Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2003
Геокультура — ключевое определение для создателей этого альманаха (POLUS—КРЫМ: Геокультурный альманах. N№ 1 / Учредители Валерий Гаевский, Виталий Купша. Симферополь, N№ 1 — 2001; N№ 2 — 2002 г.)., смысл которого они, однако, не стали раскрывать непосвященным читателям. Этот термин, вероятно, способен стать расширительным синонимом понятия “геопоэтика”, введенного в научный оборот американским философом Кеннети Уайтом и ставшего рабочим в деятельности основателя “Крымского геопоэтического клуба” в Москве Игоря Сида (см. им же основанный www.liter.net). Впрочем, еще ранее, у евразийцев, геософия стала одним из основополагающих понятий. Однако каков неизбежно подразумеваемый географически или электрически/энергоносительски противоположный полюс провозглашенному в этом новом альманахе POLUSe — Россия, Украина, какие-либо их общие культурные составляющие? Какой смысл приобретает геопоэтическая/геокультурная однополярность в ситуации геополитической атомарности? Геокультура Крыма провозглашается создателями альманаха единственным в своем роде “действенным Магнитом и Полюсом”, который способен собрать “вокруг себя и в себе все лучшее и непредвзятое” из творческого и исследовательского багажа касательно метаисторических и нравственных размышлений о месте всех мировых культур.
Обратимся, однако, непосредственно к творчеству “геокультуристов”, новых “полярников”. Триптих Андрея Полякова в первом номере альманаха включает его эссе “Поэт в провинции”, одно стихотворение в “братской” подборке “Полуночники, мечтатели” и полный текст частично опубликованной ранее в “Ex Libris НГ” рецензии Ильи Кукулина “Интимные новости из дневника Одиссея (Стихи Андрея Полякова — преодоление археологического сознания)”, посвященной весьма яркому на горизонте нынешней русской поэзии сборнику этого поэта “Орфографический минимум”. Эссе — прозаически-одическое самообращение к концептуально-провинциальному поэтическому бытию “местоимения первого лица единственного числа”: “…Живи, с валидолом и азбукой под языком; живи, пока есть чем. Даже если недалеко от Смирны и Багдада, но трудно плыть, а звезды всюду те же…” А в стихотворении “Снова у моря живу, ласкаю мертвые книги…” он как бы путешествует в глубь буквы (на фоне синтаксической языковой ломки сборника), одновременно фиксируя физическое смещение-перелистывание собственного Я:
— Пастырь годов многострунных, въелся в печень прах Вавилона. Воздух Ассирии где? Где Иудеи шаги? Тщетно в сетях человечьих буквы Твои попадались — страшные буквомечи, редкие буквокрюки… В день появленья воскресный сел я на камень прямее. Родина желтая, Крым или я вижу стекло? Не осторожен во всем, книгу прикрыть не умея, сплю я напротив себя. Тело за спину ушло.
Валерий Гаевский в “Летописи-эхо…” (вполне жанровое определение) “Проникновение”, как и А.Поляков, ищет пути к прочтению, но — прочтению-растворению Я: “Какой язык ты хотел открыть, каким языком прочесть себя?”. Равноправными действующими лицами наряду со странными людьми, составляющими своеобразное сообщество друидов, здесь выступают антропоморфные деревья. Основой детективного сюжета становится поиск Разговорного дерева, каковым в итоге становится “весь Лес, слышишь, весь воздух, вся жизнь!”. Если Поляков перелистывает себя, то Гаевский за-листывает (причем листы не книжные, а древесные). Намечается поистине ноосферное смещение образа книги, возможно, способное преодолеть образ-парадигму “Вавилонской библиотеки” Х.-Л.Борхеса с ее не имеющей ни начала, ни конца “Книгой песка”: “ — Книга… саженец?! Не может быть… Саженец? Ты хочешь сказать, что ее можно посадить, как растение?” Здесь же под рубрикой “Фант-оазис”: “Фантастика, мистика, нетрадиционная проза” (нетрадиционная — при полном отсутствии “традиционной”) — фантастически-криптологический рассказ Александра Грановского “Sator” и психоделический антиритуальный текст Аркадия Ровнера “Пеленание предка”: “…Ритуал — это всегда попытка (и почти всегда безнадежная) через внешний ритм воскресить уникальное переживание и чужой опыт. От ритуалов мы отказались и никогда к ним не прибегаем, и потому все, что мы делаем, это импровизация и опыт, т.е. то, что делается впервые и с риском опасности или провала”.
В статье Юрия Шеленговского “Новые архетипы метаистории Апокалипсиса” сконструирован ноосферно-сюрреалистический апокалипсис, где разрушение и убийство могут оказаться химерами, так как в результате только варьируются формы, Природе возвращаются элементы, которыми ее искусная рука компенсирует другие существа.
Неожиданна (если вспомнить предыдущее начинание устроителей “POLUSа”, журнал “Предвестие”) политизированность статьи Александра Стариша “Становление и перспективы развития информационного пространства Украины”. Здесь повествуется, как через специальную “Программу содействия парламенту Украины” происходят “утечка мозгов” (при отсутствии физического перемещения) и информационное “вливание” в парламент сквозь призму определенных интересов: “…Народный избранник превращается в агента влияния прозападных структур, а фактически — формирования правового пространства Украины… Фактически речь идет об интеллектуально-идеологическом клонировании политических партий Украины”. Отсюда делается вывод о необходимости создания при Совете национальной безопасности и обороны Украины “Службы контроля, моделирования и прогнозирования процессов глобального развития” (с отделами внутреннего, средового и межсредового информационных пространств, разрабатывающих технологии коррекции и специальные информационные операции). Фундаментом договоренностей существующих финансово-промышленных групп и политической системы (тех, кому есть что терять) насчет патронирования этой службы должна стать идея потенциальных потерь. Но не полезней ли стратегически было бы потратить средства, которые потребует очередная административная “черная дыра”, на финансирование отечественных исследователей?
Бесспорное открытие — поэтесса Алла Дружинович:
Как пугало во поле желтых газет, Я знаю вопрос на конкретный ответ. Любимое дело — забор-алфавит. Мозаика мозга ни зги не горит. Тянуть предложенья с Востока на Юг И сажей поить и слезами подруг, Из радуг и радостей граней и ран Плести языком паутины утрам, Коварную цельность упорной стопы. И стопом горит катастрофа строфы.
Однако наиболее показательна завершающая альманах “Экспедиция”. В 1995 и 2000 гг. на Перекопском перешейке, а затем в Ялте и Севастополе состоялись театрализованные действа по случаю 75-летия окончания в Крыму Гражданской войны с участием белоэмигрантов и их потомков (что отчасти напоминало инициированное большевиками братание солдат на русско-германском фронте накануне революций в России и Германии в 1917 и 1918 гг., средством и целью которого было превращение империалистической войны в гражданскую). Инициатор этих действ, профессор филологии и завкафедрой Таврического национального университета им. В.И.Вернадского Владимир Павлович Казарин стал после этого вице-премьером крымского правительства (с этим, впрочем, связан также приход коммунистического большинства в местный парламент и избрание его спикером лидера местной компартии Леонида Грача). Для своей экспедиции “POLUS—КРЫМ” выбрал островок Папанин (по имени известного советского полярника, активного участника Гражданской войны в Крыму). Остров расположен в заливе Сиваш между Арабатской стрелкой и полустровом Чонгар, где, как утверждается, “неоднократно происходили жестокие бои за обладание Крымом”. Редакция (идея поэта Сергея Савинова) объявляет о “проекте экспедиции на остров всем своим составом для проведения торжественного ритуала Примирения всех противоборствующих солдат — защитников и агрессоров — во имя Благодати, царящей над Крымом, его светлой ауры”. Предлагается устроить большой костер из принесенных сухих трав и веток, на месте насыпать холм, водрузить стелу, “указывающую истинный вектор духовности Крыма”, а в завершение сложить циклопическими литерами надпись: “Крым — POLUS мира”.
Само название альманаха, если внимательно в него всмотреться, таило-таки двусмысленность. С одной стороны, некий POLUS, с привкусом метафизической потусторонности, своеобразная параллельная реальному полустрову Гринландия, где персонажи и топонимы носят иностранные имена (нельзя по этому случаю не вспомнить ономастическое творчество в русле советского полярного дискурса, породившее такое имя, как Оттошминальд — Отто Шмидт на льдине). С другой стороны — КРЫМ, второй, земной полюс этой пары, а между ними загадочное тире. Но замышляемая странно-двуязычная надпись более однозначна. Аналогичная акция уже проходила в 1993 г. в ходе проводимого И.Сидом I Боспорского форума современной культуры в Керчи, когда на острове Тузла в Керченском проливе появился мегалитический призыв “Смотри в небеса” целиком на английском языке, оказавшийся понятным на американской станции космического слежения NASA. Вскоре (разумеется, прямой связи между неожиданно “космическим” масштабом геопоэтики перформанса и геополитикой здесь нет) этот остров стал объектом довольно острого пограничного российско-украинского спора (в случае закрепления его за Украиной Россия оказывается заперта в Азовском море). Но все это нетрадиционным, но эстетически менее радикальным “папанинцам”, кажется, не грозит (впрочем, как и вице-премьерство, ведь даже А.Стариш более озабочен созданием качественно новых госструктур). Здесь теоретически возможны лишь внутриадминистративные, а не межгосударственные противоречия между АРК и Херсонской областью (большая часть которой некогда входила в состав Таврической губернии). Остается пожелать, чтобы не было и таких осложнений.
Второй, только что вышедший номер альманаха толще, чем первый, и в то же время цельней. Мысль бьется здесь между мифотворческими и мифоразоблачительными культурными полюсами. “Крым богат культурной почвой для талантов, но ее слой так некрепок здесь… У меня нет уверенности, что и этот слой в ближайшее время “не выветрит” с нашего Острова… И будут они любить свой Крым издалека. Глядишь, там эту самую любовь или спрячут на веки вечные, или превратят в новообращенный Миф и будут рассказывать о нем со страдальческой миной, а лет через пять начнут экспортировать”, — рефлексирует главный редактор Валерий Гаевский по поводу “странной любви” к малой родине бывших крымчан (включая и автора этих строк). А историк Владимир Гуркович раскрывает обстоятельства создания ставшим знаменитым художником немецким летчиком Йозефом Бойсом “татарского” мифа о своем “чудесном” спасении в годы войны. Редакция удачно вплела в фактологическое расследование отрывок из “Салона 1859 года” Шарля Бодлера о роли творческого воображения в постижении духовной сути цветка.
Таким образом, “папанинское” предприятие крымских “полярников” заслуживает осмысления — что здесь будет ритуальным повтором (повтором повтора), а что импровизацией. Речь идет как о космических, так и социокультурных аспектах, и, разумеется, это не только проблема самих “полярников”.