Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2004
В стихах Роберта Винонена поражаешься не оригинальности метафор, не-обычности рифм или замысловатости ритмико-метрических экспериментов, а той простоте, с которой эти стихотворения сделаны. Простоте, лишенной вычурности и неискренности, изысканной и виртуозной.
Вот бабочка порхает над цветком —
Бутон уклончив, бабочка настырна.
И малым сим в присутствии моем
Не боязно, не тесно и не стыдно.
Мне только наклониться — и сорву
Отягощенный крылышками стебель.
Но бережет земную их судьбу
Во мне моя божественная степень.
Это из книги “Ипостаси”. Лирический герой Винонена явлен здесь вполне. Доверчивость к миру, открытость, доброта, ранимость — вот качества, охраняющие его, ведущие к любовному слиянию с миром. “На сердечном диалекте” пытается автор говорить со всем окружающим, надеясь на отзывчивость, потому что “…выражению любви / мученье жить без отголоска”.
Как преодолеть отчужденность, отграниченность одного существа от другого, разорванность человеческого сознания, разъятость жизни и смерти?.. Этот вопрос непрестанно задает себе автор. И дает свой поэтический ответ: надо перевоплотиться во все живое и неживое, почувствовать себя камнем, деревом, словом, ветром, мостом, плотиной, снеговиком, манекеном в витрине магазина, наконец, огородным пугалом — всем, чем угодно, стать не-собой, для того чтобы по-новому ощутить себя, нащупать новые связи с миром, победить в себе смертность, продлиться навсегда и во всем.
Век учусь исчезновенью
В шорохе зеленых
Сосен, падающих тенью
На родные склоны.
Те, которые любили,
Скажут: был — и нету!
Стану водам соглубинник,
Сопросторник небу.
Вольный ветер мне рубахой
Будет голубою,
На уста наляжет эхо,
На ресницы — хвоя.
Либо слить себя с волною,
Со скалой смолчаться
И с кукушкою лесною
Сердцем состучаться.
Тема эта звучит не только в “Ипостасях”, но и в книгах “Письма листопада” и “Хрен с редькой”.
Роберт Винонен умеет в обычном, в неприметном увидеть нечто неожиданное. нащупать надпредметный смысл предметов, перевести явление с бытового на метафизический уровень. Обыкновенный знак препинания — тире — приобретает космическое значение и становится знаком, соединяющим жизнь и смерть:
…Калением жизни кололось когда-то,
А нынче холодными цифрами сжато
У камня не ложе,
На пулю похоже —
Тире между левой и правою датой.
Стихи Винонена обладают редким для поэзии качеством — оптимизмом. Это не характерно для русской поэзии, и, может быть, здесь дает о себе знать финское происхождение автора. Винонен никому ни на что не жалуется, никого не ругает. Привлекает теплый эмоциональный фон стихотворений, светлый состав переживаний, бесстрашное, часто ироничное отношение ко всему больному, мучительному в жизни.
Гореть ли, гнить ли? Не пустой вопрос
Кладбищенский нам ставит крематорий:
Удел себе заказывать который —
В ветвях дымка или в корнях берез?
Оно, конечно, выбор небогатый,
Любой исход не стоит и гроша.
И отвергает оба варианта
Уверенно-бессмертная душа.
Перевернуть все с ног на голову — и посмотреть, что получится, и получится, вернее, уже получилась — веселая парадоксальность бытия, уловленная чутким поэтическим взглядом. Сборник “Хрен с редькой”, куда вошли восьмистишия, лимерики, эпитафии и фрашки, в полной мере раскрывает комический дар Винонена, мерцавший уже и в “Ипостасях” и в “Письмах листопада”.
Глубокомысленные каламбуры, остроумные шутки, изящная игра слов — вот содержание “Хрена с редькой”. Темы различны: это и всегдашнее русское пьянство, и идиотизм государственного устройства, и бунт против всего устоявшегося в жизни, и самая важная для автора тема — тема бессмертия.
В этом ключе обыгрывается — весьма смело, на грани пошлости — стихотворение Пушкина: “Я — памятник себе. Воздвиг нерукотворно / Меня отец. И мать участвовала в том…”
Винонен ступает здесь на скользкий путь. Неброская, сдержанная, чистая, чуткая поэзия, сосредоточенная на сокровенных переживаниях, пытается “выйти на эстраду”, произвести впечатление, преследует определенную цель — заинтриговать, развеселить слушателей. Речь не о том, плохо это или хорошо в принципе, а о том, что важно сохранить чувство меры, не пойти наперекор поэтическому чутью, не впасть в безвкусицу юморин.
Вот два лимерика — навскидку.
Родился он точно тогда-то.
Не ранее свадьбы женат он,
А в день похорон
Уже погребен —
Видали такого педанта?
Здесь и остроумие, и глубина, и неожиданный угол зрения.
И рядом:
Изнемогаешь после дам:
Идешь буквально по следам,
Но дать ответа
Не хочет эта,
А та сказала: после дам.
Уровень школьных шалостей. Скабрезно и при том банально. Игра слов есть — поэзия ушла.
Эпитафии в “Хрене с редькой”, безусловно, забавны, но опять-таки в них чувствуется желание удивить, произве-сти эффект: “На красный свет пошел дальтоник, / Но белый свет его не понял”. Или “О путник, мимо проходящий. / Не проходи — сыграем в ящик!”
В самом деле, смешно. В самом деле, здорово придумано. Единственное “но”: возникает ощущение автоматизма выдумки, сделанности, искусственности стиха.
Роберт Винонен традиционен. Но это не значит, что он вторичен, это значит — что он “всего лишь” продлевает лучшее, созданное русской поэзией. Вместе с тем автор абсолютно владеет и техникой экспериментальной ветви, демонстрируя в ироничном стихотворении “Когда я был постмодернистом…” мастерски сделанный центон. Нет сомнения, что автору по плечу любая техника. Только не игра в поэзию, а сама поэзия волнует Винонена. Глубина, скрытая в простых на первый взгляд словах. Сила, таящаяся в их хрупкой мозаике. Крик — в их тихом звучании.
Роберт Винонен. Ипостаси. — М.: Новый ключ, 2001. Письма листопада. Петрозаводск: Карелия, 2002. Хрен с редькой. — М.: Новый ключ. 2002.