ЭФФЕКТ ДОМИНО. Две точки зрения на книгу Т. Чередниченко
Евг. Беньяш
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2000
Евг. Беньяш
Протоколы мимики и жеста
С каждым начинающим репортером непременно случается такой конфуз: собеседник так красноречиво, живописно, увлеченно и убедительно говорит в микрофон, что просто загляденье. Репортер мчится в редакцию, отдает кассету в расшифровку… Вот наконец держит в руках листки рыхлой, серо-желтой ротаторной бумаги и… его герой, оказывается, ничего не сказал. Ну совсем ничего. Только мимика и жесты. Из них для газеты, а особенно для радио нетленку не приготовишь.
А вот для телевидения такая картинка вполне может сойти. Подобные видеорепортажи мы сплошь и рядом наблюдаем в эфире. Да вот, принимаясь за эти заметки, в одной из новостных программ я увидел именно такой репортаж. Вернисаж в одном из частных художественных салонов. Адресный план — стены, увешанные картинами. Репортер за кадром сообщает, что мы присутствуем на выставке примитивной живописи. Одно из полотен — живопись действительно примитивная, во всех отношениях. Далее крупным планом жизнерадостное лицо хорошо узнаваемого человека, некогда весьма популярного политика демократического толка, ветерана всех созывов Верховного Совета и Госдумы. Он произносит на камеру: «Вот у нас говорят — гражданское общество… И действительно — граждане собрались…» — и широкий жест в сторону тусовки, собравшейся, как водится, по большей части ради халявного фуршета, а если повезет, то и засветиться на телеэкране.
А что, нормальный телевизионный репортаж и, как говорят, сюжет на культурную тему. Телезритель все, что ему положено узнать о событии (когда, где, кто, что, по какому поводу), узнал. А то, что известный политик сморозил чушь, так это его проблемы.
Это телевидение, это крупный план, это монтаж — оперативный или последующий, который почему-то называется предварительным. Телевидение не рассказывает, а показывает, оно работает не словами, как все прочие средства массовой коммуникации, а показывает, продает картинку. В этом утверждении не следует искать иронического подтекста. Просто констатация факта — да, телевизионная журналистика должна показывать, и судьба ее, как и всякой иной журналистики, призванной отражать текущее время, кануть в Лету. Функция журналистики — информационное обслуживание общества. Независимо от жанра — программа ли это новостей, политическое ток-шоу или высоколобый сериал про науку либо искусство — репортер, ведущий обязаны выдать заказчику (читающей, слушающей или смотрящей публике) информационный продукт, который тут же будет потреблен и переработан — эмоционально (на телевидении) или интеллектуально (на радио и в газете). Оптимально — и так и так.
В журналистском, как теперь говорят, бизнесе все устроено, почти как в общепите. Качество продукта, сервировки и обслуживания зависит от степени солидности «точки», точнее, органа, зарегистрированного в качестве средства массовой информации.
Журналистика, особый вид сиюминутного творчества, а больше ремесло, — работа трудная и неблагодарная. Писатель, например, пишет до скончания века своего, а журналист, как только выходит на пенсию — если доживает до нее, что далеко не факт, — принимается сажать кабачки на тещиной даче, выпиливать лобзиком или займется частным извозом. Что угодно, лишь бы не писать, не снимать, не монтировать.
Но при чем здесь книга Татьяны Чередниченко? — спросите вы и будете правы, потому что и в самом деле ни при чем. Бывает, конечно, что тележурналисты запечатлевают свой эфирный труд в книгах. Такие случаи весьма редки, и их следует рассматривать как неопасное осложнение звездной болезни. Честно говоря, припоминается лишь одна такая «телевизионная» книга — «Женские истории» Оксаны Пушкиной. И, надо сказать, книга вышла удачная в своем жанре. Вот именно — в своем жанре. Оксана Пушкина из одного материала создала два совершенно самостоятельных культурных продукта — телесериал и книгу, пользуясь в каждом случае специфическими для жанра средствами. Проще говоря, она не пыталась перевести телевизионную картинку на бумагу — в отличие от Т. Чередниченко. Характерно, что именно эту интенцию последней запечатлел в своей работе художник книги А. Бондаренко, стилизовав обложку под графическое оформление телевизионной передачи.
Если прибегнуть к стилистике книги, одно название которой («Россия 1990-х в слоганах, рейтингах, имиджах: Актуальный лексикон истории культуры») отпугивает потенциальных читателей не хуже, чем «комбат» тараканов, то можно сказать, что Т. Чередниченко в своих телепередачах предприняла попытку редуцировать научный культурологический дискурс в попкультурный телевизионный энтертайнинг, или, говоря уже языком М. Бахтина, воспользовалась основным приемом карнавализации — опошлением. Что, в общем-то, и является естественным жанровым признаком телевидения.
Не могу судить, насколько удачной оказалась эта акция, — что-то не припоминаю ни одной передачи, которые, судя по предисловию к книге, присутствовали в телевизионном эфире в течение нескольких лет, на разных каналах. Но попытка промоции телевизионного креатива на эдиторский маркет, на мой взгляд, явно не удалась, как не может стать удачной любая попытка (воспользуемся еще раз общепитовским дискурсом) сделать из уже потребленного продукта некое произведение кондитерского искусства. И чтобы убедиться в справедливости приложенной к данному случаю известной народной мудрости, вовсе не требуется обращаться к методу деконструкции текста в духе корифея постструктурализма Ж. Деррида. Достаточно будет вновь ненадолго заглянуть на телевизионную кухню.
Как делается передача подобного рода? Автор приносит в телекомпанию творческую заявку, и, если он располагает достаточным арсеналом средств убеждения, эта заявка принимается. Под нее выделяется бюджет (самая болезненная для телекомпании операция) и создается съемочная группа. Дальше уже дело идет само собой, практически без технологического участия автора, особенно когда он является не профессиональным тележурналистом, а приходящим внештатником. К услугам такого рода телеведущих, отягощенных учеными званиями, степенями и прочими регалиями, на телевидении прибегают для того, чтобы придать солидную основательность культурному проекту. (Впрочем, и сами телевизионщики нередко бывают падкими на звонкие титулы.) Далее, в соответствии со сценарным планом, в разработке которого основная роль обычно принадлежит режиссеру проекта, составляется список участников передачи. Это уже сильная головная боль для редактора. Обязательно надо, чтобы все участники были известными людьми, еще лучше — круто раскрученными випами, с которыми всегда приятно общаться массовому телезрителю (вот тут появляется слово рейтинг; если он окажется низким, то рекламодатель не обратит внимания на передачу, и она окажется убыточной). А випов на каждую передачу не напасешься. К тому же иной из тех, с кем договаривались, ко дню съемки получил заграничный грант и уехал, другой, не дай бог, заболел, третий, хотя и умный и раскрученный, но для телеэкрана, скажем так, фейсом не вышел, или заикается, у четвертого стекла очков слишком толстые, бликуют так, что глаз вообще не видно. (Ничего не попишешь, это телевизионная журналистика, у нее своя технология, свои законы и своя социальная функция.)
«Стоп! Снято. Всем спасибо!» — этой ритуальной фразой режиссера завершается телевизионная съемка. Теперь надо монтировать передачу, вбивать ее в хронометраж. Этим снова занимается режиссер вместе с редактором. Из множества синхронов или говорящих голов они склеивают передачу, руководствуясь, честно говоря, в первую очередь не столько авторским замыслом, сколько соображениями телевизионной эстетики — надо, чтобы передача смотрелась. В первую очередь отвергается вся заумь (которую Т. Чередниченко вынуждена была втиснуть в предисловие к своей книге и во вступительные заметки к отдельным главам). Нередко предпочтение отдается не самым содержательным по смыслу высказываниям (синхронам), а тем кадрам, в которых у говорящего выразительная мимика и жестикуляция. И вообще, в передачу попадает лишь самая незначительная часть отснятого материала, остальное идет в корзину.
И вот передача прошла в эфир, очень часто канув в него бесследно и лишь иногда оставив после себя более или менее стойкие эмоциональные переживания и, может быть, даже рефлексии, выполнив этим свою культурную, социальную функцию.
Остается только расшифровать звуковую дорожку прошедшей в эфир передачи и сдать эту расшифровку в бухгалтерию в качестве вещественного доказательства того, что передача действительно имела место. И вот эти бухгалтерские протоколы, похоже, и легли в основу книги Т. Чередниченко, из этого канцелярского сора и создано произведение, которое — теперь уж ничего не поделаешь — войдет в историю культуры.
Чередниченко Татьяна.
Россия 90-х в слоганах, рейтингах, имиджах: Актуальный лексикон современной культуры.
М.: Новое литературное обозрение, 1999.