Стихи. С туркменского. Перевод Надежды Черновой
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 8, 2002
Атамурад Атабаев родился в 1948 году в селении Гекча Векилбазарского этрапа Марыйского велаята, выпускник ТГУ им. Магтымгулы. Народный писатель Туркменистана, лауреат молодежной премии, награжден медалью «Гайрат». Он автор 15 поэтических сборников, вышедших в Ашхабаде и Москве: «Песочные ча-сы», «Всего лишь жизнь», «Глубина до небес», «Восход солнца» и др. Его стихи переведены на ряд языков народов мира. Живет в Ашхабаде.
Враг жаждет крови, Враг, как смерть сама, Крадется, к конским припадая гривам. Уж близко он — на острие холма Его орда гудит нетерпеливо. Бродячий ветер, облетая стан, Полощет в темных полосах знамена. «Настал твой час! Готовься, Огуз-хан!» — Вздыхает ветер над землей зеленой. И хан сказал: «Мы род спасти должны, Хоть с каждым годом к нам судьба суровей, Хоть не бывает без потерь войны, Но все же можно обойтись без крови. Вселенной нужен каждый человек, Ведь каждый — Бог, а не одна лишь глина...» Кивают хану сорок один бек. С ним заодно двадцать четыре сына. И скачет с белым знаменем гонец: «Да будет мир! Придет вражде конец! Но, Огуз-хан, за все бывает плата — Отдай коня любимого, Гырата!» И с беками советуется хан, и молвят беки: «Лучше примем муки, Достойней изнемочь в бою от ран, Чем скакуна отдать в чужие руки! Коня уступит разве только трус, А вместе с ним и честь свою утратит. Орлу подобен был всегда Огуз. И нрав орлиный заключен в Гырате. Отдать коня — подрезать два крыла. Отдать коня — без чести жить отныне. Ступай, сынок, пусть ноша тяжела, Но конь Гырат огузов не покинет!» Свернули очи ханские грозой — Сердит Огуз, огнем дохнуло слово: «Отдать коня!» — И черною слезой Скатился конь о холма сторожевого. Ушел Гырат. Заплачен страшный кун. А до чего прекрасный был скакун! * * * Враг жаждет крови, Враг, как смерть сама. Ползет, крадется, час от часу злее, Уж близко он — на острие холма Его кибитки легкие белеют. Бродячий ветер, облетая стан, В горячих гривах конницы играет. «Настал твой час! Готовься,Огуз-хан!» — Вздыхают ветер и трава сырая. Сидят сыны и беки, держат речь, И сам правитель в думах сдвинул брови: Как им огузов дальних уберечь И как им ближних уберечь от крови. И скачет с белым знаменем гонец: «Да будет мир! Придет вражде конец!. Но не уйти Огузу от ответа — Отдай жену любимую за это!» Поднялись беки, вздрогнув. Грозный гул Смирил Огуз налитым кровью взором: «Пусть сядут все!» — рукою он взмахнул, Рукою, не запятнанной позором, Рукой, сжимавшей сабли рукоять. Но как тут бекам усидеть на месте? «Огуз, жену намеренный отдать, Достоин смерти — он не знает чести! И если в бой идти — пойдем сейчас И примем смерть на поле бранной сечи. Коварный враг ничем не сломит нас, Зачем нам унизительные речи?» Но вновь сурово поглядел Огуз: «О, что за шум? И что за бабьи крики? Одну жену отдать я не боюсь — Иль завтра всех отправить в плен великий?!. Одна жена — всего одна беда…» Так речь свою закончил он тогда. * * * Враг жаждет крови. Враг, как смерть сама, Не знает сна — он сговорился с нею. Уж близко он — на острие холма Его костры зловещие краснеют. Бродячий ветер, облетая стан, У смуглых женщин косы расплетает, И шепчет он: «Готовься, Огуз-хан, Твой враг силен и жалости не знает...» Собрались в круг, не поднимая век, И холодны под взглядом властелина, В печали смертной сорок один бек, В печали все двадцать четыре сына. Их плечи плотно сдвинуты — вот так Остры концы у стрел, готовых к бою, И если взгляды встретятся — сквозь мрак Не огнь летит, а льется кровь рекою, И слез горчайших катится река... Сидят, держась бессильными руками Не за булат, которому века, — За ком земли, завещанный веками. И размышляет сорок один бек, И вторят им двадцать четыре сына: «О, хуже зверя этот человек, Не знавший материнской пуповины. Ушли и конь, и женщина — ушли Огузов честь и доблесть вместе с ними — Как дохлый пес валяется в пыли, Вот так ничтожно стало наше имя...» На тощей кляче скачет вновь гонец: «Да будет мир!: Придет вражде конец! Но если хочешь, хан-ага, покоя, У нас теперь условие такое: Пустуют земли в вашей стороне, Непаханы они — в пустой стерне, Там не пасется скот, один лишь ветер Столбами крутит пыль по целине. У вас земель достаточно, ага, И если вам свобода дорога, И если ты сюда для мира зван – Отдай нам эти земли, Огуз-хан!» Молчали беки — все сорок один, Не вздрогнули, обижены на хана. И сыновья, как беркуты долин, Нахохлились — устали от обмана. Что делать? Что ответить им врагу? И отвернулись беки: «В самом деле, Зачем война? И травы на лугу, И родники в песчаной колыбели, И тень деревьев по садам густым Отдай врагу — чего на свете много, Так это неизмеренных пустынь. Отдай их все, коль не боишься Бога!» Вскочил Огуз, схватившись за кинжал: «Уж лучше смерть, чем землю потеряю! Я принимаю вызов! — он сказал, — Война! Война! Войну я объявляю!» Присел от страха тощий конь гонца, И понеслись над зеленевшим краем Огузов крики с дальнего конца: «Уж лучше смерть, чем землю потеряем!» И ближние огузы вторят им, И гек-огузов голос несмолкаем: «Пески и реки мы не отдадим, Уж лучше смерть, чем землю потеряем!» * * * Пески, ковром покрытые пушистым, Таких боев не видели вовек. Под этим небом, голубым и чистым, Таких боев не слышали вовек. Сошлись два войска — два свирепых тигра, Глаза в глаза, с голодным криком крик. И стало тесно их кровавым играм Между землей и небом в этот миг. Не проскользнет и воздух — так сомкнулись Копье с копьем и с грубой грудью грудь. Как два медведя — злобой задохнулись, Как зверя два, сплелись — не разомкнуть. Гремела сечь, крушился мир зеленый. Кто сбит — вцепился в гриву скакуна, Кто жив — хрипел как вепрь разъяренный И рвался в бой, и степь была красна. Настигнут враг — и белые соцветья В бутонах кровь подняли из песка. Настигнут враг — и разгоняет ветер Набухшие от крови облака. Мокры от крови белые кибитки — Они как звезды алые взошли. И словно кровью писаные свитки, Знамена вражьи свернуты в пыли. Желавший много потерял и малость... Спугнул оленей нестерпимый стон, И певчих птиц в округе не осталось — От свиста сабель воздух раскален. И сбросив труп, плывет по морю крови Скакун врага — не выплыть скакуну. Кто поднял меч, и кто позор готовил, Кто взял Гырата, кто пленил жену, Кто на чужие земли покушался, Кто степь невинной кровью просолил, Теперь в пыли поверженный валялся И о пощаде недруга молил. А хан Огуз домой вернулся вскоре, С конем Гыратом возвратился он, И рядом с ханом, в праздничном уборе Любимейшая из любимых жен. Ее гнедой плывет по волнам тмина, По волнам мака ускоряет бег. И скачут вслед двадцать четыре сына, И скачут следом сорок один бек. За гордым ханом гордо они едут — Прямы их плечи, головы прямы. И шепчет ветер, облетев холмы, Что степь вольна и празднует победу.