Людмила Лаврова
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 2, 2001
Людмила Лаврова
Иначе
Сегодняшние попытки "массового" человечества предугадать свой завтрашний день напоминают хрестоматийные усилия барона Мюнхгаузена вытащить себя из болота за собственные волосы.
Заявка Фукуямы "упразднить" историю (вместе с хронологией) пока так и осталась на уровне декларации, и потому завороженные тремя нулями толпы на всех континентах, беснуясь от неосознаваемого ужаса перед неким временным пределом, встретили на год раньше новое тысячелетие и, несомненно, встретят вторично в ночь на 2001 год. Словцо миллениум заворожило миллионы, и за его завесой каждый задается вопросом: что будет, что нас ждет? А захватившее и Россию поветрие "нью эйдж" услужливо подсовывает астрологические брошюрки с якобы ответом на этот тоскливый вопрос. Ведь астрология в ее прикладном качестве стала ныне достоянием совсем уж профанической реальности, пародией на прогнозы. Подобно прогнозам погоды и политическим прогнозам-однодневкам, астрология перешла на полосы "глянцевых" и "желтых" изданий, в радио- и телеэфир. Сонмы гадальщиков, шарлатанов, прорицателей, составителей гороскопов, утратив важнейшие ключи к тайне связей плотного и тонкого миров, удовлетворяют воспаленное желание "глобального человейника" заглянуть в будущее.
Изменившееся отношение к переходу условного временного рубежа красноречиво иллюстрирует один из рассказов Чехова, относящийся к самому началу миновавшего века. Двое случайных попутчиков в вагоне скорого поезда, летящего сквозь зимнюю ночь, неспешно беседуют о жизни — извечный русский разговор обо всем, кажущийся неважным, но чем-то значительный для обоих. И вдруг один из собеседников, взглянув на часы, вскользь замечает, что уже наступил новый год…
Представить сейчас подобное невозможно. Мы совсем по-другому привязаны ко времени, мы почти обожествили его, тем еще неотвратимее оторвавшись от своей природной сути — ощущения себя как части чего-то гораздо большего, а не одноразовой особи "здесь и сейчас".
Не потому ли и не способны распознать контуры занимающегося завтра? Между тем оно вырастает из зерен, закладывавшихся вчера. Но кого в нынешней России интересуют подобные мелочи вроде идей, целей, стратегий или программ? Особенно если те, кто призван бы заниматься этим по статусу, делегируют свою роль спичрайтерам. Когда с увлечением занимаются дележкой разнообразных ресурсов и расстановкой "надежных" людей в узловых точках регионов. А массам, считается, довольно астрологии и пьяной встречи миллениума. Знать бы еще, что за зверь такой! Но зверь-то, между прочим, не слабый… Жаль, совсем скоро раздастся вопль: нас не предупреждали! Предупреждали. Как говорится, незнание законов не освобождает от наказания. В том числе и незнание законов общественных, того социума, в котором живем, того мира, который строим или не строим…
Уже недолго и до того момента, когда всем нам придется перечеркнуть многие иллюзии 90-х годов. В частности, и такую, как "единое мировое сообщество", куда так отчаянно пыталась пробиться Россия почти десять лет. Эту иллюзию одной фразой недавно развеяла небезызвестная Конди Райс из Администрации нового американского президента, отметив, что ничего "единого" пока не предвидится, а есть множество разных стран с разными интересами, которые совсем не обязательно коррелируются.
Но в чем наш, российский интерес?
Из прогностических книг, вышедших буквально накануне смены тысячелетия, можно выделить две: "Россия 2015. Оптимистический сценарий" большой группы ученых и сотрудников Института экономики РАН, Московской межбанковской валютной биржи под руководством академика Л. Абалкина и "Сценарии для России" (Александр Кабаков, Александр Гельман, Денис Драгунский) — проект "Клуба 2015", Некоммерческого партнерства менеджеров и предпринимателей.
Первое издание представляет собой фундаментальный труд, задействовавший опыт мировых исследований, ведущихся в системе технократических, прогрессистских координат, когда залог развития цивилизации видится в совершенствовании технологий, информационных систем, научных методик. А второе полемизирует с бытующей точкой зрения, что цивилизация и общество движутся по пути прогрессирующей рационализации своего существования, по пути оптимизации своего бытия и возможностей, когда футурология сводится к прогнозированию дальнейшего развития технического потенциала, а будущее естественно определяется научными и техническими терминами.
Значение этой монографии в том, что она вносит в зараженное пессимизмом и катастрофичностью общественное сознание свет перспективы развития. Для ученых особенно важно то, что их социально-экономические рекомендации позволяют сохранить за Россией в наступившем веке роль великой державы. Формирующаяся у нас на глазах информационно-технологическая цивилизация предполагает полицентричность мира с гибкими связями между различными странами, проницаемостью рынков, взаимодействием культур при сохранении национальных интересов и самобытности. Россия не должна остаться на периферии идущих глобальных процессов, но на этом направлении предстоит немалая работа всего общества, государства, каждого из нас.
"Пока же, — пишут авторы во вступлении, — у нас произошла своеобразная потеря будущего, что толкает людей на поиск сиюминутной выгоды ценой серьезных завтрашних потерь". Необходимо понять, что никакие перемены к лучшему не произойдут сами собой, а пассивное их ожидание "может обернуться трагическими и необратимыми переменами".
Работа ученых Института экономики РАН, написанная совместно с Московской межбанковской валютной биржей, ценна еще и тем, что не является неким надуманным футурологическим проектом. В ней многое заложено господствующими в мире тенденциями, технологическими и экологическими вызовами и "не связано напрямую с той или иной идеологической мотивацией".
Здесь дана убедительная картина исторических трансформаций идеи прогресса, анализ таких известных экономико-политических реформ, как "Новый курс" Ф. Д. Рузвельта, учтены опыт преобразований в Китае и уроки дальневосточного "экономического чуда", уделена глава и реформам в странах Центральной и Восточной Европы. Однако вся книга написана и продумана с учетом особенностей России, духа и характера народного самосознания, общественного менталитета. Авторы особо подчеркивают, что без этого "любой прогноз на перспективу оказывается бессмысленным и не способным дать нужные результаты".
Экономика XXI века будет основана на знании в самом широком смысле этого слова. "Наука и образование, высокие жизненные стандарты и приобщение к культуре, рациональные взаимоотношения с природой и растущая продолжительность жизни будут отличать новый век".
Очевидно, что подобный подход требует "смены приоритетов как в экономической, так и в социальной политике".
Мы много говорим сегодня о необходимости инвестиций в нашу экономику, но по прочтении книги, написанной под руководством Л. И. Абалкина, становится ясно, что "вложения в "человека" — самые перспективные и насущные, самые "эффективные в долгосрочном плане"". Экономико-социальный сценарий "Россия 2015" — это противостояние дегуманизации, "омассовленному" человечеству, тому глобальному "торговому строю", "цивилизации кочевничества", которые амбициозно декларировал в качестве всемирного будущего Ж. Аттали в известной работе 80-х годов "Линии горизонта".
Невозможно сегодня жить такой стране, как Россия, сиюминутными интересами, латая дыры от дефолта к дефолту. Необходима долгосрочная стратегия развития — вот общегосударственная задача N№ 1. И это не лозунг, не очередные прекраснодушные мечтания группы ученых-энтузиастов. Л. Абалкин с коллегами ясно и убедительно обозначают смысл перемен, стратегию институциональных преобразований. Здесь и изменения структуры и прав собственности, рекомендации по формированию инвестиционной, промышленной, аграрной и внешнеэкономической политики, по созданию корпоративных структур и образованию российского среднего слоя. Говорится в книге и о правовых институтах реализации социально-экономической стратегии, об институциональных основах предпринимательства в России, о реформах в социальной сфере.
Сегодня у нас есть все предпосылки для реализации "оптимистического сценария": существует определенная общественная стабильность, люди ждут от власти кардинальных шагов и одобрят ее решительные действия, направленные на борьбу с коррупцией и криминалом. Нет только, увы, ответа на главный вопрос: является ли будущее России как независимого, процветающего государства предметом внимания и согласия всех политических сил страны?
Авторы книги "Россия 2015" с надеждой констатируют в заключении: власть, общественность, наука "должны… дать видение перспективы, вдохнуть в общество силы, позволяющие осуществить назревшие перемены…". Этот шанс пока не утрачен…
Работа "Клуба 2015" — "Сценарии для России" — отличается большей игрой фантазии писателей и журналистов, привлеченных для того, чтобы облечь в условные формы прозы научную полемику вокруг будущего России, "смоделировав публике традиционную для русского фольклора ситуацию — витязь на распутье". Социальное и экономическое завтра страны в этой книге спроецировано на личную судьбу гражданина, то есть поставлен вопрос: "А что я буду делать, если с моей страной случится такое?". В семинарах по разработке сценариев, как указано в предисловии, участвовало до ста человек, среди них, к примеру, президент Тройка Диалог Рубен Варданян, руководитель рабочего центра экономических реформ при Правительстве РФ Владимир Мау, директор института Европы Женевского университета Жорж Нива, ректор Российского Православного университета отец Иоанн Экономцев, гендиректор АВПК "Сухой" Михаил Погосян, а также директора известных отечественных и зарубежных компаний, журналисты, кинорежиссеры, писатели.
Список участников семинаров, предшествовавших написанию книги, весьма внушительный, и, я уверена, читателю было бы значительно интереснее узнать именно их авторитетное мнение о перспективах России в новом тысячелетии, услышать их споры, живые голоса, нежели читать не бог весть какие в творческом отношении "сценарии" Кабакова, Гельмана и Драгунского, тем более что подобной отвлеченной "литературой" мы уже сыты по горло из газетных и журнальных публикаций 90-х.
Понимаю, хотелось привлечь массового читателя, а сами научные дискуссии остались достоянием, что называется, элиты. Однако, если все-таки члены "Клуба 2015" рассчитывают хоть на какую-то социальную эффективность своих наработок, им стоило бы в дальнейшем подумать о публикации именно оригинальных выступлений всей той "массы интеллекта и профессионализма" (по их собственной характеристике в предисловии), которую они аккумулируют на заседаниях.
К сожалению, ни книга, созданная под руководством Л. Абалкина, ни сборник сценариев "Клуба 2015" (при всех его издержках) не явились предметом широкого обсуждения в обществе. А это свидетельствует, что и на уровне прессы нет интереса к систематическому диалогу с согражданами о будущем России, о намечающихся тенденциях в мировом сообществе. Комментарии политологов в основном вертелись и вертятся вокруг очевидностей, касается ли то событий в Чечне или израильско-палестинского конфликта, пересчета голосов на президентских выборах в Штатах, выборов в Сербии или в наших "субъектах федерации". То ли окончательно утрачена глубина понимания происходящего, возобладало и здесь "клиповое" сознание, то ли анализ подспудных и главных, по сути, факторов, определяющих ход происходящего, сознательно скрывается от общества в угоду конъюнктурным соображениям. В результате мы вновь рискуем оказаться в роли "догоняющих", поставленных перед жесткими фактами. Например, перед фактом иной, чем у Клинтона, политики Дж. Буша или внезапным витком противостояния в некоторых наших, кажущихся доселе спокойными, регионах.
Неожиданно интересным оказалось чтение нескольких книг с прогнозами на конец века и новое тысячелетие, изданных достаточно давно. Работа Х. Байнхауэра и Э. Шмакке "Мир в 2000 году" вышла в свет в издательстве "Прогресс" еще в 1973 году. С учетом знания ситуаций нынешней действительности видишь, сколько в ней анахронизмов и даже наивного. Немецкие авторы, обобщая бытовавшие тогда прогнозы, не сумели предвидеть крушение социализма и активных процессов глобализации, однако, опираясь на теорию прогресса, они в этом плане достаточно точно предсказали достижения научной и технической мысли. А вот углубление социальных проблем и противоречий, духовные кризисы ими практически не учитываются. Гуманизации мира не произошло, поле нищеты расширилось за счет провала СССР и его союзников, возросла смертность, появились новые болезни. Много места уделив в книге развитию перспективных источников энергии, разве могли авторы предвидеть, что огромные пространства России в конце XX века останутся на зиму без тепла и света, что люди будут сидеть дома в шубах и при свечах и писать письма не в Кремль, а в ООН, умоляя мировое сообщество взять их под свою юрисдикцию, как это произошло два года назад в Усть-Камчатске?
Проблемам экологии целиком посвящена книга Х. Хефлинга "Тревога в 2000 году" (М.: Мысль. 1990). Здесь рассмотрено сокрушительное влияние на природную среду и человека таких "бомб замедленного действия", как радиация, мусор, загрязнение воздуха, шум, химикаты, исчезновение чистой воды. Все перечисленные проблемы достаются, увы, в наследство XXI веку. Вот что, в частности, пишет автор: "Несколько последних десятилетий принесли нам невиданный в истории прогресс научных знаний и технологических возможностей. Велика опасность, что пропасть между теми немногими, кто обладает этими знаниями и возможностями, и широкими массами народа будет все расширяться. И неудивительно, что прогресс техники все чаще вызывает протесты, в том числе и среди ученых-гуманитариев. Мы должны искать новые пути к взаимопониманию. Не зря философы, психологи, даже теологи появляются сейчас на лекциях по естественным наукам. Тот, кто хочет видеть в современной технике всепожирающее чудовище, сам отдает себя ей в рабство".
Пафосом изживания "подобного "рабства", с опорой на идеи гуманизации человечества, насыщена книга американцев Джона Нэсбитта и Патриции Эбурдин "Что нас ждет в 90-е годы. Мегатенденции. Год 2000", выпущенная в Москве издательством "Республика" в 1992 году (в Нью-Йорке она вышла в 1990 году). Академик И. Т. Фролов, много занимавшийся в конце 80-х проблемой человека и гуманизма, написал к этой работе содержательное предисловие. Оно датировано, что очень важно для его понимания, апрелем 1991 года. И американцы, и маститый ученый, как теперь ясно полностью находились в плену горбачевского "нового мышления", перестройки сознания всего человечества в направлении общечеловеческих ценностей, построения "единого мира" без войн.
Еще в 1982 году, пишет И. Т. Фролов, профессор Нэсбитт "назвал как основополагающие для 80-х годов такие процессы:
— от индустриального общества — к информационному;
— от централизации — к децентрализации;
— от представительной демократии — к демократии соучастия.
— от иерархических структур — к сетевым структурам;
— от безусловного примата Севера — к выравниванию Юга;
— от узкого выбора из двух возможностей (либо-либо) — к множественному выбору.
Теперь можно сказать — и наш вывод не совпадает с тогдашней уверенностью И. Т. Фролова, ибо уважаемого академика "поправили" 90-е годы, — что распад СССР, реальности ельцинской России и всего постсоветского мира внесли в данный расклад сокрушительные коррективы. Их не стоит даже перечислять, читатель сам прекрасно осведомлен, что не исполнилось из предсказаний американца. А его упования на возникновение в СССР "социализма со свободными рыночными отношениями" — представляются с высоты (или из пропасти) свершившегося воистину маниловскими мечтаниями.
Книга Джона Нэсбитта в тех своих разделах, что касаются горбачевской "перестройки", остается всего лишь памятником надеждам, которые озаряли наше общество в конце 80-х годов, питали его энергию. К сожалению, этой энергии не суждено было быть направленной на созидание, ее лишь "подогрели" и — канализировали совсем на другие цели.
"Проект человек" — вот отправная точка оптимистического видения будущего Нэсбиттом, однако сегодня мы наблюдаем совсем иные тенденции, и не только в России. Чего стоят потрясавшие Европу и Америку в 1999 — 2000 годах массовые протесты против политики ВТО. Никто не предугадал также, что для устранения неугодных правителей подвергнут варварским бомбардировкам целые народы. Не свидетельствует ли все это о зачатках демонтажа вышеназванного проекта? Как и кем, какими силами формируется мировой мега-дискурс, оправдывающий подобные акции, наверное, далеко не последние на нашей планете? Появится ли альтернативная парадигма в мировых отношениях или власти предержащие укрепятся во мнении, что нельзя будет "управлять" людьми, "если они что-то поймут"?
Однако есть ли у нас время на размышления над всеми этими вопросами?
Пока же безобидная с виду реклама усердно формирует наши потребности. И, значит, кто-то стремится управлять нашей сутью? Прочитайте внимательно последний роман Виктора Пелевина. Он ведь об этом. Только далеко не все договорено до конца писателем, и не расшифровано до сих пор критикой в названии книги (многозначное) ""…
Резко, но точно охарактеризовал Россию конца XX века в одной из своих статей Сергей Караганов: "Страна, страдающая комплексом поражения, которое нанесла ей собственная элита, так и не смогшая за 90-е годы выработать жизнеспособный концептуально-проектный вектор реформ". А если нет проектного вектора, внятных концепций трансформации общества и экономики, о каком видении будущего может идти речь? Если "зерен" не брошено в почву, какие можно ожидать всходы? Стыдливо избегая беспощадных ответов, мы покупаем на новогодний стол и для подарков разнообразных змей, запасаемся брошюрками с соответствующими своей дате рождения знаками зодиака. С тем и войдем, похоже, в третье тысячелетие. Иных идей, кроме как "в год Змеи опасайтесь коварства", обществом не озвучено.
Будущее можно рассматривать в нескольких системах координат. Традиция и религия видят историю как циклический процесс, теории эволюции придерживается технократия и адепты популярной ныне "нью эйдж". Хозяевами в футурологических дискуссиях оказываются, как правило, эволюционисты. Но было бы слишком опрометчиво скидывать со счетов христианский взгляд на историю и на будущее. Как пишет современный культуролог А. Дугин в своей книге "Конец света. Эсхатология и традиция", "когда мы пытаемся затронуть тему футурологии, будущего, желательного или вероятного, мы должны прежде всего уточнить — кто мы? Каких позиций мы придерживаемся? Какую веру исповедуем? Какой традиции принадлежим? Какие ценности защищаем?
Даже речи пророков расшифровывались в зависимости от школ или мистических организаций. Православный понимает Иезекииля по-одному, Талмудист совершенно по-другому. Что же говорить о смутных догадках наших современников — даже самых прозорливых из них…".
"Со смутными догадками" дело обстоит, однако, совсем не так просто. Они никогда не рождаются на пустом месте. Интересны часто бывают даже не сами догадки-пророчества, а почва, на какой они возникли. Почему все-таки бросается вызов разуму, этой основе нашей вселенной уже более трех столетий, и возникает стремление постичь иное измерение действительности? Интенсивный всплеск подобных настроений пережили и Европа, и Россия в конце XIX века, словно бы предчувствуя надвигавшиеся катаклизмы войн и революций. К этому периоду относятся знаменитые "Три разговора" Владимира Соловьева и творчество крупных мастеров того жанра, который впоследствии назвали "фантастикой", английских писателей, получивших посвящение в рамках магического общества "Золотая Заря". О нем немного писали в России, последняя и наиболее интересная публикация — статья Л. Гюйо "Писатели-фантасты "Золотой Зари"" в третьем номере малодоступного журнала "Волшебная гора" за 1995 год.
Исторические свидетельства о происхождении этого общества достаточно смутны. Л. Гюйо утверждает, что "существует тайная историческая нить, связывающая Братство розенкрейцеров с обществом "Золотая Заря"". И все равно многие подробности ее возникновения, несмотря на ученые изыскания последних лет, "таятся в сумерках мифа". А вот фон, почва — известны. Шестидесятые-восьмидесятые годы XIX века отличали "последний приступ" иррационализма, духовное смятение и возрождение оккультных сект. "Золотая Заря" началась с того, пишет Л. Гюйо, что в 1880 году "некий английский священник, преподобный А. Ф. Вудфорд, будто бы приобрел у одного лондонского букиниста ряд шифрованных документов и письмо на немецком языке, призывавшее приобретателя установить связь с немецким тайным обществом… посредством некой Анны Шпренгель. Вудфорд, являвшийся масоном и розенкрейцером, сообщил о находке своим друзьям, также членам "Английского розенкрейцеровского общества", специалистам в области герметики и каббалистики…". Перевести документы поручили молодому масону Самуэлю Лиддлу Мэтерсу — это событие и послужило толчком к основанию знаменитой "Золотой Зари". Некоторые обряды и ритуалы этого общества восходили к восточной мудрости, в частности древнеегипетской и индийской традиции, какие-то сходны с кощунственными обрядами "Некрономикона" (фигурирующего во многих произведениях Лавкрафта). К концу XIX века "Золотая Заря" насчитывала "более ста пятидесяти активных членов высших степеней". Среди них было немало выдающихся деятелей викторианской эпохи: президент Королевской Академии Джералд Келли, астроном Вильям Пек, французский маг Папюс, специалисты по оккультизму, писатели У. Б. Йейтс (будущий лауреат Нобелевской премии), Артур Микен, О. Блэквуд и Брэм Стокер, а также знаменитый Алистер Кроули, экстравагантный и чудовищный авантюрист с амбициями на создание сатанинской духовной реальности.
Я не стала бы столь долго говорить об этом обществе, если бы не тот удивительный на первый взгляд факт, что некоторые из членов "Золотой Зари" предсказали или, по-моему, спрограммировали в своих произведениях не только "новую религию" нацизма — Кроули был посвящен впоследствии в германский "Орден Восточного Храма", имевший связь с донацистскими сектами ("Группа-Туле"), а в немецкой "Золотой Заре" состояли Рудольф Гесс (полет в Англию?) и выдающийся геополитик, учитель Гитлера Карл Хаусхофер, — но и "традицию" популярных голливудских мистических триллеров. Темы писателей "Золотой Зари" — это "прежде всего темы угрозы или ужаса, сопутствующие темам возврата древних божеств".
Вот О. Блэквуд (1869 — 1951) в рассказе под многозначительным названием "Духовное вторжение" так описывает затаившиеся в ином измерении сатанинские силы: "Если у вас есть хоть малейшее представление о магии, вы знаете, что мысль имеет магический характер, что она порождает образы и формы, способные существовать в течение столетий. Рядом с той сферой, где развивается наша земная жизнь, существует иная сфера, где плавают останки и осколки всех прошедших веков, призрачные ликовища мертвых. Эту область, перенасыщенную ужасом и всяческой мерзостью, можно сделать вполне реальной, — для этого требуется лишь искусный манипулятор — практикой черной магии".
"Основная тема фантастов "Золотой Зари", — подчеркивает Л. Гюйо, — связана с гипотезой о порабощении нашей планеты силами зла". Противоборство добра и зла принимает у них форму противостояния между Западом, впавшим в профанизм материализма, и Востоком, который все еще остается хранителем духовной традиции.
Интересно, что основатель Родезии — Сесил Родс, бывший членом "Круглого стола", "тайной коллегии посвященных синархического типа", также являлся адептом "Золотой Зари".
Несомненно, эзотерическими познаниями Б. Стокера инициирован знаменитый персонаж — вампир Дракула, представляющий метафору "возврата иррациональных, мрачных сил, готовых обрушиться на цивилизованный мир".
Именно А. Кроули и М. П. Шнель в своем творчестве развили столь страшно отозвавшееся в XX столетии понятие "сверхчеловек". Последний в романе "Вкус жизни" (1909) пишет даже о некой сверхрасе "оверликов", почти родственников немецких "юберменшей". Еще в 1895 году Шнель в новелле "СС" предсказал прокатившуюся по Европе волну пыток и убийств, осуществленных хладнокровными преступниками в черных мундирах. "Это творчество, — заключает Л. Гюйо, — свидетельствует о несомненной гениальности, но оно может в то же время опираться на прекрасное знание традиции и циклических законов истории". А я добавлю еще, что влияние членов "Золотой Зари" на видимый и невидимый ход истории XX века заставляет еще раз задуматься о том, что привычное нам понимание слова "пророчество" не вмещает степени креативного моделирования с его помощью реальности и поведения, поступков людей. Кажущийся парадокс: самосбывающееся пророчество — заслоняет собой гигантскую закулису социума, где таинственно действуют пружины неочевидных связей, сталкиваются разнонаправленные интересы, заключаются неафишируемые союзы. А спектакль, идущий на сцене, — та данность, которую называют "наша жизнь", — имеет рациональное объяснение лишь для профанов и газетчиков.
Наверное, "мастера" из Голливуда, тиражирующие ужасы и заговоры спецслужб (вроде известного фильма "Конспиративная теория"), считают своей миссией "одомашнивание" таинственных стихий и законспирированных движителей на поверхности процессов реальности, но они забывают при этом древнюю мудрость: "не буди спящего льва". В связи с этим вспоминается реакция известного американского политолога Стивена Коэна, посетившего Россию в конце 80-х годов, на истерические выкрики нашей интеллигенции, что без свержения партократии нас ожидают разруха, кровь, катастрофы. Вы таки призовете на свою голову все это, примерно так сказал американец в интервью "ЛГ", нельзя постоянно, как заклинание, твердить о негативе.
Будущее требует глубинного духовного, экзистенциального выбора. И для меня вне сомнений одно: все будет происходить иначе, чем даже пророчествовали самые отрешенные от мирской суеты духовидцы. Я уж не говорю о тех, кто стремится программировать грядущее в различных "римских клубах", закрытых корпорациях и аналитических центрах спецслужб. Мы читали З. Бжезинского, знаем и такое мнение о России — "лишняя страна"… Но неплохо бы всем нам, и здесь, и на Западе, вступая в третье тысячелетие, внимательнее прочесть собрание пророчеств святых и подвижников Православной церкви, философов, историков, изданное Свято-Троицкой Сергиевой Лаврой в книге "Россiа перед вторым пришествием". В этой книге открывается в полной мере внежитейский смысл российской истории, будущие судьбы страны.
Здесь дьявол с Богом борется, а поле битвы — сердца человеческие, — писал Ф. М. Достоевский. Битва эта и сегодня не утихает ни на час. Никакие внешние обстоятельства, ни расстановки партий и политических сил, ни очередной заем МВФ, ни даже золотой крест на груди не откроют нам света впереди, если сами не будем нести свет.
Спасись сам, и около тебя спасутся многие, — не уставал повторять Серафим Саровский. Может быть, пора начинать путь к Спасению? Но это — на личной стезе, а для страны? Способен ли народ, далеко не до конца изживший травму крушения, слома ценностей и идеалов, уже не однажды за минувший век, мобилизоваться на новое строительство социума? И — самое главное — не ясно, какого?
Мне показались интересными размышления В. Г. Федотовой в книге "На перепутье" (Новые вехи) (М.: Логос. 1999). Выбор, стоящий перед страной, не очень велик. Автор намечает следующие пути: "инновационный — Запада; мобилизационный — незападных стран "второго эшелона развития", включающих Россию в качестве ведущей страны; инновационно-мобилизационный — Юго-Восточной Азии и Африки; архаический — стран, развитие которых не заметно в ряду поколений".
В. Г. Федотова настаивает либо на инновационном типе развития, осуществляемом не за счет людей, а ради них, либо на инновационно-мобилизационном, где связь с нашими традициями более очевидна.
Перспективы XXI века — это действительно развитие институтов инновации. И только в науке, уверена Федотова, мы сможем осуществить мобилизацию, потому что мобилизация в сфере политики — это однопартийность, в идейной сфере — диктат. "Новая Россия может быть основана на наших "селикон велле, — пишет она, — и усилиях социальных наук перейти от социального экспериментаторства к менеджменту социальных трансформаций, способности гуманитарных наук к поддержанию ценностей, а науки в целом к гибкой комбинации традиций и инноваций".
Как-то Карамзин сказал, что в России "гораздо легче отменить новое, чем старое". Думается, что будущее наше, если ему суждено быть, может состояться лишь при условии, что мы перестанем "ломать до основанья" и "отменять", осознав органическую преемственность "нового" от "старого", хотя бы в такой важнейшей сфере, как ценности и традиции.