царство мертвых.
У мусульман, как и у христиан, тоже есть свой ад и рай. Насколько я поняла, если у христианина в аду страдает душа, то у мусульманина за прегрешения отвечают части его тела: руки, ноги… Возраст обитателей рая неизменен —
33 года.
Новый год
Без снега Новый год представить можно, но без волнующей суеты, без запаха еловых лап, без шампанского — вряд ли. В Иране 31 декабря — обычный день. В этот день тепло, как в разгар весны, никто ни к чему не готовится и подарков, естественно, не ожидает. Но мой муж вспомнил, что у одного его знакомого
жена — англичанка, позвонил им, и та пригласила меня на новогодний сочельник к себе, извинившись, что не приглашает и моего мужа: соберутся только женщины. Конечно, если бы мужья были европейцами, пригласили бы и их, но они были иранцами.
В назначенное время муж отвез меня по указанному адресу. Дверь, украшенную настоящими еловыми ветками, открыла хозяйка — молодая, стройная, рыжеволосая англичанка. Поздоровавшись, она провела меня в огромный, по-праздничному убранный зал, где за столом расположились нарядно одетые женщины. Все они оказались иностранками — англичанки, филиппинки, ирландка, аргентинка, француженка, американка и японка. В этом своеобразном интернациональном женском клубе языком общения был английский. И хотя на столе отсутствовало спиртное, в том числе и шампанское (в Иране сухой закон), все были опьянены радостью общения.
Иранский же Новый год отмечают по лунному календарю 22 марта, причем каждый раз в разное время суток. Подготовка к нему начинается недели за две. Хозяйки заливают водой зерна пшеницы, которые к празднику прорастают, символизируя собой обновление природы и новый урожай. Так как праздновать громко и шумно в Иране не разрешено, нет никаких салютов, очень редко слышны пронзительные звуки взрывающихся петард. Весь праздник состоит из того, что иранцы на расстеленную на ковре скатерть кладут и ставят семь блюд и предметов, названия которых начинаются по-персидски на букву “с”. Это монеты, яблоки, уксус, проросшие зерна пшеницы, сомаг — кебаб с пловом, саману — сладкое блюдо из жареной муки с сахаром и жиром, седжет — сухие фрукты. А также зеркало, символизирующее ясность и правдивость, и Коран — благословение Божье. Кроме всего прочего, обязательно покупают несколько живых аквариумных рыбок, которых затем выпускают в какой-нибудь водоем. Основное блюдо на празднике — рыба с рисом. Из напитков, понятное дело, только сладкая вода.
В положенное время иранцы рассаживаются и читают новогоднюю молитву. Никто не танцует и не поет, это в Иране не принято. Посидев так часок-другой, укладываются спать, если Новый год пришелся на ночь или раннее утро. Если праздник случился днем — идут друг к другу в гости, одаривая родных и близких подношениями.
Вот такой Новый год в Иране. Надо сказать, что и прочие праздники отмечаются так же скромно. Большинство красных дат в иранском календаре означают дни религиозного траура: поминаются пророк Мохаммед и его усопшие родственники, а также поочередно каждый из двенадцати шиитских имамов. Траурные церемонии длятся от одного дня до двух месяцев.
Вообще, по словам самих иранцев, стиль и ритм жизни в стране после исламской революции существенно изменился, словно бы история повернула вспять, к началу времен. Страна стала самым подходящим местом для стариков — покой и тишина в быту практически ничем не нарушаются. А еще Иран, по-моему, можно сравнить с гигантским монастырем, где молитва занимает основное место в распорядке дня, причем и на государственном уровне тоже.
И все же, несмотря на все запреты и перемены, иранцы сумели сохранить своеобразное чувство юмора и даже в обстановке, в которой веселье не поощряется, находят возможность развлечься и посмеяться, в том числе над собой. Правда, смеются с опаской, оглядываясь по сторонам.