Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 2004
“Самая загадочная и независимая персона новейшей русской словесно-сти”, — так представляет Евг. Попов книгу Василия Димова, автора “Тбилиссимо”. К сожалению, с предыдущими его работами — сборником повестей “Профиль в склеенном зеркале” и романом “Аллюзии св. Пассекаля” — я не знаком. Знаю только, что роман был номинирован на Букеровскую премию. Жанр “Тбилиссимо” тоже определен как роман. Это при объеме в 6,5 п.л. Хотя, как известно, если не знаешь сам, что предлагаешь читателю, а по объему это явно больше печатного листа, то можно смело называть романом. Текст пестрит выделениями, подчеркиваниями, игрой шрифтов. Главки названы “песнями”, каждая с двойным эпиграфом. В общем, обилие дешевой оригинальности. Неужели это и есть итог “одинокого писательского труда, кропотливой и неспешной работы”, ради которой автор пренебрегает, как сообщает предисловие, даже литературными “тусовками”?..
Но какое отношение ко всем этим играм имеет Тбилиси? И что может извлечь представитель нетусовочного постмодерна из этого вечно живого и теплого — тбили — города?
Уж не то ли, что сегодня город этот тоже в неком посмодернистком распаде — часто без тепла и света, без вина и песен? Правда, автор предупреждает, что в книге больше фантазии и субъективности, чем реальности и объективности.
Однако, постепенно погружаясь в прозу Василия Димова, повинуясь коротким толчкам его предложений, тавтологически следующих друг за другом и поначалу вызывающих также раздражающее ощущение многословия, понемногу обживаешься на страницах его книги, воссоздающих ауру города. Тем более что в чисто эмоциональном поначалу потоке текста начинают появляться, проявляться, прочитываться мысли — так бурлящая река несет бревна и ворочает камни. И мысли не только грузинского звучания. Вот такая, скажем: “Свобода — это всегда эксперимент. Свобода — это всегда опасный эксперимент. Свобода всегда делает людей такими, какими они никогда еще не были. Но им не дано знать заранее, какими они станут. Отчаянно борясь за свободу, они не допускают мысли, что когда-то, со временем, их правота и убеждения могут быть поставлены под вопрос. Что наяву их смелые надежды могут выглядеть совсем иначе, чем в мечтах… Грузины же пока ни о чем похожем даже не задумывались. Грузины пока вовсю наслаждались обрушившимся на них и на их землю праздником. ГРУЗИНЫ ПОКА ТОЛЬКО ГРОМКО КРИЧАЛИ: “ДА ЗДРАВСТВУЕТ ГРУЗИЯ!”
К сожалению, свобода кричать — единственная свобода, и не только для грузин. Она доступнее всего и быстро удовлетворяется сама собой. Хотя именно только свобода дает грузину настоящий праздник, который обещает настоящую улицу, которая, в свою очередь, рождает настоящий город. “А там, глядишь, и целая НАСТОЯЩАЯ СТРАНА!” Такова, по Димову, мифология сотворения грузинского мира. В своих фантазиях он очень близок к реальности. Город-ребенок, появившийся на свет после праздника свободы, стал позднее “и городом-воином, и городом-лицедеем, и городом-символом, и городом-столицей”. И со временем сам стал образцом национального характера. “Окончательно
утвердив свой авторитет, Тбилиси превратился не только в ГЛАВНЫЙ БАСТИОН НАЦИИ. Он стал зеркальным отражением как всех ее достоинств, так и всех болевых точек — ее порой избыточной впечатлительности, ее безнадежных заблуждений, ее частых нервных потрясений, ее неисправимых слабостей и замаскированных хитростей”.
Свобода в сознании грузина стоит рядом с вином — “не может быть любви к родине без уважения и любви к вину. Как не может быть полноценного застолья без обязательных патриотических тостов”. Жизнь в Грузии так же немыслима, как без вина и свободы, без пения, которое сопровождает человека от первого до последнего дня — “с появлением на свет грузины сперва учились ПЕТЬ, а уж потом ГОВОРИТЬ”. Возможно, именно поэтому “истина в понимании грузина категория эмоциональная”. И это понимание не противоречит сегодняшней науке, которая подтверждает интеллектуальность эмоций и эмоциональность мыслей.
Пение, первоначально обращенное в прошлое, воспевая подвиги героев, связывает прочно с предками и соединяет тем самым с потомками. Только у тех, у кого есть прошлое, может быть настоящее. И значит, беспокоиться о будущем не имеет никакого смысла — оно всего лишь незрелый виноград, который незаметно наливается благодатным соком. Лишь созрев и перебродив, оно становится прошлым, опьяняющим, как вино.
Лишаясь прошлого, его пьянящей и радостной силы, помогающей преодолевать обыденность, человек лишается настоящего и будущего. Пожалуй, это один из самых важных уроков, которые дает Грузия сознанию русского человека, с маниакальным постоянством рубящего свои корни и безоглядно бросающегося в неизвестность.
В сущности, “Тбилиссимо” В.Димова можно назвать “Уроками Грузии”. Правда, в отличие от “Уроков Армении” Битова они исполнены в другой манере, соответствующей именно грузинскому характеру, для которого петь, пить, жить — синонимы. И, вероятно, именно поэтому “ГРУЗИЯ — СТРАНА ОБРАЗЦОВОГО ЗАСТОЛЬНОГО ПОРЯДКА”. Именно застолье — высшая грузинская инстанция, подтверждающая подлинность и необходимость происходящего — “даже то, что утверждается в Грузии богом, обязательно должно быть подтверждено застольем”. Впрочем, грузинская исключительность здесь только в грандиозности и размахе, с которым это осуществляется. Ритуал совместного пития и еды после самых значительных событий человеческой жизни — рождение, свадьба, смерть — самый древний и всеобщий.
Да и все особенности грузинского национального характера, так восхищающие русского прозаика, по своей сути, общечеловеческие. Но только существуют благодаря благодатному климату и особенностям истории и географии в своих крайних, почти предельных проявлениях. Именно поэтому грузины вполне могут претендовать на представительство в межпланетных контактах будущего. Покажите инопланетянину грузина, и ему будет понятно, что такое человек в своем самом натуральном и не разбавленном цивилизацией виде. Для этих целей имело бы смысл объявить Грузию неким культурно-этнографическим и ландшафтным заповедником.
Грузинские горы наряду с пением и вином также один из обязательных атрибутов национального мироощущения. Поэтому тост “ЗА ГОРЫ!” становится кульминацией любого торжества. “В горах грузины прежде всего видят силу, способную тайно влиять на их жизнь”. Грузинским горам Димов также посвящает отдельную главку-песню.
Свободные, эмоционально приподнятые — словно на легком подпитии — размышления о грузинском характере, окрашенные иногда легкой иронией, с блестками точных формулировок-прозрений, в сущности, представляют собой антологию тостов, которую вполне можно было бы переиздать и в самой Грузии. Но параллельно с вольным потоком слов и размышлений контрапунктом идет история двух друзей — Ираклия (имя для грузин ответственно значительное) и Левана.
Представить грузина без дружбы — так же невозможно, как без пения и вина. Ираклий — внук героя, но, рожденный в мирное время, становится музыкантом. Чему способствует, как замечает автор, вольная стихия вина, развязывающая и раскрепощающая фантазию. Контрабас стал его судьбой и призванием, помог обрести незаемный и прочный смысл. Вино, дружба, искусство — вот та троица, что дает полноту и счастье жизни даже при отступлении от общепринятых канонов человеческого существования. Стихии нивелирующего коллективизма традиционного общества упрямо противостоят оригиналы и чудаки — потому что личность может расти только в преодолении, в сопротивлении чему-то значительному, во много раз превосходящему силы атомизированного индивида.
В образе Ираклия автор, на мой взгляд, фиксирует не столь очевидную, но безусловно существующую особенность традиционного общества, наиболее выпукло явленную именно у грузин. Культ коллективизма, вроде бы принижающий и постоянно одергивающий личность, одновременно выращивает и подлинную личность, способную не только созидать и отстаивать себя, но и становиться лидером, властителем дум и поступков. Жалкий индивидуализм современной эпохи не может рождать титанов — потому что нет мощного коллективного поля, есть лишь другой индивид, способный, в лучшем случае, на установку рекорда для книги Гиннесса — самого жалкого свидетельства убожества человеческих притязаний. Лишь тот, кто сумел отстоять себя, даже пренебрегая условностями принятого общежития, завоевывает подлинный авторитет и уважение. Поэтому Грузия всегда покровительствовала тем, кто отваживался плыть против течения. Традиционное общество нуждается в личности и постоянно воспроизводит ее. И чем сильнее дух традиционного единства, а его мощь очевидна у грузин, тем сильнее личность, преодолевающая его. Так что совсем неслучайно в современную эпоху, что великие люди, которые становятся общественным бедствием, грузины по национальности. Но в таком качестве они избыточны для вольного духа маленького народа. Поэтому грузины незаметно сплавляют их другим народам. Достаточно вспомнить Иосифа и Зураба.
Василий Димов находит в Тбилиси все, чего не хватает нам в жизни современного мегаполиса. Миллионы неприкаянных одиночеств, расфасованных по норкам, куда в избытке поставляются копии все более отдаляющейся и все более пугающей реальности. Но мы не хотим прозябать в одиночестве. Мы жаждем единства и тепла, соединяющей всех песни. Цивилизация, лишая нас радости жизни, пытается компенсировать ее комфортом, облегчая наше существование, но делая недоступным подлинное бытие. То бытие, где постоянно пребывает находящийся почти рядом с нами вольный и радостный грузинский дух. Именно за ним и отправляется периодически в Грузию русская литература, сегодня, кажется, полностью истратившая заряд пушкинского жизнелюбия и здравого смысла. Но удастся ли на свалке постмодернизма вырастить цветы радости и мудрости? Любую попытку, как и в случае с Василием Димовым (надо бы прочитать и другие его вещи), мы встретим с благодарностью.
В литературном пространстве уже прочитанного место этого писателя почему-то видится мне где-то между Тимуром Зульфикаровым и “Чайкой по имени Джонатан Ливингстон”. Но он не на линии, соединяющей их, а скорее, над, как некая третья, отдельная точка, но тем не менее как-то соотносящаяся с ними. Хотя, разумеется, все зависит от позиции наблюдателя.
Одну из главок этой книги предваряют строчки из грузинской песни:
Как прекрасна жизнь,
Которая ждет меня за порогом дома.
Как удивительно все,
Что открывается моему взору.
Я не перестаю радоваться этому миру.
И мир не перестает радоваться мне…
Тбилиссимо!
г. Руза
Василий Димов. Тбилиссимо. Роман в 16 песнях. — М.: ОГИ, 2003.