Стихи
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2003
Хиросима-2 Шестое августа по старому — Преображение Господне Б.Пастернак Это слово среди прочих сиротиною Попадалось, где-то встретилось… Да полноте, Хиросима, Хиросима, Хиросима я, Неужели вы меня уже не помните? Вы забыли то, что сказано в Писании, И о том, что вам пророчили созвездия: Хиросима означает — покаяние. Вы упорно повторяете возмездие. Это слово шелестящее, осеннее Над Японией бумажных голубей, Прозвучало оно в день преображения — Не убей! А мы не понимали начисто, Что трансформировалось зло — Количество вдруг стало качеством И по планете поползло. В тот день плотины были прорваны И все преграды снесены. Шестое августа по новому — Преображенье сатаны. Пылающая вечно Хиросима, Кто думал, что она неугасима? Всеобщее себя отыщет в малом. Я становлюсь расплавленным металлом. Разорванные люди, зданья, храмы Горят во мне, как в части голограммы. Летящий в самолете том проклятом, Я на несчастных сбрасываю атом, И я же к двум гигантским небоскребам Лечу, тараню и сжигаю оба. Не Валентин и Валентина, Душа нам родственная, тело ли — Вторая наша половина Та жизнь, которую мы сделали. Жизнь отвратительная, нервная И лающая, как дворняжка. Жаль, на меня, такая скверная, Она похожа, как двойняшка. Плач дельфинов о подводной лодке Дельфины никогда не убивают особей своего вида (Из газет) Цик-цик-цик – Треск расколотого ореха. Треск расколотого ореха. Цикл-цикл-цикл, Ахао-аум-аум – Свист. Пии-тирли-тирли. О чем там в шуме волн Всегда смеющиеся плачут? О чем дельфины плачут? Ахао-ай-я-яй, Цик-цик-цик, Ахао-аум-аум. Быть может, матерям людей Хотят сказать: Не отдавайте деток генералам. Выпрыгивая в пене брызг, Они всегда встречали корабли Широкою улыбкой, А теперь В Италии и в Баренцевом море, Во всех концах земли И там, где берег моет Великий или Тихий океан, Дельфины плачут: Ах-ах-ах, ахайя, Цик-цик-цик, Ахао-аум-аум. Всю землю обойду в железных башмаках И буду в окна матерей стучаться, Чтоб передать дельфиний этот крик: Не отдавайте деток генералам! Эй, матери! Вам кажется, что Авель Убит был в незапамятные дни, Что это все произошло когда-то… Неправда. Десять тысяч лет подряд, Не прерываясь, словно автомат, Безумный Каин убивает брата, И кровь его еще живую пьет, И, налакавшись допьяна, блюет. Ахао-ай-я-яй, Цик-цик-цик, Ахао-аум-аум. Нам людям, потерявшим разум, Не время ль поучиться у дельфинов? Не отпускайте деток на войну. Спасите их, упрячьте их в чулан, Заприте двери на тройной замок. В Америке, Австралии, Европе, В России, и в Канаде, и в Китае Вас, матерей, так много на земле В сравненьи с кучкой бешеных собак. Не бойтесь их, Услышьте: Цик-цик-цик, Ах-ах-ах, ахайя. И первый раз за все тысячелетья Ублюдкам этим не отдайте деток, И на земле наступит тишина. И мы, очистившись от братней крови, Другими станем. И тогда дельфины Нам, может быть, откроют тайну жизни: Цик-цик-цик, Цикл-цикл-цикл Вторая реальность За то, что правдой не своею мы мерили дела свои, нам поле не дано засеять и разгадать закон любви. Воспоминанья нас пытают, и горек хлеб наш, как трава, — сегодня с наших уст слетают вчерашней истины слова… …В России время неподвижно, И таймеры здесь не в ходу: Все дико, каменно, булыжно, Как в девятнадцатом году. Везде, куда не взглянешь только, Недвижный каменный простор, И наша каменная тройка, Застыв, летит во весь опор. Все злее, все страшней, все круче Необозримый сей содом, Здесь дни и годы сбились в кучу, Как пьянка, сваленная сном. В густой чернобыльской полыни Бок о бок и обшлаг в обшлаг Соседствуют Катынь с Хатынью, Собчак и адмирал Колчак… …Перестроимся. И, не мешкая, Перестроившись, побежим. И короткими перебежками На исходные рубежи. Сквозь проклятые семидесятые, Сквозь тридцатые злые года, До того поворотного столбика, От какого мы все — не туда. …Бег попятный ощущаю кожею, На душе все гаже и стыдней. До войны и до блокады дожили, Доживем до окаянных дней. …Время двинулось вспять. Покатилось, как с горки буханка. Все, что было, — опять, И пугает названье Лубянка. Время вспять, как во снах. По велению черта ли, Бога ль… И у нас на столах Неразрезанный Пушкин и Гоголь. …Живые, сквозь царство подземное Вия Мы движемся вспять. Мы бредем в камалоке. Грядущие дни превратились в былые. А близкое стало делеким-далеким. Побег удался. Был продуман в деталях. Беглец о побеге помыслил лишь было. Мы снимся себе. Наперед все узнали. И мы повторяем во сне то, что было. Опять Рождество, мандаринки, снежинки, И трудно понять, по которому разу Адаптер снимает с разбитой пластинки Всю ту же с ума нас сводящую фразу: Мы снова пойдем в переулки кривые, И будем брести, спотыкаясь по снегу, Не важно, мы мертвые или живые. Россия, прощай. Мы готовы к побегу. …Снесенные дома Умершего Арбата, Спасенные тома И вирши самиздата. Колодцы пустоты, Расколотые арки И нашей нищеты Бесценные подарки. Та оттепель и пляс Под звуки той капели И дом, где в первый раз Мы Галича запели. И кухонь тех восьми- метровая свобода, Тот воздух, черт возьми, И даже непогода. Да вот и сам я, вот… Вон, у того портала — Одно плечо вперед, Другое чуть отстало… …Он их встречал в морозном дыме Лет двадцать каждый день подряд. И был он замордован ими И замурован был в квадрат. Он думал, что они навеки, А, оказалось, думал зря: Нет улицы и нет аптеки, Канала нет и фонаря. 1992—2003