Стихи. С казахского. Перевод Надежды Черновой
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 2001
Мукагали Макатаев (I93I—I976) родился в селе Карасаз Алма-атинской области, у подножия гор великого Хан-Тенгри. Закончил Литературный институт им. Горького. Автор книг «Жизнь-легенда», «Жизнь-река», «Реквием Моцарта», «Избранное». Песня на его стихи «Саржайляу» стала народной. Переводил на казахский русскую классику, зарубежную литературу, в том числе Уолта Уитмена, «Божественную комедию» Данте. Его имя ставят рядом с именами Абая Ауэзова и других классиков казахской литературы. Лауреат Государственной премии Казахстана.* * * Мозг, пульсируй! Вскипайте в крови Ураганы, готовые к бою! Я не спел еще песню любви, Не воздал еще жизни живое! Где ты, Муза? Тебя я прошу, Пред тобою склоняюсь одною, Приходи поскорей, я спешу... Я спою эту песню, она Потрясет, пролетит над годами! Еще дождь не пролился сполна, Еще сад мой наполнен плодами, Еще я не исчерпан до дна. ... Холод смерти, холодный рассвет, Белый саван над глиною серой. Но я с верой родился на свет И уйду, коль придется, то с верой. Тот велик, кто владел языком. Дар предавший — наказан сурово. Стань, язык мой, алмазом. Клинком Стань, мое вдохновенное слово! Ради жизни его я найду, Не смирюсь, пока песня не спета. Душит горечь: Неужто уйду, Не исполнивши долга поэта? А не справлюсь — себя отрешу Навсегда от живущих за это. Где ты. Муза? Скорей! Я спешу... * * * Знакомый край, Знакомая округа. Седые горы дремлют мудрецами. Во-он там я в детстве дрался с пацанами, Во-он там нашел я, примирившись, друга. Клубятся тучи, состязаясь в беге. Леса, долины, многотравье луга. Дорога пылью вспыхнет от телеги — Знакомый край, Знакомая округа. Вихры травы над круглыми холмами. Сливаясь с белым маревом, куда-то Весь день плывут низины миражами И вскрикивают звонко жеребята. Свистят сурки у земляного дома. Кузнечики трещат, не умолкая. Тростник белеет. Ветер, пролетая, Его тревожит — как мне все знакомо! Мой милый край! Кто из казахов наших Тебя нашел, кочуя то и дело? Как сладок воздух этих гор и пашен, Родной округи, отчего предела! Как сладок он... * * * Растянулись наши горы караваном, Неподвластные стремительным векам. Над пустынным миражом и над туманом Поднялись они, подобно старикам. Белоснежными увенчаны чалмами, На груди своей покоят облака. День встречают, чтобы к ночи над холмами Он погаснул, как улыбка старика. Наши горы — караван в степи зеленой, Мерный шаг, поход, кочевье без конца. Заблудился караванщик утомленный, Пестрой тканью затенивший пол-лица. Водопады протрубят в горах верблюдом. Вереница скал кочующих замрет, Остановится, застигнутая чудом: Над пустыней мир струится и цветет! Предсказание Придет еще поэт в наш мир, придет, С чьих уст правдивых каплют яд и мед. Он станет другом душ осиротевших, Он душу палача перевернет. Придет, еще поэт в наш мир, придет! И молниями, посланными свыше, Его слова зажгутся в небесах. Немой — заговорит, Глухой — услышит, Слепой — найдет прозренье в тех словах. Придет, еще поэт в наш мир, придет! * * * Как путник, я жаждой жестокой томим, И нет утоленья желаньям моим — Так мучает сердце, не справиться с ним. Эх, взять, подковать бы мне чалого разом И вихрем пуститься по долам родным! Как путник, я сохну от жажды моей, Сгораю, и нет утоления ей — Так мучаюсь я, что ни год, то сильней. Эх, взять, промочить бы мне горло сухое Пастушеским терпким напитком степей! Да что же никак не отпустит она, Упрямая жажда, ведь пил я до дна И горечь, и мед — только чаша полна И сердце не верит... Чего же ты хочешь? Эх, мне бы в аул, где кумыс и весна!