Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2004
Перевод Анатолий Найман
Чаклайс Марис Альбертович (16.06.1940.—13.12.2003) родился в г. Салдусе. Окончил РГУ, факультет истории и филологии по специальности журналист (1964). Работал в газете «Литература ун Максла» (1960—1966; 1970—1981; гл. редактором, 1987—1991); газ. «Литература ун Максла в Латвии» (1999—2000); гл. ред. литературного журнала «Карогс» (2000—2003). Сотрудник радио «Свободная Европа» (1990—2003).
Книги: на латышском языке, 17 книг стихов; 5 избранных; 5 книг стихов для детей; 4 книги эссе; 7 книг прозы; 9 книг на русском языке.
Переводил Ю.Мориц, М.Цветаеву, Р.М.Рильке, П.Севака, Г.Эмина, Н.Хикмета, М.Мартинайтиса, М.Радноты, Л.Новомеского, И.Бобровского, М.Лермонтова, Г.М.Энценс-бергера, О.Мандельштама и др.
Участвовал в «Литературном экспрессе Европа-2000».
Сады и блюзы Когда мы рождаемся — свободные от уз, — сквозняки встречают нас, выбирай на вкус: что сегодня минус, завтра будет плюс. Дремлет в гуще сада наготове блюз. За углом беда ждет, и взгляд ее кос, правда, хвост поджат — словом, верный пес. Но свеча от капающих не погаснет слез в домике, где бедный поселился блюз. Пьяный, опустившийся, мысль как решето, счет ведет ударам — тысяча и сто. Но тогда откуда вдруг берется то, из чего рождается человечий блюз? Не про власть, обставшую нас со всех сторон, не про ее милости и не про урон, нет, про что-то странное плачет саксофон, барабан, гитара — и выходит блюз. Ибо жизнь, которую кто-то нам припас, свежим приключением будет каждый раз. Даже в сад, который не дождется нас, забредет в дремоте будущего блюз. Как так не дождется, если дразнит слух звук? И луч в аллее лунный не потух. Это мой светящийся юный бродит дух. А где дух, там рядом блюз, блюз, блюз. 1990 Я тебя продолжаю Зряшное дело — припоминать, кем ты бродил в жизнях иных наугад. Тот, кем ты вправду был две жизни назад, высовывает из тебя нос, как из фортки во двор, где людно, и нет ни «легко», ни «трудно», ни восторгов, ни слез — просто: все — происходит. И в тебе раздается шепот нити в клубке, лепет губ из колодца. 1990 Каждое утро Каждое утро сад бормочет спросонья. Каждое утро взлетает стая воронья. Но потом уже их ищи в пределах иных. Исчезни, полночный призрак, шут забытья! Удачи тебе, человеческое дитя! Песней зеленой светящийся, твой сад пребудет с тобой. 1994 объяснение по делу о рае влажный у рая рот ад изволь отопить рай не нуждается в зное рай это рот твой — полный яблоневыми лепестками и мною 1997 превращения был он не стеклодувом а саксофонистом стеклянным его рапсодии фуги и вальсы вылетали граненым дыханьем и дождь по граням скатываясь срывался она не выходила из пены не извивалась из фуги и с дождем не текла она появилась плотию прямо из леса и проникла в рапсодию а я умею ходить по осколкам стекла справившись с содроганьем кто же велит чтоб мы стеклянели сообразуясь со сроком какие преследует цели нас выставляя как рамы из окон кто обучает ходить по осколкам стекла кто поднимает к граням над саксофонами и дыханьем чьи это всё дела? 1997 ситуация ты книга с полки которой нет ты сон той ночи которой еще не спали и тут не бессилие не невезение что я не сумел тебя выдумать что достичь горизонта глаз твоих не сумел и даже не расслабленье весеннее просто ты не исполнила всех трудов и дел предыдущего твоего жития так же как я друг к другу стучаться теперь ни к чему нам конец канунам время входить 1997 лотофаги это, Улисс, лотофаги, лотоса поедатели: ходят в сад не для того чтоб словцом перемолвиться а едят пожирают цветущий лотос сочиняют груды художественных книг и все на свете бросают в колодезь забвенья — однако забудут и их карабкайтесь к каркающей на деревьях братии или песчинки мудрости собирайте только оставьте в покое лотосовый цветник не сочиняйте книг 1997 не отчалил сегодня кораблик не отчалил сегодня маленький бриг ветер плясал ряженые толклись на склоне холма а на вершине нас замуровывали град дождь зима лишь женский профиль не пропадал в окне ни на миг знаки прыгали в нитях ламп без тока журавлиные танцы странные и вне срока предвестья скукоживались все это было и только лик тот профиль женский не пропадал в окне ни на миг отныне земля твоя остров и лучше бы ты привык что не ушел твой кораблик и не уйдет не уходит и мастера замуруют твои ощущения в стенах и своде лишь женский профиль не пропадет в окне ни на миг ты от кого я узнал что храбрость это твердо стоять на песке а при шторме вцепиться в канаты схватиться за корни над бездной и ничего что кораблик не отчалил сегодня не приготовил за время жизни каюту не вывез на материк — ведь женский профиль не пропадал в окне ни на миг 1997 руководство по обращению с Фортуной насколько трудно удерживаться на земном шаре знают по опыту все но как же она столь чудно стоит на шаре и колесе с завязанными глазами Фортуна? какого ей стоит усилья к тому же держать не проливая ни капли в руках еще рог изобилья? судьба? счастливый случай? кое-где ее видели ступающей по воде и в полуметре над раскаленным асфальтом в зной кое-где разные судьбы разные случаи не потратьте знакомства с ней втуне не смейтесь над ней дело серьезное держитесь поближе к Фортуне! 1997 пиры грянуло утро сдвинулась сцена и кто-то похлопывал по плечу распахнулись ворота играли люди мышцы играли весь организм но и людьми играли сама по себе пировала жизнь замерз соловей скукожились купы роз прямые ветры перепутали магистрали у одного — одна у других — десяток отчизн сама по себе пирует жизнь через ноздри и легкие дистанцию продохнув мы чокнемся колокольчиками звеня ко мне от тебя к тебе от меня сама по себе запирует жизнь 2000