Стихи. С башкирского. Перевод Роберта Паля
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 2003
Шум леса Слышу голос призывный небес В мерном гуле уральских урманов. В нем и вечности вздох и туманов Беспокойный и трепетный всплеск. В нем — Сознанье, что нам не дано Ни понять, ни постигнуть вовеки; Вспять скорей потекут эти реки, Чем в тот мир распахнем мы окно. И покуда безбожен наш глаз, Нечисть зависти и неприязни Правят миром, не выйти из грязи, С головою обмазавшей нас. Обрекает нас Вечность земле, То ли рабству, то ль вере сыновней, Чтоб однажды забрать к себе снова И предать нескончаемой мгле. Не с того ли вздыхает с весны Лес, исполненный грусти и боли? И вплетается вздох мой невольно В этот шум пожелтевшей листвы. Белый цвет «Белую змею не принимайте За врага — поставьте молоко Перед ней, и сбросит она «платье» И на вас польется свет рекой...» Та примета мною не забыта, Верили башкиры в белый цвет. Белокаменной Москвы защита Их избавила от многих бед. Уходил из белых юрт однажды Сын, и вслед пророчил аксакал: «Белый лист возьми с пером лебяжьим, И тебе ответит атайсал!»1 В боевых походах или в ссылке, На коне или в колодки вбит, Взор последний устремлял свой пылкий К белым скалам родины джигит. Мир наш чист и светел, он исполнен Строгой материнской доброты; Пусть воркует белоснежный голубь, Распуская перья, как цветы. Вот младенца в белой колыбели Кормит мама белым молоком И, надеждой наполняясь белой, Тихой песней наполняет дом. Белая надежда! Сохраняю Верность ей. Тот цвет боготворю. Над бумагой белою склоняю Голову — и с миром говорю!
1Атайсал — родина предков.
Русская тройка Тройка поэзии русской Мчится сквозь сумрак времен. Так же, то нежно, то грустно, Вслед — колокольчика звон. Запад, восток ли — ответьте, Вас ли будить он спешит? Что еще так на рассвете Наши сердца просветлит? Пушкин, Некрасов, Есенин — Тройка российской души. Их никаким пострясеньям В памяти не заглушить. Льются они бубенцами, Тройкой по миру летят, Соприкасаясь сердцами, Сердце России хранят. Русь колокольная! Кто ты — Щит мой иль сеть-западня? Славы стрела на излете? Вера грядущего дня? Время рассудит... Но знаю Светлый и тяжкий твой крест, Знаю, как, сутью земная, Ты поднялась до небес. Знаю, не с неба взяла ты Все, что в веках обрела. Тяжко и горько жила ты, Только себя — сберегла. Вон как звенит колокольчик, Плачет, смеется, поет: Отдыха тройка не хочет, В путь за собою зовет. «С Богом!» — шепну не без грусти, Слушая тающий звон... Тройка поэзии русской Мчится сквозь сумрак времен. Ночь поет Ночь такая, что не до сна. Тишина вокруг, тишина. Звон цикад, тихий шелест вод... Так и кажется — ночь поет. Ночь поет, тишина поет Так, что сердце от счастья мрет. Ночь поет, я ли сам пою? В звуках голос свой узнаю. Окрылилась душа моя, Улетает в леса, поля. В перезвоне ручьев — она. В тихой песне лесов — она. К звездам в небо летит она, Чистоты и любви полна. Мир прекрасен, как лунный свет, Будто горя в нем больше нет, Будто нет ни бед, ни вражды — Только сны одни и мечты. Люди спят. Каждый сон крылат. Так безгрешные дети спят. Сон их сладок, но жаль мне их: Эта песня звучит без них. Эй, сосед, пробудись, вставай, Песне ночи душой внимай, Что звучит, как волшебный саз, И, быть может, в последний раз. Люди спят, а мне не до сна. Тишина вокруг, тишина. Улица Пушкина Когда в душе проснется жажда слова И речь уже готова песней стать, Тревожусь от волнения такого: Как долго этой музыке звучать? Когда от дум душа вскипеть готова, Сэсэнов мудрость вспомню, как наказ: А то ли это истинное слово? И если то, то подоспел ли час? Когда меня обуревают страсти И гул тревог пророчит мне беду, Я сердце в мир распахиваю настежь, На Пушкинскую улицу иду. Она влечет меня неясной тайной Степенных лип и трепетом теней. И каждый вечер, видно, не случайно Влюбленные встречаются на ней. Да и сама она не нами грезит ли, Даря покой, любовь и благодать? На Пушкинскую улицу поэзии Иду свои тревоги усмирять. Вернусь домой — как с дорогой обновой: Душа чиста и ясен мыслей ход. Стучится в сердце истинное слово. Оно созрело. Час его грядет.