Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2003
Ахпашева Наталья Марковна родилась в 1960 году в хакасском селе Аскиз. Имеет два высших образования: Абаканский филиал Красноярского политехнического института и Литературный институт им. А.М.Горького. Первый поэтический сборник вышел в 1990 году в Красноярском книжном издательстве.
В 1991 году Наталья Ахпашева по представлению Всесоюзного совещания молодых литераторов принята в члены Союза писателей СССР. 1992—1998 годы Н.М.Ахпашева занимает должность председателя Союза писателей Хакасии и много усилий уделяет развитию меценатства в издании региональной литературы.
В 1999 году Н.М.Ахпашева удостоена почетного звания «Заслуженный работник культуры Республики Хакасия».
Избиралась депутатом Верховного Совета Республики Хакасия. В настоящее время Н.М.Ахпашева — одна из ведущих литераторов Хакасии.
Древнее изваяние
Здесь проходили караваны кочевников. И каждый год кололи черного барана и кровью мазали мне рот. К подножию — лепешку хлеба. И, освещая темный ров, лизали языками небо десятки жертвенных костров. И уходили караваны. И ветер разносил золу. И череп черного барана в густую вглядывался мглу. Ты мне бросаешь горсть монеток. Автомобиль в пыли стоит дорожной. Ты, наверно, где-то богат и очень знаменит. Шофер торопит. В миг прощанья замешкаешься предо мной, чтоб ощутить поверхность камня слегка дрожащею рукой. Теперь не молятся, не плачут, не мажут губы мне в крови, но просят так же все — удачу и на охоте, и в любви.След
Он живет на краю Ойкумены. Думой смерить — не взглядом достать… Ненасытное жало измены пожелало его отыскать. Странным взглядом измена глядела, изгибала изгибы свои и отчаянно или умело задыхалась словами любви. И забыл на краю Ойкумены он свою дорогую жену. Приласкал тело теплой измены и с изменой на сердце уснул. У большого и доброго сердца ей так сладко, как в детстве, спалось. Распахнулась зеркальная дверца — время за три денька пронеслось. Тут он вспомнил жену дорогую, дом родимый у пасмурных скал и измену свою золотую, как змею, от груди оторвал. Покатилась она, закатилась за три моря, за девять земель. У него голова прояснилась, и прошел неожиданный хмель. Он вернулся на край Ойкумены и вошел, будто праведник, в дом. Но останется след от измены красной точкой под левым соском. * * * На рассвете рано разбудить? Сонного в висок поцеловать? Будешь помнить — если не любить. Просыпайся — надо уезжать. Ласково по имени назвал, будто не случится ничего… Открывай ленивые глаза, уходи из дома моего. Но однажды утром золотым улыбнешься тающему сну И, забывшись, назовешь моим именем любимую жену. Станет неуютно на душе. Будешь днем потерянно молчать. Солнце поднимается уже. Просыпайся. Надо уезжать.Полтергейст
Мой старый плюшевый мишутка упал испуганно с дивана. Сухая бабочка взлетела, качая сломанным крылом. Мне иногда бывает жутко. Мне иногда бывает странно. внезапно радио запело и захлебнулось — над столом. Мой взгляд скользит по комнате, скучая. Задел опущенную штору — вздохнула недовольно ткань. Какая-то тоска собачья… Он пьет седьмую кружку чая, напрашивается на ссору и морщится — мол, перестань. Что не к лицу такие шутки для женщины моих размеров. Что даже кактусы завяли в эмалированном горшке. Уже пошли вторые сутки. Он, разумеется, не первый. Что мы, наверное, устали, как два кота в одном мешке. Что я курю ужасно много. (Светильник сдержанно качнулся.) Что надо выглядеть солидно и мои не юные года. Давно не прибрана берлога. (Он через силу улыбнулся.) Потом нам будет очень стыдно. Диван заплакал: — Никогда. А люстра все-таки упала. Он вытер лысину степенно, потом шепнул в прихожей: — Ведьма! И дверь захлопнулась сама. Я плакала и хохотала. Я больше плакала, наверно. Соседи испугались: — Ведьма. сошла, несчастная, с ума. * * * Мне все равно, как меня похоронят. Купят, наверно, веселый кумач. Комья на красную крышку уронят. После — лопатой под шепот и плач. Почва на кладбище — чистый суглинок. И тополей за оградой стволы. Снохи мои после тихих поминок добела вымоют в доме полы. Окна откроют уверенно настежь. Ты не печалься. Грядущей весной тополь посадишь, оградку покрасишь и помечтаешь о встрече со мной. * * * Яблоко в альбоме рисовала, спелое, с наливом золотым. Черенок коричневым вписала, лист зеленым, небо голубым. Из-за свежей выглянув газеты, ты сказал задумчиво: — Сорви. И как будто не заметил меты или чревоточинки внутри. Вечер продолжался как обычно. Ты немедля про меня забыл, спрятал ноги в тапочки привычно и лицо газетой заслонил.