Стихи. Публикация Л.Г. Беспаловой
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 2002
Игра И снова кто кого! О, Господи, как тошно! Сегодня тот побит, а этот знаменит И на короткий срок победою, как должно, Он рейтинг сохранит и нервы укрепит. Везде идет она — по правилам, без правил — Постыдная игра, рассудку вопреки… Как будто новый век от жизни нас избавил, И больше нет людей, и всюду игроки. Толстовская дробь Знаменатель — самомнение, А числитель — содержание. Станешь единицы менее, Ширя самообожание. Быдло жаждет небожителя, А точнее — подражателя, Позабывши о числителе, Тащится от знаменателя. Но отменные читатели, Страстотерпцы и мыслители, Презирают знаменатели И приветствуют числители. Ибо жизнь отнюдь не плоская И столетием проверено, Что, покуда дробь толстовская Действует, не все потеряно. Слепые якуты Это вправду похоже на чудо, Этого ни за что не постичь: как стреляют слепые якуты И сбивают летящую дичь. Как стреляют якуты слепые, Недоступно пустому уму, Но стреляют всегда, как впервые, И удача при них потому. Может быть, наступает смиренье, Всем законам земным вопреки, Старикам возвращается зренье, А ружье — продолженье руки… Зацвело неподвижное око, Но остались упорство и слух, Слышат цель старики издалека И стреляют навскидку, на звук. Не промахиваются в итоге, Помнят голос ее и полет, Птаха падает старому в ноги И собака ее достает. Для печалей нет повода вроде — Наступает опять тишина, И гармония в целой природе Ни на йоту не возмущена. Репертуар В стародавние свинские, Клятые времена Причитанья Вертинского Не пленяли меня. Не ценил я иронии (Видно, не понимал), В примитивной гармонии Отыскал идеал. Петр Семенович Лещенко Щедрой мерой своей Лил в души моей трещины Бедных песен елей. Сам любого несчастнее, СМЕРШем пущен в расход, Про торговку пел частную И кирпичный завод. Ну, а я, неприкаянный, Отвергая режим, В центре, как на окраине, В главном городе жил. Вечно сыт неудачами, Умножая долги, Истреблял на горячие Бублики — пятаки. Но душа моя верила, Почему — не пойму, Что отрада ждет в тереме, А точней — в терему. Халабуда Хороша ты, кто понимает, Жаль такого, кто не поймет, И меня к тебе тянет, манит Круглый год, притом напролет. Разнесчастная халабуда, Для иных — не предел мечты. И сказала одна зануда: «Апология нищеты». Но какие зато резервы Открывает в тебе мой взгляд, От обид отрывает нервы, И я сызнова жизни рад. И толково не стоит спорить, Как невзгоды твои решить — Обустроить и перестроить, Если попросту можно жить. Милован Джилас Голый остров и «Новый класс». «Новый класс» — сочиненье Джиласа. Этой книгой он мир потряс: В ней догматик из догмы вырвался. Голый остров — это ГУЛАГ, А его обустроил Милован, Он в те годы, свободы враг, Волонтеров ее не миловал. Чуждый жалости коммунист, Он гноил отступников заживо. Даже Тито его осаживал: «Слушай, Джило, угомонись». Встарь садист и гонитель Савл Превратился в Павла-апостола … Джилас, «Новый класс» написав, Не доплыл до Голого острова. Не тесна была, не темна Камера с коврами и вазами, Но тюрьма — все равно тюрьма, Хоть со всякими прибамбасами. И ничто не могло унять Эту гордость-спесь черногорскую, Потому и сел вдругорядь За еще одну книгу острую. И, до смерти жестокосерд, Он в прошедшем своем не каялся, И когда встречал своих жертв, Не снимал берета, не кланялся. Нет, не требовали прикрас Эта жизнь обоюдоострая, Эта повесть про Новый класс, Эта память о Голом острове. Звезды Слишком ясен ты, слишком прост, Оттого как перст одинок, И с небес не хватаешь звезд, Хоть совсем уже сбился с ног. Надо мукой очистить слух, Чтобы слышен был чудный звук, Веры требует небосвод И терпенья невпроворот. Надо долго покорно ждать, Чтобы звезды достать из гнезд... Не дана тебе благодать, Слишком ясен ты, слишком прост. Опыты Дмитрию Сухареву С понедельника по понедельник, Вечным поиском разогрет, Ставит опыты академик, Физиолог, собрат-поэт. Много скоплено им и добыто… Вот и я по своей судьбе Ставлю опыты, ставлю опыты, Не на псах, на самом себе... Постигая, на чем же держатся Все проступки и все слова, — Несмиренное наше бешенство Братства, лирики, вещества. Белые слоны В жгучий полдень он и с ним она, Ожидая поезда, пьют пиво, Но уже их участь решена, Будто у Эсхила и Шекспира. «Белые слоны». Хемингуэй Лучшего не сочинил рассказа. Юности не вороши своей: Вся стыдом набита до отказу. Сильными мы были, а меж тем Оказались дряблыми, как слизни: Вылезли, неведомо зачем, Супротив любви и даже жизни. … От всего давно удалены, Вспоминаем длинными ночами Ту новеллу «Белые слоны» И какими были сволочами. Лошадиное И все ей казалось: она жеребенок... В. Маяковский Шла развалина, а еще точней — Брел, покачиваясь, развалина — Голова полна стародавних щей, Мысль в которых вдрызг переварена. Что с такого взять? Приложить к чему? Ненадежного отношения Удостоился; ничего ему Не дано, кроме поношения. А погода дрянь — вихрь, мороз... А скользь Скалолазанья поопаснее... И упал на лед, и прожгло насквозь Болью сломанное запястие. И ни сесть, ни встать, и лежит лежмя, Вроде той, на Кузнецком, лошади... Не попрешь, старик, супротив рожна... Но припомнилось вдруг хорошее, Как тому назад чуть не сотню лет — Не печальные, а бодрячие Прошептал слова молодой поэт, Наклонясь над упавшей клячею. Разом встал, побрел, несмотря на скользь, Боль терпя, но стыда не чувствуя... До того ему по нутру пришлось Зарифмованное напутствие. Спасенье Это ты меня спасла И от смерти и от жизни, Полной мелкой укоризны, Недоверия и зла. Ты меня спасла одна От гордыни и от зелья, От унынья и безделья, От падения и дна. И не то, чтобы кляня, И не то, чтобы неволя От безволья и подполья Тоже ты спасла меня. Что отвечу в смертный час? Что не горбясь прожил годы, Но от скорби и невзгоды Все равно тебя не спас. Эпоха Не различу, прекрасна ли, убога, Не разберу, слаба или сильна, Да только это не моя эпоха И это вовсе не моя страна. Та и другая будто неживая, Куда живей кладбищенский покой, С того и оставаться не желаю В другой эпохе и в стране другой... Публикация Л. Г. Беспаловой