Стихи. С литовского. Перевод Георгия Ефремова
Альгирдас Вярба
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2001
Альгирдас Вярба
Краснолесье осеннего края…
С литовского. Перевод Георгия ЕфремоваВечером
Была при мне одна слеза —
Ее и унесла гроза.
А от имен, которым вторишь,
Во рту осталась только горечь.Меж окон, серых и озяблых,
Нанизаны сердечки яблок.
Шум утихает, сохнет боль,
Все без тебя — и все с тобой…Входи, печаль, в углу присядь,
Что толку воздух сотрясать.Лучи закатные — как сучья,
На них повисла сеть паучья.
Неутолимый женский взгляд:
Во мглу, в безвестность, наугад.Мелькнул и стал чужой добычей
День человечий или птичий…
* * *Камешек слова в губах —
Мелкий,
А не раскусишь.Звездные светляки —
Приглядишься
И грянешь навзничь.Еще в ушах
Ясные звуки земли,
А душа уже заплутала
В облачных буреломах.О брат мой, брат-человек,
Озари меня
Тьмой
Твоего объятья.
* * *Дом свой ищу, а обретаю страх,
Звездные льдинки жую на постоялых ветрах.
Сон свой зову, а вижу окна в слезах,
Ночь зажигает фосфор в моих глазах.
Сына хочу, но каждый раз только пасынки.
Сердце дарю, а свищет сквозняк из-за пазухи.
Вот благодать святая — учуять сено,
Только опять похмелье ко мне на постель присело.
Деньги люблю, у меня их, кричу, будет куча!
Скалятся, сволочи, пуза от хохота пуча.
Девочка, с кем ходил я небесной тропой, —
Боль с тобой.Матери я обещал золотые горы, —
Холмик цветущий ей оказался впору.
* * *Цветенье лиц, открытых без предела…
Тут все твое — и дерево, и дом.
Ты тающим дыханьем отогрела
Следы дрозда, подкованные льдом.Неслышно бьют осенние часы…
Полет соломы, слезы без причины.
Не месяц в небе — лезвие косы,
И там не горы — лунные морщины.В земной пыли, под звездами моими
Блуждаю, сердце взяв в поводыри.
Кто первый шевельнется там, внутри —
Ребенок или только имя?Стальная сила борется с древесной
В одной душе. И прямотой страшны
Пути мои, сведенные над бездной —
И сфинксы, и святые валуны.Летим все время, едем и бежим,
А камень в сердце — пуст и недвижим.
Тревога наша, горькая и скорая,
Она и есть — движенье, кровь, история.
ЖальВечер. Пепельный башлык
На полынный холм наброшен.
Жалко женщин пожилых
И зеркал их нехороших.Жаль озерной синевы —
Холода над ней нависли.
И склоненной головы,
Тяжкой от осенних мыслей.Жалкое свечное пламя —
Дух, не рвущийся из рук.
Всех, кто сами, всех, кто с нами
Совершают вечный круг.Жалко певунов безгласных,
Жаль бескрылого скворца.
Жалкие огни бенгальские —
Нелюбившие сердца.Жалко стынущей осины,
Ивы, мятлика, репья.
Жалко, жалко и себя,
Если жалость непосильна.
Рождение тропыВ ней нет прямизны.
Наверное, брел человек по жнивью,
Согнутый болью,
Не разбирая земли
У себя под ногами?Или наоборот —
Шел, запрокинув голову,
И счастье искал по звездам?Но почему
В эти следы
Вдавлены чьи-то другие?
Может быть,
Враг петлял по пятам?
Или невеста
Жениха выкликала?
Или кто-то убогий
Хотел дороги полегче?О близость людская!
Дай Бог,
Чтобы следы мои
С чужими аукались вечно.Так зарубка
Плачет по топору.1976-1980
* * *Я откуда и чей?
Что за ветры мне кровь замутили?
Ноги студит ручей,
Греет руки земля Жемайтии…Оставайся, лети, —
Буфер с буфером в ласке всегдашней.
Как мясные ломти,
Поле в дымке и туча над пашней.Орды скрылись в огне,
Сохранившись в преданьях, рыданьях.
В брани, будто в броне,
Живы звуки имен стародавних.В тишине, в полусне,
При лучине, пожаре, тревоге —
Нам, крестьянской родне,
Тайно названы терпкие слоги.После Судного Дня
Солнце желтое в небе зеленом
Встанет, кровью пьяня,
Над Понарами и над Хевроном.Семь потов, а восьмой —
Пот кровавый, и грех за душою…
Край проспавшийся мой!..
Вроде мой, а похмелье чужое.Красноречие рощ,
Краснолесье осеннего края…
Нынче сердца не трожь,
Перелетная птаха родная.Нет пути облакам:
Виснут грузно, как сало в сарае…
Выйдешь — бьет по щекам
Рукавами рубаха сырая.
Что за бедаТрудно понять, отчего набираю вес —
Вроде нет у меня сбережений, невест, небес?И дурачок убогий — что за тоска! —
Сыплет в глаза мне горсти огненного песка.Как столб в разлохмаченных объявлениях весь —
Стою среди улицы и гадаю: зачем я здесь?И куда укрывает город на ночь своих ханыг —
Вшивых, ошпаренных, обмороженных и хмельных?Ладные мальчики, девочки в голубом —
Терние у меня в подошве и в сердце ком.Ничего не прошу — ни прощения, ни вина,
Никакая милость не насытит меня.Косы, что воткнуты у распутья (лезвия врозь),
Как заржавеют — ищите меня: сердце разорвалось.Цапля с водонапорной башни спросит у всех тогда:
Что за беда, ребята, что за беда?..
Ржаная балладаПокуда не старый, сей хлебные зерна…
В. КудиркаНа взгорье — не щебет, не звяканье сбруи —
Там стебля ржаного волшебная песнь.
Не клик соловьиный, не струнные струи —
В ней голод, один только голод и есть.Лишь этому учит жемайтская мудрость:
Сей хлебные зерна, покуда живой,
В рассветную стылость, в осеннюю хмурость,
Во рвы и окопы войны мировой.Отеческий дым — он ни сладок, ни горек:
Почти невесом, а дерет наждаком…
В чужие могилы (там череп! там Йорик!),
В живот материнский, раскрытый штыком.Мы, милая, тоже плоды подворотен,
Зато наши души всегда на замке,
В толпе мы — всесильны, но каждый бесплоден,
И молимся лжи на блатном языке.В бетонном ангаре — сей хлебные зерна,
В самих небесах и в последнем аду,
Где кровь твоих близких доходит до горла
И лес повторяет чужую беду.Там дуб на равнине трясется без звука,
От сумерек желтую пряча звезду,
И в окна стучит эмигрантская мука,
Отчизну рождая в соленом поту.В гареме народов, на плахе бескрайней,
И евнуху в ухо, и в рот палачу —
Сей хлебные зерна. И скрежет трамвайный
Меня успокоит, когда закричу.В словесные дупла, в сердечные камни —
Пусть голод, и холод, и мор впереди —
Сей хлебные зерна. И даже руками,
Уже перекрещенными на груди.Курлычут колодезные журавли,
Все в мареве поле — как тусклое море.
А кто-нибудь выйдет на голое взгорье,
Покличет — и рожь отзовется вдали…
Альгирдас Вярба (1941-2000) учился в Каунасском политехническом институте и Вильнюсском университете. Автор шести поэтических книг.