Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2002
Посреди неприятностей, непонимания и взаимных претензий, увы, нередких в отношениях между бывшими соотечественниками, случаются, слава богу, и события радостные, вселяющие надежду. К таковым можно безоговорочно отнести встречи литераторов Казахстана и России, второй год проходящие по инициативе и благодаря незаурядным организационным усилиям патриарха современной казахской литературы, человека, глубоко почитаемого в Казахстане, Абдижамила Нурпеисова. Нынешняя называлась “Культура без границ” и включала в себя встречи с коллегами, представителями официальных кругов, а также с широкими читательскими аудиториями в Астане, Кокчетаве, Петропавловске и Омске. В состав участников входили, разумеется, сам Абдижамил Нурпеисов; русский писатель Анатолий Ким, блестяще переведший на русский язык его недавний роман-дилогию “Последний долг”; профессор МГУ, главный редактор РИК “Культура”, осуществившего издание романа в Москве, Николай Анастасьев; главный редактор журнала “Знамя” Сергей Чупринин; обозреватель “ЛГ” Павел Басинский; философ, академик, глава одного из комитетов Казахстанского Сената Жабайхан Абдильдин; поэт, прозаик, директор издательства “Жазуши” Есенгали Раушанов; профессор-русист Алма-Атинского государственного университета Виктор Бадиков. Посчастливилось участвовать во встрече и автору этих строк как представителю журнала “Дружба народов”.
О том, что в Казахстане подобным встречам придают существенное значение, свидетельствует тот факт, что почти двухчасовой беседой делегацию удостоил премьер-министр, проявивший искреннюю и, что важно, деловую заинтересованность в развитии казахстанско-российских культурных связей. Не менее открытым перспективам сотрудничества показал себя и губернатор Омской области Леонид Полежаев, предложивший следующую встречу провести в Омске.
Главной “изюминкой” встречи и примером плодотворности сотрудничества стал одновременный выход в Казахстане — “Избранного” замечательного русского прозаика и первого переводчика А. Нурпеисова на русский язык Юрия Казако-
ва и в Москве — романа Нурпеисова “Последний долг”. В Казахстане, кстати, стараниями того же А. Нурпеисова учреждена литературная премия имени
Ю. Казакова.
Среди множества ярких впечатлений, вынесенных из общения со студентами и преподавателями прекрасно оснащенного Казахского государственного университета, носящего имя выдающегося русского историка и этнографа Л. Н. Гумилева, с читателями библиотек, творческой интеллигенцией, журналистами, представителями администраций разного уровня, основное — это желание не восстанавливать прошлое, а по-новому, на равных развивать, укреплять, обогащать культурные и экономические связи с Россией, в частности преодолевать ощутимый книжный голод. Было радостно узнать, что студенты и преподаватели гуманитарных факультетов КГУ жадно читают выписываемую университетской библиотекой “Дружбу народов”, но нельзя было не принять их упрек в том, что в последние годы казахстанские авторы на страницах журнала — редкость (как и подписка на “ДН” в Казахстане).
И еще одно частное впечатление: было чрезвычайно приятно (и завидно) наблюдать, как некоторые курирующие культуру чиновники стараются, по мере возможностей, пестовать свои детища (чего стоит один Дворец — поистине дво-
рец! — культуры, только что великолепно реконструированный в Кокчетаве), с каким почтением относятся и как прислушиваются к слову писателя, составляющего национальное достояние страны, представители власти даже самого высокого ранга. Хочется думать, здесь кроется залог того, что развитие культуры в Казахстане имеет обнадеживающую перспективу, а следовательно, имеют перспективу и наши связи. Об этом вдохновенно говорил Абдижамил Нурпеисов в своем выступлении перед омской интеллигенцией, опубликованном в “ЛГ” (№ 44, 2002). А мы предлагаем вниманию читателей выступление в Астане, на “круглом столе”, состоявшемся в Библиотеке им. Абая, казахского сенатора и прекрасного писателя Абиша Кекильбаева, тем более, что это выступление идеально “укладывается” в дискуссию о мире, каким он предстал после 11 сентября 2001 года, которая в течение года нынешнего велась на страницах “ДН”.
И.Д.
Я впервые принимаю участие в работе становящегося уже традиционным казахстанско-российского писательского диалога и всем сердцем приветствую подобное мероприятие, ибо в том, чтобы делиться с другими накопившимися в душе чувствами, наблюдениями и размышлениями, заботами и болью, и состоит смысл нашего труда. Писатели, как правило, — люди, постоянно пребывающие в тревоге, потому что наши сердца легко ранимы и наши души всегда открыты миру. Они, как телескопы, зорко следят за тем, что происходит во Вселенной, но не всегда способны фиксировать то, что постижимо лишь умом. Оттого и нам, подобно астрономам, прежде чем предать огласке свои наблюдения, нелишне сначала разобраться в них в своем профессиональном кругу. Примерно так я представляю себе необходимость подобных творческих обменов мнениями.
Да, мы все еще продолжаем с опаской озираться вокруг себя. Долгое время предполагали, что столь дискомфортно живем только мы. На поверку же оказалось, что так живут теперь все. По крайней мере, после трагических событий 11 сентября прошлого года не совсем, мягко говоря, уютно чувствуют себя все земляне. Оказалось: никто не гарантирован от непредсказуемых, уму непостижимых напастей. Апокалипсис оказался явлением не таким уж сакральным, а вполне реальным и земным, и, что очень печально, устроить его стало по силам любым маргиналам.
В те злосчастные сентябрьские дни меня ужасало не только то, что произошло, но и то, как спонтанно реагировали на это люди, как поспешно давали оценки. Будто наготове были бесспорные ответы на вопросы, возникшие в связи с событием, не имевшим прецедента.
Прошел год. Мы все еще продолжаем ломать головы, но вряд ли и ныне находим вразумительные ответы. Одни по-прежнему обвиняют исламский фундаментализм, другие — распоясавшийся донельзя западный истеблишмент, третьи видят причину в углубляющейся пропасти между богатыми и бедными. Словом,
все — и, что самое страшное, Усама Бен Ладен тоже — остаются при своем мнении.
Стало быть, не только мы, но и другие еще не до конца разобрались в том, в какое время мы живем, и далеко не все адаптировались к непростым условиям стремительно меняющегося мира.
Лично для меня подлинную причину всякого рода катаклизмов, чаще всего искусственно привносимых в нашу жизнь, раскрыли не словеса, произносившиеся повсюду в те сумбурные дни, а характер предпринимавшихся действий. Тысячу раз прав оказался Хайдеггер, сказавший однажды, что так скверно на свете оттого, что люди спешат делать прежде, чем думать. В силу этого они, так азартно меняя все на свете, сами ухитряются оставаться такими, какими были всегда. И в результате, как это ни горестно, динамизм духовного развития самого человека безбожно отстает от темпов развития и совершенствования всего остального.
Посудите сами. Человечество пережило три типа общества — примитивное; традиционное (аграрное); индустриальное — и вошло в постиндустриальную эпоху. Переход от одного типа общества к последующему неизменно сопровождался глобальной революцией. Два первых господствовали десятки тысячелетий. Около двухсот пятидесяти лет назад, с запатентованной в 1764 году многоверетенной прялки “Дженни” Дж. Харгривса и паровой машины Дж. Уатта, началась новая глобальная революция — индустриальная. Всего за один век, как утверждают многие специалисты, биосфера, созданная Богом, была чуть ли не полностью заменена рукотворной техносферой — продуктом интеллектуальных усилий человечества. С конца XX века набирает силу революция информационная. Ее стартом известный экономист Т. Стюарт определяет 1991 год, в котором расходы американских компаний на приобретение информационных технологий составили 112 миллиардов долларов и впервые превысили расходы на закупку промышленного оборудования.
Стало быть, на наших глазах человечество переходит на стадию постиндустриальной цивилизации, что неминуемо ведет к коренным изменениям практически во всех сферах социальной жизнедеятельности.
Если индустриальное общество стимулировало создание национальных государств с четко очерченными границами, то постиндустриальное больше склонно к прозрачности границ, возрастанию роли наднациональных конгломератов, подобных ООН, НАТО, ОБСЕ, и других, к интеграции разрозненных прежде обществ в единую социальную суперсистему. И все это происходит в то время, когда в мире все еще существуют примитивные общества и большинство стран, две трети населения которых заняты аграрным производством, находится на стадии традиционного общества. Это происходит в сегодняшнем мире, где насчитывается более двух, а по некоторым источникам — даже более четырех тысяч народов и около двухсот государств. Где на самые бедные двадцать процентов мирового населения приходится лишь один процент внутреннего валового продукта. Где соотношение между одной пятой богатого и одной пятой беднейшего населения достигло семидесятипятикратного разрыва. Этот переход совершается тогда, когда три богатейших на земле человека владеют достоянием, превышающим достояние сорока семи наиболее бедных стран, а четыреста пятьдесят семь самых богатых людей контролируют богатства, превышающие достояние половины человечества. И тогда, когда информационная революция неизбежно открывает глаза полутора миллиардам голодающих на бесперспективность их существования.
Как при этом, оставаясь в здравом уме, можно вести речь о достаточной адаптированности человечества к новым условиям?! Налицо критическая степень неравенства в мире. Очевидно массовое стремление к изменению своего статус-кво. Необратимым кажется процесс повсеместного “расщепления”. И вот американский исследователь Р. Райт утверждает, что длительность переходного периода к будущему будет зависеть от того, как скоро “американские и европейские политические деятели поймут, что наиболее верным путем к стабильному миру зачастую является создание новых, небольших и гомогенных наций”. Значит, современному миру придется согласиться на слом старых государственных границ и на предоставление права национального самоопределения практически всем желающим?
Выходит, ныне приобрести суверенитет легче, чем его сохранить, ибо последнее приходится осуществлять в условиях неизбежной дискредитации национально-государственных структур и упадка национального самосознания вследствие всевластия транснациональных монополий, легко перемещающих центры принятия решений. У современных государств нет иного выхода, кроме как либо терпеть, либо постоянно отстаивать свои интересы в условиях жесточайшей конкуренции и сверхизбирательных, подлинно инновационных взаимоотношений со всем остальным миром других государств и всемогущих транснациональных компаний.
Возможно, и поэтому Генри Киссинджер считает, что “государства будущего будут иметь интересы, но не принципы”. Перспектива, конечно же, не слишком манящая. Но, к сожалению, такова суровая реальность. И она — результат безудержного научно-технического прогресса. Наука вне нравственности, утверждает Э. Дюркгейм. А мыслим ли прогресс вне нравственности? Более чем исчерпывающий ответ на этот гамлетианский вопрос был дан прошлогодней сентябрьской трагедией. Нувориши прошлого от силы разоряли свой город или страну. Нынешние, вооруженные высокими технологиями, могут безоглядно разграбить всю планету. Озлобленные мстители прошлого превращали в пепел обитель безбожно разбойничающего нувориша. Нынешние, до зубов вооруженные сверхсовременными разрушительными средствами, в злобе на беспредельно распоясавшихся современных нуворишей способны в один миг испепелить мировой мегаполис или даже целый континент. Самое страшное — это то, что нет ничего нового в мотивациях подобных поступков, просто в силу невероятно возросшей губительности применяемых при этом средств безмерно возрос эффект разрушения.
После сентябрьской трагедии стало очевидным, что бедность — проблема не только для самих бедняков. А терроризм — вовсе не проблема для самих террористов.
И то и другое — одинаковая проблема для всех.
И то и другое грозит неминуемой бедой всем нам.
Но как практически предотвратить катастрофу?
Кардинальным пересмотром стратегии развития и прогресса, повышением их социальной и нравственной ориентированности.
Первоэлементом и направляющим стержнем здесь может служить то, что постиндустриальное общество непредставимо без возрастания роли информации, знаний и владения ими, без снижения роли частной собственности и без усиления значения собственности интеллектуальной, без превращения информации в основное средство обмена, без внедрения новой экономической категории — “интеллектуальный капитал”.
Все это существенно изменило смысл конкурентоспособности и для людей, и для стран, и для культур.
Конкурентоспособность отныне не ограничивается лишь рамками ранее созданных, былых достижений; это прежде всего — потенциал развития. Как максимально самореализуются граждане, так максимально проявляется и потенциал развития общества или страны.
Так что не только национальным экономикам, но и культурам брошен вызов новым временем, и необходимо достойно принять его, не пряча голову в песок и не воздвигая новых железных занавесов. Теперь уже поздно испытываемые нами беды валить на распад Советского Союза. Мудрые историки напоминают, что вовсе не варвары сокрушили Рим, хотя и были причастны к этому действу. Пора признать истину, заключающуюся в том, что к распаду СССР, конечно же, приложили руку антагонистичные ему силы, но основная причина все-таки крылась в самой системе, не обеспечившей достойного ответа на инновационные вызовы быстро меняющегося мира, мало того, ускорившей собственный конец недостаточно продуманной и популистски-конъюнктурной самореформой.
Теперь литературе как средству самоориентации людей надлежит духовно мобилизовать их на нелегкие испытания неумолимого времени перехода к новой стадии развития общества и цивилизации, призвать к самореализации и саморазвитию. И если с этой точки зрения рассмотреть девиз нашего “круглого стола” — “Культура без границ”, — то необходимо внести некоторую немаловажную коррекцию. Что касается границ, то нужно иметь в виду, что они уже и так теряют былое значение не только для литературы. А что касается литературных связей, то следует подчеркнуть бóльшую целесообразность установления новых связей с новой целью, а не восстановления былых. Ибо не ностальгией по прошлому,
а упорной устремленностью в будущее спасутся люди, общества и цивилизации в пору нынешних виданных и невиданных катаклизмов.
Астана
10 октября 2002 года