Стихи
Инга Кузнецова
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 9, 2000
Инга Кузнецова
…Да, я существую
* * *
когда деревья вырастут травой
мы возвратимся в старые дома
и прежней жизни почерк перьевой
увидим в тяжких сплющенных томах
еще трещит ошибок сухостой
еще звучит догадок перезвон
и только радость истины простой
исчезла в шуме брошенных времен
сбежим в поля и медленно войдем
в пустые мазанки где шорох и сквозняк
но мы и там ответа не найдем
но мы и там не встретим верный знак
и на пути из пажитей в тайгу
и на пути из прошлого на свет
мы ощутим звериную тоску
в глуши себя в глуши бездонных лет
* * *
обиды каменный цветок
на сердце давит сердцевиной
и сокращает крови ток
и жизнь мою наполовину
все разлучается со мной
заплакано замутнено
сама я этому виной
мои обидчики невинны
ах если б Данте знал ты как
бывает здесь без провожатых
когда космический сквозняк
уносит ум как пух и вату
когда любимые молчат
когда и книги не раскроешь
когда чужое слово “ад”
в руке как лезвие зажато
когда любимые молчат
когда любимые уходят
1999
* * *
сто лет
ты лежал под спудом
под сердцем у меня
как незримый ребенок
старинная вещь в сундуке
сто лет
я держала в руке нитку от журавля
а думала
это змея полет
это детский смешной амулет
оберег
я прибита к берегу
взбираюсь смешивая слои
глины песка травы
скрипящий на зубах замес
милых мест
это тесто земли у него вкус любви
земляники
это тесто
превращаемое мной в текст
моя нежность пополам с тоской
сжимается в комки
разбегается птенцами
нитка
дергается в руке
ты храним мной как тесное приданое в сундуке
как тесьма
как старинная перевязь стершиеся постромки
сколько нужно сказать мне
нёбо
небо не вмещает слов
я укачиваю зыбку
наполненную до краев буквами
и тку будущее
тонкой ниткой от журавля
я синица
жила за морем и вернулась
море я сожгла
* * *
знаю она беззащитней младенца
не может сама одеться
я укрывала ее одеялом
я закрывала телом
оберегая от злого слова
и от пустого дела
только душа прорвалась и снова
плачет что проспала
1999
* * *
Когда единственная жизнь
идет, меня не замечая,
легко, на цыпочках измены,
когда ей нравится любой,
а я сижу в оцепененьи
за чашкой выцветшего горя
или в авто самоповтора
сжигаю вязкую любовь,
когда, не выдержав печали,
хочу все бросить, потерять,
рассыпаться, — она, как мать,
усталая после работы,
приходит, говоря: “Ну что ты.. .”
* * *
В забытом доме зреет бунт вещей.
Ты этот день поправить и не пробуй.
Разбилась чашка с радостью и злобой,
и свитер разошелся на плече.
Повсюду дышит ужас нелюбви.
Открой окно и расскажи предметам,
как женщины в оранжевых жилетах
играют желтой горкою листвы.
* * *
Время, рвущееся на ветру,
как в разбитой витрине пиджак манекена,
уверяет, что я умру,
скатываясь постепенно
к мелким прихотям и страстям,
мыслям “купить порошка и сыра”,
рассыпаясь на тут и там,
удобряя поверхность мира.
Но Ты, удерживающий меня
от нелюбви, от исчезновенья
ярким светом сквозного дня,
полем зренья, —
Ты, собирающий по частям
ткань истрепанную, но живую,
отвечаешь мне тут и там:
да, я существую.
Инга Анатольевна Кузнецова родилась 20 июня 1974 года в поселке Черноморском Краснодарского края. В 1996 году закончила факультет журналистики МГУ. Как поэт печаталась в журналах “Арион”, “Новый мир”, “Новая юность”, “Волга”, как литературный критик — в “Знамени” и “Вопросах литературы”. Живет в Москве.