Рубрику ведет Лев Аннинский
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2002
Испепеленные в Нью-Йорке небоскребы продолжают падать в сознании землян. Из откликов первого дня уже можно было составить том. Теперь это уже не том, а полка. Будет и библиотека, если, конечно, катастрофа Всемирного Торгового Центра окажется подтверждена в ходе дальнейших мировых событий как рубежная черта. И если не случится чего-нибудь такого, перед чем побледнеют авиатараны 11 сентября.
Первые отклики были поразительны по импульсивной откровенности. Людей просто вывернуло от потрясения, они не корректировали реакцию. Один наш телеведущий, например, успел смонтировать такую экранную заставку к своим комментариям: самолет врезается в дом на Новом Арбате… я говорю успел, потому что эта картинка появилась в эфире, когда нью-йоркские небоскребы еще дымились. Это же как надо было спешить, чтобы “отметиться”, пока никто не перехватил “находку”. Не знаю, куда потом делся этот телеведущий. Может, переживает где-нибудь.
Другой властитель дум — в Гамбурге — объявил, что самолеты, врезающиеся в небоскребы, — мечта художника. О таком апокалиптическом хеппенинге можно только грезить. Запись монолога этого артиста воспроизвел в журнале “Родина” Валерий Сердюченко (2002/2), заметивший с чувством законного удовлетворения, что гамбургские власти выставили-таки оратора вон из города. Сердюченко мог бы заметить и другое: покидая Гамбург, художник (он же — теоретик авангарда, постмодерна и прочих закидонов современного самовыражения) сказал своим гонителям:
— Но ведь я много лет проповедовал вам эти идеи, и вы мне аплодировали!
В ответ можно было только промолчать. Потому что действительно аплодировали. Пока апокалиптические видения, навеваемые публике критически мыслящей личностью, не обернулись реальностью, под обломками которой было погребено несколько тысяч личностей, мысливших не столь критически.
Теперь об отклике самого Валерия Сердюченко. Его статья имеет восточный “прицел”, она озаглавлена “К востоку от политкорректности” и увенчана цитатой из Киплинга: “Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись…”
Хочется откомментировать и заглавие, и цитату.
Политкорректность — принятый на Западе моральный стандарт, пресекающий высокомерие “развитых” культур по отношению к “развивающимся” и “неразвитым”. В известном смысле это — эгалитарное насилие над Аполлоном Бельведерским, которого и приравнивают к печному горшку. Но помимо чистого политеса тут есть бытийная правда. Ромео и Джульетту знает весь мир; Халидо и Халерха известны только специалистам. Но это не значит, что любой итальянец или британец, которым Шекспира разжевали и в рот положили в школе, стоят на уровне Шекспира, а чувства влюбленных в народе “одул”, от которого остались считаные избы “где-то в поле возле Магадана”, становятся тусклее оттого, что им не досталось мировой огласки. Поэтому я не склонен иронизировать над политкорректностным гандикапом, который, по мнению Сердюченко, чем дальше к востоку, тем большую ярость вызывает у народов, ощущающих на себе снисходительность политкорректоров.
Киплинг вроде бы таким слабительным нас не потчевал, но я все-таки процитирую его чуть дальше, чем Сердюченко: “Да, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут, пока не предстанут небо с землей на страшный Господень Суд. Но нету Востока и Запада нет — что племя, родина, род, если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает!”
Великий британец непроизвольно высвечивает ситуацию как тупиковую. То есть мы должны смириться либо с тем, что конец света уже при вратах и Страшный суд вот-вот грянет, либо с тем, что судьбу мира будут решать “сильные”, единоборствующие “у края земли”. Ни с тем, ни с этим смириться невозможно. Не единоборствующие супермены символизируют конец света, и даже не девятнадцать шахидов-летчиков, надевших в воздухе смертные повязки… Не на этом уровне решаются судьбы мира.
А на каком?
Чтобы почувствовать это, взгляните на снимок Мекки в дни Хиджры с птичьего полета. Миллион душ, стиснутых в критическую массу! Вот динамит светопреставления… “то, что изначально, генетически”, на уровне “хромосомно-рибонуклеиновой решетки” сопротивляется у Сердюченко западной политкоррект-ности.
“Ты когда-нибудь бывал в Афганистане, читатель?” — спрашивает он и рассказывает, что проработал там четыре года. За это время он вывел такую закономерность: прожив бок о бок с афганцами некоторое время (два-три года), “европейские специалисты и их улыбчивые хозяева начинают тихо ненавидеть друг друга…”
Ну, а дальше — взрыв, война против “шурави” и позорное поражение Советской державы…
Я в Афганистане не бывал. Но знаю, что в войну нас против нашей воли втянули сами афганцы. И проиграли мы там во многом потому, что против нас встал Запад. Теперь Запад пожал свои же плоды в лице талибов, и порядок Америка вынуждена там наводить куда круче, чем пытались мы. Мы-то, прежде чем втянуться там в войну (против воли), обучали афганцев в институтах, строили в “каменной пустыне” заводы и дороги.
Дороги — еще одна художественная петля, накинутая пером Сердюченко на горло глупого западного цивилизатора, — портрет этого цивилизатора исполнен настолько мастерски, что я процитирую:
“Он просыпается в одной из двух спален, пьет сок манго, набирает на компьютере серию команд, и в его автомашине сама собою распахивается дверца, заводится мотор, включается бортовой кондиционер. Он мчится по одностороннему хайвею в свой офис, где подключается к Интернету и шлет постинг и месидж своему знакомому на противоположной стороне континента. А в телевизоре он видит, как толпа босоногих оборванцев штурмует миссию ООН в одной из восточных столиц с требованием убираться в свои америки и европы”.
Интересно, удастся ли в ХХI веке проложить “односторонние хайвеи” через “каменные пустыни” земного шара и продолжит ли Валерий Сердюченко передавать свои статьи из Львова в Москву по электронной почте? Или, как в ХVIII веке, — на волах? Судя по фамилии (да и по темпераменту), Валерий Леонидович пращурами — добрый запорожский козак. Я подозреваю, что пращуры его “изначально-генетически” вряд ли испытывали восторг от контактов с генерал-губернатором Потемкиным, когда тот по одностороннему хайвею мчался через их края в свой офис на юге Державы.
Или веком раньше, когда пращуры “бок о бок” с московскими послами пререкались с ними из-за жалованья.
Или еще веком раньше, когда они, сопротивляясь реестру Стефана Батория, спали и видели, чтобы тот убрался в свои европы.
История человечества неисправимо трагична. Но она едина — что к югу, что к северу, что к западу от политкорректности.
К востоку — само собой.