Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2004
Большинство людей на вопрос “что из себя представляет грипп?” дадут этому малоприятному заболеванию примерно следующую характеристику: это когда вначале сильнейшее общее недомогание, озноб, высокая температура, головная боль, общая слабость, боли в костях и мышцах, потеря аппетита и обоняния, а затем прибавляются боль в горле, сухость во рту, кашель и насморк. Тем самым непреднамеренно, конечно, совершается очень грубая методологическая и логическая ошибка. В действительности вышеназванные явления — лишь формы проявления гриппа, в то время как сам он является “острым инфекционным заболеванием, которое вызывается вирусами определенной природы”. На это можно резонно возразить: а какая, собственно, разница? Ведь заболевший гриппом человек действительно температурит, чихает и кашляет. На самом деле различие принципиальное, имеющее колоссальное практическое значение. Пока люди ничего не знали о вирусной природе гриппа и отождествляли его с простудой, это приводило к тяжелым осложнениями и огромному числу смертельных исходов (достаточно вспомнить печально знаменитую эпидемию “испанки” в 1918 году). И лишь сумев выявить вирус гриппа (а для этого надо было сначала принять гипотезу о его вирусной природе), ученые-медики смогли синтезировать вакцины. Порочность общеупотребительного определения гриппа как одной из форм простудного заболевания состоит в том, что внешние проявления процесса отождествляются с ним самим, в то время как его сущность остается глубоко скрытой.
Аналогичным образом выглядит ситуация в исследовании такой сложнейшей проблемы как глобализация, где в едином комплексе переплетены политические, социально-экономические, демографические, культурно-цивилизационные, информационные и психологические процессы. Вообще говоря, здесь состояние научного знания еще более запутано. Сам термин “глобализация” употребляется в различных, иногда почти противоположных значениях. В современной российской социально-экономической литературе под глобализацией главным образом понимают лишь экономический феномен, отличающийся четырьмя признаками:
1) обеспечение производства высокоразвитых государств иностранным сырьем;
2) закрепление транснациональных корпораций на иностранных рынках сбыта через разветвленную систему филиалов; 3) так называемая рационализация производства, когда оно перемещается в те страны, где издержки меньше, чем на национальной территории, и, наконец, 4) использование национальными фирмами и корпорациями своих зарубежных инвестиций для организации субподрядных предприятий и максимального увеличения прибылей на международных финансовых рынках.
Такое определение глобализации страдает, на наш взгляд, весьма существенными недостатками. Сторонники его, как правило, ведут отсчет начала феномена с 1960-х годов. Однако каждый, кто в детстве читал роман Александра Дюма “Граф Монте-Кристо”, вспомнит, что одним из воплощений Эдмона Дантеса был английский банкир, который занимался кредитованием французских морских торговых компаний; а в романе О’Генри “Короли и капуста” прекрасно показана мощь американской “Юнайтед Фрут Компани”, которая целые страны превратила в “банановые республики”. Таким образом, второй и третий признаки имели место лет за сто до того, как они были названы компонентами глобализации. Что касается “обеспечения национального производства иностранным сырьем”, то уже в самом начале XVIII века в Англии появилась торговая марка “East Grey Tea”, которая наводнила Европу так называемым истинным английский чаем, сделанным из завезенных из Индии листьев чайного дерева. А если взять “закрепление на иностранной территории через систему филиалов”, то первые фактории, которые по сути своей были обычными зарубежными филиалами европейских торговых домов, появились еще в XVI веке.
Но главный недостаток укоренившегося подхода к проблеме глобализации состоит, повторим, в том, что вместо сущности процесса рассматривается сумма его проявлений, даже лучше сказать, симптомов. Поэтому и анализ системного явления подменяется анализом отдельных его форм.
Системное же определение процесса глобализации могло бы, с нашей точки зрения, звучать так: глобализация представляет собой феномен превращения Земного шара в единый системный организм, функционирующий по специфиче-ским, только одному ему присущим законам, которые в силу действия синергетических эффектов принципиально не сводимы к законам функционирования входящих в его состав подсистем, элементов и любых их комбинаций.
Из такого определения следует, в частности, что невозможно существование на нашей планете сколько-нибудь крупных территориально-государственных образований, существенно изолированных от остального мира. Наличие же стран с маргинальными режимами представляет собой лишь исключение, подтверждающее общее правило, так как любой маргинальный режим все равно в той или иной степени пользуется продуктом (в самом широком смысле слова) развития остального мира. (Человеческий организм тоже может иметь в своем составе маргинальные участки, например, зубы с умертвленным после пульпита нервом, но от этого он никак не перестает быть единой целостной системой.) Можно дать определение глобализации, более прикладное по форме: Земной шар как единая система не содержит более в своем составе изолированных подсистем, то есть таких крупных стран либо территорий, либо значительных этнических или религиозных групп, которые не имели бы экономических, информационных, политических и иных связей с какой-либо другой территорией. (Затерянные племена, секты и общины играют роль, аналогичную роли постоянно живущих в человеческом организме микробов и бактерий.)
Таким образом, имеет место единый планетарный процесс, который по-разному проявляет себя в разных сферах человеческого бытия. В политической сфере глобализация прежде всего выражается в создании сильных наднациональных организаций, регламентирующих деятельность суверенных государств (ООН, НАТО, НАФТА, Европейский союз, ВТО, ОЭСР и т.д.). В экономической — в создании единого мирового хозяйства, где все большую роль играют транснациональные и мультинациональные корпорации. В культурной глобализация проявляется через уже существующее единое мировое культурное поле, позволяющее жителям разных частей планеты пользоваться материальными и духовными продуктами любых существующих на ней культур и цивилизаций. Теперь что касается более всего нас интересующей демографической глобализации. Демографическая глобализация — это проявление общего, системного, глобализационного процесса в демографической сфере. Вообще разделение процесса глобализации на компоненты — вещь весьма условная. Допустима она в рамках исследования примерно в той же мере, в какой конкретный цельный человек может быть заменен суммой некоторых его характеристик: пол, рост, вес тела, цвет глаз, кожи и волос; профессиональная принадлежность, доход, семейное положение и так далее. То есть в чистом виде не существует ни экономической, ни демографической, ни какой-либо иной глобализации; эти термины просто используются вместо более громоздких “экономический аспект глобализации”, “демографический аспект глобализации” и прочих.
Совокупность научно-исследовательских направлений, занимающихся глобализацией, принято называть глобалистикой. Науку о глобализации демографической сферы — демографической глобалистикой.
В работах целого ряда видных ученых (Пьер Тейяр де Шарден, Иммануил Валлерштайн, В.И.Вернадский, Н.Н.Моисеев, С.П.Капица, Э.Ильенков) человечество в любой исторический момент рассматривается как единая демографическая популяция, функционирующая по законам развития целостной системы. Однако лишь с некоторого момента население Земного шара превратилось в единую демографическую популяцию в том смысле, который традиционен для современной демографической науки.
О том, с какого именно момента следует отсчитывать историю глобализации экономики, жаркие споры ведутся по сей день. В зависимости от точек зрения ее начало колеблется в интервале от конца 60-х годов ХХ века до века XVI. Что же касается глобализации населения, то тут, с нашей точки зрения, дата может быть указана с точностью до одного дня. Глобализация населения началась 12 октября 1492 года, в тот самый день и час, когда Христофор Колумб открыл Америку, замкнув тем самым разрозненные части планеты в единое целое. По разным оценкам, общее число людей на планете колебалось тогда от 450 до 500 миллионов человек. С тех пор население Земного шара выросло почти в 13 раз и составило (на 2001 год) более шести миллиардов, что и стало главным демографическим итогом глобализации.
По округленной оценке, на конец 2000 года население Земного шара было распределено следующим образом: Африка — 760 миллионов человек; Азия —
3 миллиарда 615 миллионов; Европа — 735 миллионов; Латинская Америка и страны Карибского моря — 510 миллионов; Соединенные Штаты и Канада —
309 миллионов; Океания — 31 миллион. К концу ХХ века стомиллионный рубеж населения превысили Китай — 1 миллиард 263 миллиона; Индия — 1 миллиард
20 миллионов; Соединенные Штаты Америки — 277 миллионов; Индонезия —
207 миллионов; Бразилия — 167 миллионов; Пакистан — 151 миллион; Российская Федерация — 147 миллионов; Япония — 126 миллионов; Бангладеш —
126 миллионов; Нигерия — 107 миллионов. По величине чистого годового прироста населения за период с 1995 по 2000 год лидировали десять стран: Индия —
20,6% мирового прироста; Китай — 14,7%; Пакистан — 5,2%; Индонезия —
3,8%; Нигерия — 3,2%; США — 2,9%; Бразилия — 2,8%; Бангладеш — 2,7%; Мексика — 2%; Филиппины — 2%.
Как видим, чистый годовой прирост мирового населения локализован в очень небольшой группе стран, причем на две из них — Индию и Китай — приходится более трети его.
Все большая часть населения Земного шара живет в развивающихся странах. Если в 1950 году на их долю приходилось около 2/3 мирового населения, то в
2000 году в развивающихся странах жило уже 4/5 всего человечества.
Стратификация человечества в соответствии
с процессами демографической глобализации
В соответствии с процессами демографической глобализации (да и глобализации вообще) человечество можно разделить на две большие группы. Первая — это те, кто воспринимает глобализацию положительно либо по причинам идейного и духовного характера, либо по причинам экономическим, проще говоря, меркантильным. Большинство исследователей считают, что в демографической глобализации, которая в известной мере является космополитизацией, заинтересованы те, кто от этого получает политические или экономические дивиденды. Насчет политических дивидендов все более-менее ясно. Это политики государств, заинтересованных в процессе глобализации. Практически все остальные люди, поддерживающие глобализацию, руководствуются меркантильными соображениями. То есть это люди, которые заняты в экономических структурах, деятельность которых без глобализации невозможна. Вторых абсолютное большинство. По данным ООН, в 1999 году в мире насчитывалось более 35 тысяч транснациональных образований с более чем 150 тысячами филиалов, дочерних и внучатых структур. Слой людей, связавших свое благополучие с глобализацией, составил по всей планете не менее 150 миллионов человек.
Согласно нашей точке зрения, следует стратифицировать население Земного шара на следующие группы, образующие своего рода пирамиду демографической глобализации. Вопреки традициям альпинизма мы пойдем от вершины к основанию.
ПЕРВАЯ ГРУППА. Это так называемая глобалистская элита человечества, самый узкий страт населения. Очертить круг глобалистской элиты можно следующим образом: это владельцы и топ-менеджеры фирм и корпораций, чей бизнес не имеет никаких национальных ограничений; а также представители политических кругов, журналисты, работники масс-медиа и другие лица, которые обслуживают интересы глобалистской элиты и связаны с ней непосредственно. Список ярких представителей глобалистской элиты мог бы быть очень и очень длинным. К примеру, Билл Гейтс, Уоррен Баффет, Джордж Сорос, семейства Рокфеллеров и Ротшильдов, другие мультимиллиардеры, чей бизнес связан с инвестициями, информационными и компьютерными технологиями, медиа-бизнесом и телекоммуникациями. Это также деятели масштаба Збигнева Бжезинского или Мадлен Олбрайт, которые благодаря своему опыту и связям сами по себе представляют собой — без всякой иронии — политическую силу.
Понятно, что такие люди без особых сложностей смогут обустроить свое будущее практически в любой стране мира. Как видим, принадлежность к глобалистской элите определяется прежде всего качеством человеческого капитала, а не социально-экономическим или иным статусом. Можно принадлежать к глобалистской элите, не имея при этом крупного по современным меркам состояния. А можно иметь значительное состояние, как, например, имеет его миллиардер-террорист Усама бен Ладен, но к глобалистской элите не принадлежать. Причина — в невыполнении некоего неписаного кодекса, правил игры. Поэтому отождествлять понятия “мировая финансовая (экономическая) элита” и “глобалистская элита”, значит, совершать концептуальную ошибку. Только тот принадлежит к глобалистской элите, кто соблюдает ее правила игры и неписаные законы. Количественно оценить глобалистскую элиту трудно. Косвенные расчеты позволяют заключить, что этот слой колеблется в интервале от 10 до 100 тысяч человек, не более.
ВТОРАЯ ГРУППА. Это более широкий слой пирамиды — глобалистская предэлита. Он состоит из людей, которые по своим устремлениям, образу мышления и жизни идентичны представителям глобалистской элиты, но уступают им по масштабу своей деятельности: это высокомобильные работники, чья деятельность никак не ограничена национальными рамками. Однако определяющим здесь является не принадлежность к тем или иным институтам, а поведенческие установки, образ и стиль мышления и жизни. Жизненные установки рабочего химического предприятия американской ТНК в индийском городе Бхопале кардинальнейшим образом отличаются от установок менеджера вроде бы чисто “национального” банка в Дели, который занят обслуживанием оборота ценных бумаг в Гонконге. Последний и в силу образования, и в силу рода своих занятий и образа жизни, по-видимому, относится к глобалистской предэлите, в то время как первый — вряд ли. Движение населения, особенно в высокоразвитых странах, приобрело необычайно интенсивный характер. Любые достаточно крупные коммерческие организации давно уже глубоко интернациональны. Так, и немецкий концерн “Фольксваген”, и английскую газету “Файнэншл таймс” возглавляют этнические французы, флагман британской прессы “Таймс” вот уже почти 20 лет входит в медиа-империю австралийца Мердока. Глобалистская предэлита считается космополитичной. По данным ряда исследований, примерно 20 миллионов амери-канских граждан космополитичны настолько, что им все равно, где жить: они одинаково хорошо себя чувствуют в Лос-Анджелесе и Гонконге, Сиднее и Риме, Париже и Лондоне. Наиболее консервативная часть американского истеблишмента упрекает этот слой в “разбазаривании” богатств, которые заработал весь американский народ. По разным оценкам, этот слой американцев вкладывает в другие страны от 300 до 1000 миллиардов долларов ежегодно. Эта цифра сравнима с торговым дефицитом США на настоящий момент времени. Если допустить, что в других высокоразвитых странах, исключая Японию, слой глобалистской предэлиты имеет тот же удельный вес, то общую его оценку для развитых стран можно оценить в 60—80 миллионов человек, а для планеты в целом — в 100—120 миллионов.
ТРЕТЬЯ ГРУППА. Это слой населения, который тем или иным образом вовлечен в процесс глобализации, но в национальных рамках: младший менеджерский состав и рабочие транснациональных образований, люди, занятые в туристическом бизнесе и инфраструктуре, обслуживающей те или иные транснациональные и иностранные институты. Понятно, что в странах, чья экономика почти полностью зависит от туризма, в офшорных зонах, в мировых финансовых центрах степень вовлечения населения в процессы глобализации будет совершенно иной, чем где-нибудь в глухой провинции. Ясно, что китаец из Гонконга и китаец из Внутренней Монголии совершенно по-разному зависят и от мировой конъюнктуры, и от общего вектора глобализации. Притом если в первой и второй группах отношение к глобализации, как правило, безусловно положительное, то третья группа, можно сказать, космополитична принудительно. Это действует как достаточно жесткое статистическое правило, хотя и здесь немало исключений. Любопытно, что самые шумные акции протеста против закрытия американских военных баз Кларк-Филд и Субик-Бэй на Филлипинах и военных объектов в зоне Панамского канала устраивали местные жители, которые годами жили на средства от обслуживания военной инфраструктуры. В плане социопсихологическом эта группа, возможно, вообще наиболее конфликтна, так как в ней ощущение этнической, национальной, религиозной, культурно-цивилизационной идентичности приходит в противоречие с материальными интересами. По очень приблизительным оценкам, численность этого слоя можно оценить приблизительно в 500 миллионов человек.
ЧЕТВЕРТАЯ ГРУППА. Это слой людей, имеющих достаточно высокий уровень жизни (имеется в виду, что уровень жизни представителя этого слоя достаточно высок для той страны или того региона, в котором он постоянно проживает, хотя объективно этот уровень может сильно отличаться от американского или западноевропейского), связанный с тем сегментом экономики своих стран, который глобализирован в минимальной степени. Беспорядки в Вашингтоне в 1999 году, вызванные недовольством деятельностью Всемирной торговой организации и Международного валютного фонда, показывают, сколь отрицательным может быть отношение к глобализации даже у населения страны, которая, казалось бы, больше всего от нее выигрывает. Именно этот слой представляет собой опору консервативных и националистических движений и партий. Принято считать, что эта группа связана с массовым материальным производством. Наверное, это не совсем так. Скорее, это люди, работающие на производствах, не вписывающихся или плохо вписывающихся в глобализированное мировое хозяйство. Большая их часть трудится в обрабатывающих отраслях промышленности. Наша оценка величины этого слоя — миллиард — миллиард двести тысяч человек.
ПЯТАЯ ГРУППА. Это вся остальная часть человечества — люди, занятые кустарным и полукустарным производством, сельским, натуральным или полунатуральным хозяйством в развивающихся и слаборазвитых государствах. Они непо-средственно не выходят на уровень глобализированной экономики, хотя опосредованно зависят от нее и, по-видимому, вряд ли смогут уже без нее существовать. Однако по своему образу жизни и возможностям они жестко локализованы и кардинально изменить свой образ жизни не в состоянии. Их численность не меньше четырех с половиной миллиардов человек, то есть они представляют собой абсолютное большинство населения планеты.
Поляризация населения Земного шара
как следствие демографической глобализации
Межстрановая поляризация имеет в своей основе, как представляется, две основные причины: социально-экономическую и собственно демографическую. Население развивающихся стран растет слишком быстро, так как популяции, которые господствуют в развивающемся мире, находятся пока что в ранней, биологической, как принято ее называть, фазе своего развития. Иными словами, стремясь “подстраховаться”, популяция изначально настроена на высокий демо-графический прирост. Факторы, которые в доколониальную эпоху этот рост сдерживали (очень высокая младенческая смертность и эпидемии), сейчас значительно ослабели, но перехода к новому типу “демографического мышления” не произошло. Нечто подобное в свое время породило “демографическую бурю” среди населения стран европейской расы, но тогда избыток населения отправился осваивать новые земли и “перегрева демографического котла” не случилось. Сейчас же избытку населения в развивающихся странах деть себя некуда, и их население растет быстрее, чем национальное богатство. Простейшая логика подсказывает, что для того, чтобы уровень бедности населения не повышался, темп экономического роста должен быть не ниже, чем темп прироста населения (подобное соотношение наблюдается лишь в Китае и, с рядом оговорок, в Индии), в противном случае страна будет автоматически обречена на рост бедности. В реальной жизни все обстоит еще сложней, ввиду крайней неравномерности распределения национального богатства среди жителей этих стран.
Следует учитывать, что сверхбыстрый демографический рост, такой, какой ожидается в Иордании, Мали, Нигере, Йемене, Пакистане, Ливии, Алжире, Камбодже, Мексике, Египте, Индии, Бангладеш, Иране, Бразилии и Турции, способен похоронить любые экономические реформы, так что в этих странах, а также в Черной Африке бедность населения будет только расти. В настоящее время в мире образовалось три центра экономического развития: Северная Америка, Западная Европа и Восточная Азия. 87% мировых инвестиций вращается именно в пределах этих регионов. Организация экономического сотрудничества и развития ориентирует входящие в нее страны на то, чтобы среднедушевой доход был не ниже 30 000 долларов в год, в то время как 85% человечества живут в условиях, когда этот доход не превышает 3000 долларов. За период с 1985 года по настоящий момент более чем в ста странах абсолютный доход на душу населения снизился, а более чем в 60 странах сократилось и потребление на душу населения. В развивающихся странах сейчас 60% населения живут в условиях, противоречащих минимальным санитарно-гигиеническим требованиям: 35% лишены нормальной питьевой воды, 25% живут в помещениях, не пригодных для жизни, 20% постоянно недоедают. На сумму менее чем 1 доллар в день живут более 1 миллиарда
400 миллионов человек. Треть населения развивающихся стран не доживает до сорокалетнего возраста. Эксперты Мирового банка отмечают, что экономический кризис 1997—1999 годов лишь усилил эту тенденцию. В Восточной Азии за эти два года число людей, живущих в абсолютной бедности, увеличилось с 40 до
100 миллионов человек. В настоящий момент 64 страны являются беднейшими. Среднегодовой доход на душу населения не превышает там и 300 долларов. Степень поляризации стран могут охарактеризовать следующие цифры (читатель, утомленный обилием цифр, может их опустить, но нам они представляются весьма существенными для понимания проблемы): в 1999 году ВВП на душу населения (в долларах США, с учетом паритета покупательной способности валют) составил: Люксембург — 29 975, США — 24 925, Норвегия — 23 365, Швейцария — 20 960, Канада — 19 860, Япония — 19 815, Франция — 19 185, Великобритания — 18 210, Германия — 18 165; Европейский союз в среднем — 17 660; Кувейт — 15 805, Израиль — 13 425, ОАЭ — 10 480, Саудовская Аравия — 8625, Аргентина — 7605, Венесуэлла — 7015, Бразилия — 5625; весь мир в целом — 5625; Ливия — 4880, Россия — 4495, Китай — 3665, Индонезия — 3060, Филиппины — 2285, Паки-
стан — 1920, Индия — 1405, Афганистан — 1125, Мавритания — 1020, Сомали — 805, Нигер — 530, Мозамбик — 225.
Помимо стремительного демографического роста есть еще одна демографическая причина, объясняющая остроту межстрановой поляризации. Это тотальное омоложение населения в развивающихся странах. По этому показателю лидируют следующие страны: Гана (47,4%), Бенин (45,9%), Бурунди (44,6%), Йемен (43,6%), Эфиопия (43,2%), Того (42,8%), Руанда (42,5%), Сирия (41,8%), Мадагаскар (41,3%), Гватемала (40,8%), Афганистан (40,3%), Бангладеш (40,2%), Ирак (39,8%), Паки-
стан (37,5%), Иран (35,2%), Египет (35,0%), Алжир (34,9%), Индия (31,5%),
Мексика (30,3%), Марокко (28,9%), Бразилия (26,3%). Для сравнения: показатель “молодости” для всего мира в целом составляет 24,4%, в Китае он составляет 19,0%, на Кубе — 13,0%, в США — 8,8%, в России — 7,2%, в Великобритании — 3,6%, во Франции — 3,4%. В среднем по Европейскому союзу показатель “молодости” 1,2%.
Понятно, что страна, где чуть ли не половина населения еще не вступила в трудоспособный возраст, а значительная часть из него уже вышла, не может рассчитывать на быстрое повышение уровня жизни, которое могло бы быть достигнуто лишь при очень высокой производительности труда.
Поляризация населения внутри страны вызывается не фактом неравномерного распределения социально-экономических благ как таковым, это как раз естественное состояние любого общества, а тем, что эти блага распределены слишком неравномерно и социально-экономическое неравенство выходит за допустимые границы.
Первопричиной поляризации населения внутри стран является демографиче-ская глобализация. Более чем за 500 лет своего существования она проявила себя не только в том, что создала новые этнические, национальные, культурно-цивилизационные общности и спровоцировала колоссальный демографический рост на всей планете, но и в том, что транслировала и продолжает транслировать в одни страны образ жизни, принятый в других. Сейчас идет и мощный обратный
процесс — достаточно вспомнить о волне распространения философии и психологии буддизма в Западной Европе и США или провозглашенной Дэн Сяопином китайской “ресторанной стратегии”. Тем не менее потребительская модель как составляющая нынешнего образа жизни развитых стран и модель потребительского поведения (что престижно иметь, во что престижно одеваться, где престижно отдыхать и тому подобное) есть реальный продукт экспорта из развитых стран в слаборазвитые.
Мы не будем утверждать, что, например, в Индии до колониальной эпохи не было сильнейшего социального расслоения, но оно по крайней мере не имело технологического и культурно-цивилизационного ракурса. Раджа и крестьянин жили во дворце и хижине соответственно, но при этом до английского господства ни тот, ни другой не могли воспользоваться, например, воздушным шаром. С момента стремительной демографической глобализации все изменилось. В Индии и сейчас десятки миллионов крестьян обрабатывают землю так же, как обрабатывали ее их предки, — на слонах и буйволах, а некоторые раджи по-прежнему живут во дворцах своих предков, но появился новый психологический фактор. В силу того, что достижения развитых стран в области высоких технологий энергично проникают в весь остальной мир, традиционная нищета, которая, если вспомнить великого знатока Востока Сент-Экзюпери, переживалась большинством населения как некое естественное состояние, стала теперь осознаваться людьми как глубокая ущербность и периферийность их бытия.
Любопытно вспомнить дискуссии, которые велись в официальных кругах Испании времен Франко и Португалии времен Салазара по проблеме туризма. Сторонники развития этой индустрии говорили о ее очевидных экономических выгодах, ее противники утверждали, что вместе с развитием туризма в страну придет чужеродный образ жизни, который приведет к эрозии правящих режимов. Так, в сущности, и произошло. Лишенное доступа к мировым информационным ресурсам население Испании и Португалии до поры не осознавало истинного уровня своей бедности. Чем более открытыми становились эти страны, тем больше населению стала бросаться в глаза ущербность “почвенной” стратегии развития. Отсюда — давление на политические режимы, вынудившее их к либерализации.
Суть процесса поляризации населения внутри страны как нельзя лучше выражает формула, придуманная индийскими журналистами: “У нас 100 миллионов людей живут в постиндустриальном мире, 300 миллионов остаются в индустриальном, а остальные 600 миллионов остались в доиндустриальном, патриархальном и общинном мире”. Добавим: существует весьма большая вероятность того, что эти самые 600 миллионов в своем патриархальном мире остались навсегда.
Два аспекта поляризации населения заслуживают особого внимания — медицинский и образовательный.
Из санитарно-гигиенических факторов на состояние здоровья населения помимо экологии огромное влияние оказывает питание. Среднемировая величина потребления калорий в неделю составляет 6000. Средний житель США, Канады и Западной Европы в неделю потребляет 16 000 калорий, средний житель Индии — всего 3000. При этом если средний индиец, индонезиец, житель Юго-Восточной Азии и китаец сейчас питаются лучше, чем в 1950-х годах, то средний житель тропической Африки стал потреблять почти в 2 раза меньше калорий, чем в
1960 году, когда произошла массовая деколонизация континента. Аграрный сектор африканских государств по мере исхода белых фермеров функционирует все хуже и хуже. Сложилась парадоксальная ситуация. От 60 до 70 процентов американцев страдают избыточным весом. Тотальное ожирение населения угрожает уже всему Средиземноморскому региону, куда хлынула еда из говядины (продукт англосаксонского мира) и свинины (охотничьи колбаски, шпикачки и другая традиционно немецкая продукция), вытеснившая традиционные морепродукты и оливки. Кроме того, средиземноморские вина за последние 20 лет существенно потеснены пивом. Сегодня на решение проблемы голода хватило бы половины тех средств, которые тратятся на борьбу с ожирением.
Другой аспект проблемы — чисто медицинский. Понятно, что стоимость медицинских услуг зачастую определяется не собственно требованиями врачевания, а уровнем комфорта. В Москве стоимость лечения одного зуба в платном секторе колеблется от 10 до 1000 долларов. Но есть и другая сторона. В онкологической и кардиологической областях существуют лекарства, стоимость которых уже у изготовителя превышает сотни долларов. Поэтому нигде в мире их цена на рынке ниже этой суммы не опускается и для большинства населения Земли они, в принципе, абсолютно недоступны. Конечно, это не значит, что сакраментальная формула “смерть уравняет бедного с богатым” утратила свой смысл. Но есть принципиальное отличие современной ситуации от ситуации прежних времен. Раньше и богатый, и бедный лечились одними и теми же лекарствами, у одинаковых по уровню знаний лекарей и знахарей. Повивальная бабка, которая принимала роды у крестьянок в глухой деревне, вряд ли могла чему-либо научиться у точно такой же повивальной бабки, принимавшей будущих принцев и королей. Кровопусканием лечили и неграмотного солдата, и его полководца. Ситуация стала меняться еще на заре Нового времени, но сейчас она кардинально другая. Впервые лечение огромного числа болезней оказалось в прямой зависимости от уровня доходов пациента. Сентенция Шопенгауэра “здоровый нищий счастливее больного короля”, по крайней мере для развивающихся стран, перестала быть истиной. Демографическая глобализация породила в слаборазвитых государствах почти двойную разницу в средней продолжительности жизни между элитарными слоями и основной массой населения. Средний житель любой из 60 наименее развитых стран планеты живет не более 40 лет, в то время как представитель элитарных слоев — 70. И никаких смягчающих этот фактор механизмов не существует.
То же и в сфере образования, информации и культуры. В свое время Людовик XIV, характеризуя интеллектуально-образовательный уровень высшей французской знати, самокритично заметил: “Крестьянин отличается от короля только тканью, из которой сшиты его штаны”. Действительно, разница в образовательном уровне разных слоев населения была тогда не слишком велика. И у высших, и у низших слоев был примерно один источник информации о внешнем мире — паломники в христианском мире, дервиши — в исламском. Вследствие демографической глобализации огромная масса населения, прежде всего из верхних слоев общества, получила доступ к высшему для их времени уровню образования, науки и техники. В последнее время этот процесс только усиливается. Элита развивающихся и слаборазвитых стран предпочитает готовить себе замену в университетах Западной Европы и США. В последние 15 лет произошла резкая англосаксонизация системы образования для всей мировой элиты. Это тоже не может не усиливать поляризацию населения в странах, не относящихся к развитым. Возникает ситуация, особенно она характерна для Африки, в меньшей степени — для Азии, когда высокообразованный и высококвалифицированный элитарный слой соседствует с неграмотным и полуграмотным населением.
Правда, в этой сфере в отличие от санитарно-медицинской существуют смягчающие эффекты. Распространение телевидения и других средств массовых коммуникаций как-никак расширяет представления всего населения об окружающем мире. Но ситуация остается очень драматичной, так как поляризация по образовательному критерию является одной из самых жестких форм поляризации вообще. Часть населения, которая оказалась на пороге общего глобализационного процесса, не может не ощущать своей ущербности и обделенности, что способствует росту радикальных фундаменталистских движений. С проблемой исламского фундаментализма мир уже столкнулся.
Новый старый процесс
демографической глобализации
Как уже говорилось, вопреки распространенному стереотипу демографиче-ская глобализация — вовсе не новый процесс. То, что мы сейчас наблюдаем в масштабе всего человечества, уже имело место в античном мире и в Средневековье. Тогда точно так же совершенно свободно по земле перемещались огромные массы людей и человеческий капитал спокойно перетекал из страны в страну. Поэты и философы древности за свою жизнь успевали послужить разным царям. По средневековой Западной Европе бродили ландскнехты и трубадуры. На протяжении целых исторических эпох считалось нормой родиться в одной стране, получить образование в другой, жениться в третьей, повоевать на стороне четвертой… Поэтому состояние демографической глобализированности для человечества в каком-то смысле совершенно естественно. Было бы правильнее говорить, что история человечества суть история приливов и отливов демографической глобализации, причем приливы были более продолжительными и, надо признать, более продуктивными в культурно-цивилизационном отношении, чем времена разобщенности и раздробленности.
Процесс демографической глобализации был лишь прерван образованием наций, государств-территорий и государств-наций. И теперь инициированный колониальной эпохой процесс образования новых наций (а кое-где еще только этносов) тоже, по крайней мере отчасти, препятствует демографической глобализации. Повторим, она не представляет собой чего-то совершенно нового и уникального — люди, рабочая сила, человеческий капитал перемещались по ойкумене практически всегда, а вот финансовый капитал, технологии и товары стали свободно перетекать по всей планете лишь относительно недавно.
Общедемографические последствия глобализации
Главная демографическая проблема, порожденная глобализацией, состоит в крайне неравномерном демографическом развитии человечества.
Демографический феномен современного общества западного типа сложным образом соотносится с процессом демографического кризиса европейской расы. Ареал, заселенный этой расой, пересекается, но не совпадает с территорией, где господствует современное общество западного типа (например, Япония не относится к ареалу европейской расы, а Украина не является частью современного западного общества). С точки зрения общедемографических последствий глобализации населения вся территория Земного шара может быть поделена на три гигантские зоны — “мира”, как стало принято их называть в послевоенной литературе.
Первый мир — это мир развитых государств, территория, которую занимают страны современной западной цивилизации.
Второй мир — так называемые новые индустриальные страны. Кроме того, в состав второго мира мы включаем такие государства, как бывшие республики СССР, Китай, Индия, то есть все те, которые по уровню своего развития стоят ниже высокоразвитых, но выше слаборазвитых.
Третий мир — слаборазвитые государства.
Для первого мира характерен либо нулевой, либо близкий к нулевому демографический рост. Это без учета иммиграции. Иммиграционные потоки, устремившиеся в эти страны, в свою очередь, уменьшают удельный демографиче-ский вес европейской расы. Здесь образовались весьма значительные группы иммигрантов с намного более высоким уровнем рождаемости. Исключение — Япония. Поэтому в странах первого мира следует ожидать постепенного снижения доли коренного населения. В европейских государствах первого мира будет происходить дальнейший процесс арабизации (Франция), тюркизации (Германия, Голландия), индо-пакистанизации (Великобритания). Сохранится тенденция к известной исламизации населения. Для США будет характерна тенденция к увеличению доли латиноамериканского, негритянского, китайского населения. По прогнозам, к 2010 году до 65% жителей Калифорнии — ведущего в технологическом отношении штата — будут представлены неевропейским населением.
В неевропейском сегменте второго мира сложилась интереснейшая социо-демографическая ситуация, во многом повторяющая былую “демографическую бурю” европейской расы. Население этих стран представляет собой популяции, находящиеся в начальной, биологической стадии развития, поэтому следует ожидать как высокого демографического роста, так и — в течение по крайней мере ближайших двух-трех десятков лет — традиционных демографических моделей развития. Парадоксальным образом это будет сочетаться с высоким экономиче-ским ростом, что может привести к радикальным изменениям в мировой расстановке сил.
Третий мир будет сохранять высокие темпы демографического роста при крайне низком росте экономическом, следствием чего станут пауперизация, люмпенизация и маргинализация населения.
Антрополого-этнологический аспект
Глобализация населения, породив мощнейшие миграционные потоки, привела к созданию новых этнорасовых групп. На территории двух американских континентов возникли американская и канадская нации, а также латиноамериканский суперэтнос, который получился благодаря соединению элементов западноевропейского спуерэтноса, элементов негроидной расы и представителей автохтонного индейского населения. На иммиграционных волнах родились австралийская и новозеландская нации, африканерский этнос. Колониальная эпоха, явившаяся формой глобализации населения, способствовала превращению субэтнических образований в этносы, а этносов — в нации. Самый известный пример — Индия, где вследствие британского владычества субэтнические образования синтезировались в хиндустанский этнос, вокруг которого, соответственно, сложилась индийская нация. То же самое можно сказать о многих других этносах, нациях и государствах. Алжирцы, марокканцы, иракцы, пакистанцы (список можно продолжить) стали этносами и/или нациями только вследствие процессов демографической глобализации.
Геополитический аспект
Сейчас сложилась уникальная геополитическая ситуация, аналогов которой практически не было в мировой истории (при большом желании слабую аналогию можно провести лишь с эпохой поздней Римской империи). Наиболее мощная в военно-технологическом отношении часть человечества — западноевропейский суперэтнос — вследствие низкой пассионарности и ограниченного демографиче-ского ресурса, который является самым ценным ресурсом, совершенно не готова к возможной войне с большими людскими потерями. В то же время те группы человечества, которым большие людские потери особого ущерба не принесли бы (исламский мир, Индия, Китай, Черная Африка), совершенно не располагают адекватной технологической базой. Возможно, в этом кроется одна из причин отсутствия в данный момент реальной угрозы военного столкновения по линии “богатый Север — бедный Юг”.
Иные последствия демографической глобализации
Разумеется, в ограниченном тексте нельзя охватить все аспекты такого сложного и многогранного явления.
Распространение многих болезней, которые долгое время были характерны лишь для определенного региона, произошло в результате глобализации.
Благодаря демографической глобализации весь мир приобщился к курению табака, к жевательной резинке, к кофе и чаю, пиву, кока-коле, к игре в шахматы и карты, к карате, у-шу, гимнастике йогов…
Только благодаря глобализации вся планета играет в футбол, хоккей, волейбол, баскетбол. Способ выяснения отношений между двумя английскими джентльменами под названием “бокс” тоже известен теперь всей планете.
Это значит, что одно из проявлений демографической глобализации — глобализация особенностей образа и стиля жизни тех или иных групп населения.
Вследствие демографической глобализации люди совершенно разных этниче-ских, расовых, сословных и иных общностей уже сто лет назад, когда сам термин “глобализация” еще не был в ходу, перенимали друг у друга как хорошие, так и плохие привычки, обычаи, особенности образа жизни. Распространение алкоголизма и наркомании как социальной болезни есть печальный плод демографической глобализации. А вот в гендерной сфере она дала позитивный результат.
Только благодаря тому, что западное образование, а с ним и стиль отношений стали доступны элитным слоям населения всех стран мира, сумели достигнуть вершин личной карьеры такие выдающиеся женщины, как Индира Ганди, Сиримаво Бандаранаике, Беназир Бхутто, Голда Меир, Тансу Чиллер, Корасон Акино… Все эти женщины взошли к вершинам политической власти в странах, весьма и весьма консервативных в гендерном вопросе, но народы и элиты этих стран сделали нетрадиционный для себя выбор, так как поняли, что высококачественное образование и полученные благодаря ему связи могут принести гораздо больше пользы, чем принадлежность к мужскому полу.
Некоторые выводы
1. В ближайшие сто лет человечество сохранит свое этническое и культурно-цивилизационное многообразие. Поэтому в XXI веке не следует опасаться того, что Уиткинсон назвал “кошмаром единообразного человечества”.
2. Абсолютное большинство исследователей по непонятным причинам не хотят замечать самого факта существования глобалистской элиты, между тем как существует высокая вероятность того, что эта самая элита, консолидировавшись с глобалистской предэлитой и другими близкими группами населения, поведет себя как полноценная демографическая популяция. По мере возрастания ее расово-этнического многообразия она, вполне возможно, осознает себя как самодостаточную замкнутую общность. И тогда может произойти то, чего наша планета не видела со времен противостояния кроманьонцев и неандертальцев. Земной шар может стать ареной противоборства между сплоченной, обладающей колоссальными финансовыми, техническими, научными и технологическими возможностями глобалистской силой (по нашим подсчетам, она может вобрать в себя до 500 миллионов человек) — и остальным человечеством (около 8 миллиардов человек), раздираемым этническими, религиозными, трайбалистскими и культурно-цивилизационными противоречиями, бедным и озлобленным. Неумолимые законы эволюции могут превратить эти две силы в два разных человечества, которые схлестнутся в бескомпромиссной схватке за единственный имеющийся ресурс — планету Земля.
3. К вариантам возникновения кибернетической цивилизации принято относиться со стопроцентной долей иронии. Это не совсем верно. Не исключено, что в области генетики и психосоциальной инженерии будет сделано некое революционное открытие, которое позволит установить контроль над демографическими процессами. Нельзя абсолютно исключить, что лет через 30 нынешние эксперименты по клонированию приведут к тому, что демографическое воспроизводство станет технологическим процессом. Также не следует приуменьшать возможности кодирования и зомбирования огромных групп населения. В частности, например, с целью резкого сокращения уровня рождаемости. Сообщения о подобного рода исследованиях и возможном их практическом применении не должны служить основанием для паники и истерии, но и отметать с порога их теоретически возможные последствия тоже не стоит.
4. Связь экологии и демографии — проблема слишком обширная, у нас не было возможности остановиться на ней подробно, но не отметить, что экологиче-ский императив является основой выживания человечества, тоже нельзя. Согласно расчетам группы академика Н.Н.Моисеева, дальнейшее сползание человечества в экологический коллапс может быть остановлено либо путем сокращения населения Земного шара в 10—15 раз, либо путем такого же ультрарадикального сокращения уровня потребления. Оба пути представляются абсолютно невозможными. Сокращение населения больше чем на один порядок вероятно лишь, если, не дай бог, произойдет мировая катастрофа или война. Точно также невозможно и столь резкое сокращение уровня потребления. В силу того, что мир уже слишком глобализован, живущий менее чем на 1 доллар в день руандиец все еще живет только потому, что американец вместо полезных для здоровья двух чашек кофе в день выпивает их целых шесть, стимулируя тем самым экспорт кофе из этой самой Руанды. Кроме того, следует совершенно ясно понимать, что, если сейчас вдруг направить в слаборазвитые страны сверхмощный финансовый поток, это вызовет лишь новый колоссальный демографический рост, который погребет под собой любые последующие вливания, подобно тому как нынешний демографический рост в слаборазвитых странах стал надежной могилой для зарубежных инвестиций и благотворительной помощи. Как нам представляется, единственный выход из нынешней ситуации — формирование нового экологического мышления как необходимой парадигмы элементарного выживания человечества в XXI веке. Только на путях новой экологической парадигмы сохраняется хотя бы теоретиче-ская возможность компромисса стран с разным уровнем социально-экономического развития и демографического потенциала.
Правящим элитам, так же как и широкому общественному мнению, необходимо четко и ясно уяснить себе фундаментальный характер демографических процессов. Нет более вредной и опасной иллюзии, чем та, согласно которой первичным является некая концепция или доктрина социально-экономического, геополитического, культурно-цивилизационного либо любого иного характера, под которую можно подогнать демографическое развитие страны. Игнорирование демографических реалий неизбежно ведет общество к банкротству. Демографиче-скую популяцию нельзя перегружать внешним воздействием так же, как ею нельзя управлять.
Существует известная дилемма Карла Поппера. Страна А не потеряла в войне ни зданий, ни территорий, ни материально-технических ресурсов, она даже сохранила свою финансовую систему и полезные ископаемые, но заплатила за это гибелью профессионалов, специалистов своего дела, людей, обладающих знаниями и умением их применять. Страна В, напротив, сохранила слой специалистов, людей, обладающих необходимыми знаниями и навыками, но все материально-вещное было разрушено. Какая из этих двух стран быстрее восстанет из пепла? Думается, после опыта Германии и Японии ответ очевиден.
Главное богатство любой системы — человеческий капитал. Главный фактор любого развития — человеческий. И среди форм глобализации главная — демографическая.
Основным богатством стран в XXI веке будет, как, впрочем, было всегда, население. Без здорового, высокообразованного, соблюдающего все формы жизненной дисциплины народа любая страна в силу глобализации будет обречена на то, чтобы, превратившись в глубокую периферию мирового глобализационного процесса, стать чьим-либо сырьевым придатком либо могильником для разного рода вредных отходов.
Если не заботиться о самом главном капитале — человеческом, — любое государство со временем выродится в место, населенное дебилами, наркоманами, алкоголиками, больными, ни на что не способными и никому, в том числе и самим себе, не нужными людьми. С таким населением не будут уже нужны ни нефть, ни газ, ни лес, ни подводные лодки с ядерными ракетами.