Технотриллер или роман отчаяния?
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 7, 2001
Андрей Волос. Недвижимость. Роман. // «Новый мир». 2001. №1-2.
Виктор МясниковКвартира — больше, чем жилье
«— Ну что же, — задумчиво отозвался тот, — они — люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди… В общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…» Это Михаил Булгаков сказал устами Воланда. Реплика давно стала крылатой и с обязательностью рекламной телезаставки возникает всякий раз, как речь заходит о жилищных проблемах. Но следует предъявить классическую цитату во всей ее пунктирной протяженности, дабы подчеркнуть первичность материального — денег, столь любимых человечеством. В постнэповскую эпоху, когда деньги уже не играли прежней роли, а квартирный вопрос в еще не пострадавших от индустриализации городах стоял не так остро, как нож у горла, Булгаков мог обходиться столь мягкими выражениями. Сейчас это прозвучало бы куда суровей, примерно так: немилосердные люди, готовые на все ради денег, а квартирный вопрос их всех просто вызверил!
Роман Андрея Волоса «Недвижи-
мость» — типичный технотриллер. Жанр для русской литературы абсолютно новый, хотя существует соблазн вывести его из советского производственного романа. Впрочем, был один автор —
И. Штемлер («Таксопарк» и др.). Но в производственно-рабочей советской прозе на первом месте стояли отношения внутри треугольника «рабочий — начальник — партком», а технотриллер — остросюжетное повествование, где главным героем выступает технология, а центральный персонаж-человек — своего рода экскурсовод по технологической цепочке. Риэлтор Сергей Капырин в романе А. Волоса мотается по Москве, устраивая квартирные дела своей клиентуры, старается заработать денег и попутно раскрывает нам механику разменов, расселений, оформлений, афер и прочих манипуляций с недвижимостью. Роман густо заселен, поскольку риэлтору приходится постоянно общаться с владельцами квартир, покупателями и партнерами. Периодически Капырин выезжает в провинциальный городок к старшему брату, на которого постоянно сыплются несчастья. Но никаких значительных событий не происходит, сюжет мало-помалу начинает увядать, а история с братом, стремительно сгорающим от рака, и вовсе становится какой-то левой новеллой, не работающей на основной сюжет. И права Алла Латынина, попенявшая автору в «Литературке» (2001, №13), что интрига отсутствует, динамики никакой, однако — «давно не читала романа, где был бы так достоверно узнаваем сегодняшний день, романа, который хотелось бы дочитать не по профессиональной обязанности, а просто потому, что интересно». Конечно, давно не читала, поскольку технотриллеры у нас пребывают в разделе «глянцевого» ширпотреба, вместе с детективами, с коими на пару и отражают (не все! не все!) день сегодняшний. По сути роман А. Волоса — пришелец «с той стороны», плебей в чужом смокинге, явившийся на великосветский литературный пир. И рубашка под смокингом не из модного бутика, да и сам он шагает слишком широко и говорит прямо. В общем, чужой среди своих. Хотя желание стать своим чувствуется.
Технотриллер требует абсолютной достоверности событий и характеров, точного отражения реалий дня и обязательно острого сюжета — триллер как-никак. Но литературное общественное мнение дозволяет динамичный экшен только в рамках модных литературных игр, этаких «тарантинок», слепленных из стандартных кубиков: героин, живописно вышибленные мозги, крутой сленг-перемат и прочая голливудская мухла. И ничего общего с настоящей жизнью это иметь не должно! Андрей Волос, к сожалению, относится к той категории настоящих писателей, что слишком переживает происходящее в действительности и может двигаться только в одном направлении — реалистическом, предельно точно отражающем жизнь. И он движется, но — с очень большой оглядкой, опасаясь резких движений. Всем известно, что сфера торговли недвижимостью чрезвычайно криминализирована. И риэлтор Капырин неизбежно сталкивается с аферистами, рэкетирами и разным жульем. Но автор не позволяет себе обострять сюжет. Даже история про то, как героя «кинули» на двадцать штук баксов, всплывает задним числом, несмотря на то, что повествование ведется от первого лица и этот долг должен буквально выматывать душу героя. Возникающие на каждом шагу сюжетные завязки безжалостно отсекаются. Взамен предлагается маловразумительная попытка Капырина законтачить с анемичной девушкой, чьей-то брошенной любовницей. Не очень убедительно, зато достаточно близко к общепринятым канонам высокой прозы. Гораздо ближе, чем печальная история алкаша, обманом вышвырнутого из квартиры в центре. Внутренний цензор-редактор не дал Андрею Волосу развернуться в полную силу, наступил на горло его собственной песне, а петь чужую тот оказался не в состоянии. Победила боязнь быть причисленным к авторам низкого жанра. Наверное, хотелось оправдать ожидания дружественных редакторов и критиков, соответствовать антибукеровскому лауреатству. Не получилось.
В общем-то, правильно опасался Андрей Волос. Алла Латынина даже поспешила его прикрыть: «Над манерой автора можно и поиронизировать — вот, мол, старый добрый реализм, роман о современности…» Но эта снисходительность лишний раз доказывает, что в литературный истэблишмент А. Волос не вписывается. И не сможет он оправдать высокое доверие «Антибукера» и «Москва—Пенне», так и останется кондовым реалистом, зациклившимся на болевых точках современной жизни. А чего, собственно, пугаться? От нападок критиков спастись все равно не удалось, моя рецензия тому подтверждение. Номинаторы и жюри премий тоже вряд ли придут в восторг от «Недвижимости». Был риск, что роман с детективной фабулой не напечатают в «Новом мире»? Сомневаюсь. Если это настоящая литература, забирающая читателя, напечатали бы обязательно. Да и не сошелся свет клином на «Новом мире», есть другие «толстяки», где такому автору будут только рады. Остается признать, что попытка влить в мехи вместо крепкого вина технотриллера что-то более жидкое, успеха не имела. Именно жидкость сюжета все и будут ставить автору в упрек. И поделом. Не изменяй себе. Яснее ясного: творческий темперамент Андрея Волоса требует динамичного сюжетного письма. Значит, и нечего себя ломать. Наплевать, что скажет княгиня Марья Алексевна. И не важ-
но — детектив получится, фантастический боевик или вообще непонятно что; критики потом разберутся, главное — донести свою боль до читателя, до сердца достучаться. Тут вопрос лишь в писательском мастерстве. А им Андрей Волос владеет, некоторые эпизоды «Недвижимости» написаны так, что горло перехватывает. Но сперва надо все-таки решить, для кого писать: для дюжины критиков—редакторов—славистов или для всего мира.
Но нельзя считать «Недвижимость» творческой неудачей. Несоответствие формы и содержания искупается по всем статьям удавшимся образом главного героя. Это человек долга в прямом и нравственном смысле. Капырин помогает родителям, застрявшим в перманентно воюющем Таджикистане (эхо «Хуррамабада»), а еще больше — старшему брату, на которого беспрерывно сыплются несчастья — жена умерла, сам чуть не сел в тюрьму, а тут и неизлечимая болезнь подоспела. И хоть брат сводный, даже фамилия у него Шлыков, и старше он на полтора десятка лет, то есть не так уж и близок был в детстве, да и потом встречались редко, но Капырин, не раздумывая, бросается ему на помощь, покупает лекарства, раздает деньги медикам, как будто он у брата кругом в долгу. На самом деле брат должен ему шестнадцать тысяч долларов, «отмазавших» его от тюрьмы. И Капырин с самого начала знал, что денег этих обратно не получит. Зачем давал? Рационального объяснения не существует. Просто для него не стоял вопрос: что роднее — брат или деньги? И уж тем более: а сколько денег?
Со своими нравственными принципами Капырин не вписывается в русский бизнес — бессмысленный и беспощадный. Он зарабатывает на хлеб и бензин, но никогда не заработает на квартиру, потому что крутые деньги зарабатываются крутыми способами. «Если ты такой умный, почему такой бедный?» — звучит глумливый афоризм. Капырину нечего ответить. Сказать: «Потому что совестливый», — воспитание не позволяет. Да и не поймут. Совестливых и порядочных сейчас кличут лохами и разводят на деньги. И Капырин, влетевший на двадцать штук, совестливо выплачивает их своему старому приятелю, не отягощенному избыточной моралью. И ведь давно понял, как делаются риэлторские деньги на алкашах и беспомощных старухах, как обламывают несговорчивых и кидают доверчивых. Честный бизнес — сказки тетушки Хакамады по телевизору на предвыборную ночь. И кульминационный момент романа — вот они, клиентские бабки, только руку протяни. И никто ничего не докажет. Будет жилье себе и своим старикам, а долги можно вовсе не отдавать. Все так делают. Но для него это — продать душу. А как потом жить без души и, главное, зачем жить? Так что по большому счету «Недвижимость» — роман об одиночестве нравственного человека в безнравственное время.
Есть соблазн трактовать образ главного героя в привычном ключе — интеллигент, лишний человек, попавший в жернова и т.д. Но Сергей Капырин — сильная личность, другие в русском бизнесе не выживают. Он и сам может быть жестким и резким, вполне вписывается в среду, под гнетом обстоятельств не прогибается и упорно продолжает вести свое дело, не поступаясь принципами, словно пытается доказать — смогу не воруя, не в деньгах сила, а в правде. Сила, счастье тут ни при чем.
Недвижимость в России — больше, чем жилье. Это Андрею Волосу тоже удалось. Квартира — символ благополучия и преуспеяния, показатель жизненного успеха. Квартира дается один раз, и распорядиться ей надо так, чтобы не было потом мучительно больно. Квартира — смысл, цель и итог жизни, единственная нажитая ценность. Внутрисемейные войны за квадратные метры. Трагедия размена «цековской» квартиры. Метафизическая привязанность к месту, затавляющая месяцами тянуть с решенной уже продажей или обменом. Кризис бездомной личности — риэлтор Капырин, затаивающийся в снимаемой комнате при появлении вечно недовольной соседки и ласково зовущий потрепанную машину Асечкой. Она ему родной дом, единственное близкое существо, деловой партнер и убежище. Она своя.
В провинции с недвижимостью иные заморочки. Страсти разгораются вокруг братова наследства — «дачи». Несколько соток овражного склона и жалкая сараюшка являются неоспоримой и непреходящей ценностью. Ведь это — земля, кормилица. Для захолустья, где безработица, копеечные оклады и задержки зарплаты, несколько распаханных соток значат больше, чем лишняя комната в Москве.
Стиль романа аскетичен, всякое слово означает то, что значит. «Я открыл машину и сел». Но перед этим: «В туманном воздухе окруженные мглой фонари казались слоистыми, словно разрезанные луковицы. Над крышей пятиэтажки напротив стояли кривые серые дымы». Взгляд и ощущения героя, его состояние с предельной конкретностью выражены в тексте. Когда режет глаза от бессильной, с трудом сдерживаемой ярости, когда мир кренится и вот-вот начнет рушиться: «Я открыл машину и сел» — состояние внутренней опустошенности. Нервы в кулаке, сосредоточенность на действии. Всякий умеющий читать рискует получить от романа такую эмоциональную встряску, что спустя месяцы и дюжину других неслабых книг не забудет эту внутреннюю дрожь. Все остальные получат массу полезной информации.
Стиль — это человек. Соответственно человек — это стиль. По-другому Андрей Волос писать не сможет. Можно, конечно, попытаться, но результат будет плачевный. Поэтому не надо обуздывать свой талант, а лучше ему довериться. Он, как умный конь, сам найдет дорогу. Жесткий реализм, острый сюжет — вот его сфера. Экстремальные ситуации, будь то война или жестокий русский бизнес, до предела обнажают человеческую сущность. И тут достаточно простора для настоящей писательской работы.