Анар
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 12, 2000
Анар
Очищающий стон кяманчи
Вначале несколько объяснительных слов в связи с заглавием моих заметок, ибо, по всей вероятности, не все знают значение этого экзотического слова КЯМАНЧА.
Кяманча — это азербайджанский национальный струнно-смычковый музыкальный инструмент, на котором испокон веков исполнялась наша народная музыка, и в числе исполнителей, также испокон веков, были как азербайджанцы, так и армяне. Вообще в культуре, музыке, бытовых особенностях, кухне этих, увы, ныне столкнувшихся народов — много общего. Собственно говоря, и сталкиваются не народы сами по себе, а определенные силы в их среде, при активном, хотя и невидимом, участии заинтересованных кругов извне. Но об этом, как и о самой кяманче, чуть позже.
Вначале же мне — на пороге нового тысячелетия — хотелось бы оглянуться без гнева и пристрастия на свой уходящий век, в котором нам довелось родиться, жить, работать, страдать и радоваться, надеяться и терпеть разочарования. Вопреки календарям (да и календари у разных народов разные — скажем, у мусульман, буддистов другое летоисчисление), но все же если за основу брать принятое человечеством христианский отсчет времени, — так вот, вопреки этому календарю, ХХ век начался не 1 января 1901 года, а несколько позже, с революционных событий 1905 года в России, на Дальнем и Ближнем Востоке, и завершился в декабре 1991 года в Беловежской Пуще распадом СССР и исчезновением так называемого социалистического лагеря, жестко противостоящего, по существу, всему остальному миру.
И вот у меня, как, наверное, у многих, такое ощущение, что век XX уже закончился, но век XXI еще не наступил, и неизвестно, наступит ли он 1 января 2001 года. Лицо столетия определяют не формальные даты, а эпохальные события.
Лицо ХХ века определили революции, перевороты и войны. Конечно, и в предшествующие века были кровопролитные войны, грандиозные революции, но ни одна из них не оказывала такого тотального воздействия на судьбы всего человечества, как катаклизмы нашего столетия. Я выскажу мысль, которая, конечно же, может быть оспорена. Вопреки общепринятому мнению, на мой взгляд, в ХХ веке произошли не две мировые войны, а три. Ушли в историю войны 1914-1918 и 1939-1945 годов, оставив после себя не только ни с чем не сравнимые человеческие потери, материальные разрушения, но и руины духа, рухнувшие надежды нескольких потерянных поколений.
В настоящее же время — вот уже более полувека — идет Третья мировая война: от Кореи, Вьетнама, Лаоса, Камбоджи через Кашмир, Афганистан, Ближний Восток до Африки и Центральной Америки, а в последние годы включает в свою кровавую орбиту и Балканы. И эта война, по-моему, имеет не меньше прав именоваться мировой, чем две предшествующие. Некоторые политики определяют все это как дугу нестабильности, но это слишком мягкий эвфемизм для определения кровавых столкновений, в которых погибают сотни тысяч людей, рушатся веками устоявшиеся ценности быта, взаимоотношения народов, мечты и чаяния целых изувеченных физически и духовно поколений, которых принесли в жертву ложно понимаемые политические приоритеты, неверно осознаваемые национальные и государственные интересы.
Истинные или мнимые национальные интересы — вот, видимо, наиболее точное определение причин и побудительных мотивов Третьей, необъявленной мировой войны.
Если в первых двух войнах ХХ века сражались страны или группа стран друг с другом, то в Третьей мировой войне противостоят друг другу этносы внутри самих стран, но все же это не гражданская война, как можно было бы определить на первый взгляд, а этнические столкновения, локальные каждая в отдельности, ограниченные пределами определенного региона, но в своей совокупности образующие зловещую картину мирового пожара.
Это как бы отдельные, автономные участки общей мировой бойни, но причины этих трагических событий в рамках границ каждого отдельного государства нередко одни и те же. Разумеется, с учетом специфических особенностей и условий каждой страны и каждого конфликта.
Концептуальная основа этих кровавых столкновений, порой переходящих в настоящие боевые действия, в том, что очень трудно увязать два основополагающих принципа международного кодекса — принцип территориальной целостности страны, неприкосновенности ее границ, с одной стороны, и стремление проживающих в этих странах национальных меньшинств к самоопределению — с другой. Оба этих принципа, безусловно, крайне важны для стабильности как вовлеченных в конфликт регионов, так и мира в целом. Любой пересмотр границ, их передел или перекройка губительны не только для данной страны, но и чреваты созданием прецедента для всех остальных государств. Цепная реакция подобных эксцессов может взорвать мир.
С другой стороны, должно быть понято стремление любой нации, большой или малой, сохранить свою самобытность, своеобразие и уникальность своей культуры, языка, экономического уклада, ментальности.
Цивилизованное, но, к сожалению, пока еще далеко не реальное решение этой донельзя сложной и болезненной проблемы — в увязке двух этих принципов. Территориальная целостность страны должна быть сохранена без всяких оговорок, но в этой единой стране национальным меньшинствам должны быть созданы все условия для полноценного морального и материального существования, для гармоничного развития своей экономики, культуры, языка в условиях широкого самоуправления. То есть тот самый идеал, который уже давно достигнут в развитых европейских странах, таких, скажем, как Швейцария. Хотя и сама сытая и благополучная Европа временами содрогается от взрывов в Ольстере или в Стране Басков.
В странах с компактным проживанием национальных меньшинств закономерны автономии с самыми широкими правами и с самым высоким статусом. Именно такую форму национальной автономии для Нагорного Карабаха предлагает Азербайджан, получая в ответ неизменный отказ. Отказ, опирающийся на аргументы свершившегося факта и на заемную силу. Кстати 200 тысяч азербайджанцев, компактно проживавших, до их поголовного изгнания, на территории Армении, и мечтать не могли о какой-либо форме автономии.
Именно с карабахского конфликта, к которому советское руководство того времени отнеслось преступно беспечно, возник прецедент, который в конце концов привел к Чечне.
Политика двойных стандартов, которой до сих пор отдается предпочтение в определенных кругах и России и Запада, еще более усугубила проблему и создала еще одну, дополнительную новую проблему в самом общественном сознании как Азербайджана, так и Армении. В азербайджанском, по всей видимости и в армянском, обществе возникло противостояние между теми, кто относились и относятся, несмотря ни на что, дружелюбно к России, уважительно к ее истории и с восхищением к ее великой культуре, и теми, кто воспринимает политику северного соседа как политику двойных стандартов и предлагает дистанцироваться от нее как можно дальше.
Будучи глубоко признательным за приглашение высказаться по поводу Кавказа и его будущего, понимая и уважая благородные цели инициаторов книги, не хотелось бы здесь более подробно излагать свою точку зрения на истоки и причины карабахского конфликта, приводить свои доводы и аргументы — а их у меня достаточно, я тем не менее не мог, хотя бы в общих чертах, не коснуться проблемы, которая сегодня является самой острой проблемой и кровоточащей реальностью Азербайджана, я думаю — и Армении. И представляю, предаваясь фантазиям, как было бы замечательно, если бы того конфликта, как и конфликтов в Абхазии, Осетии, Чечне, не было, и каким благословенным краем — раем (простите за каламбур) туризма, гостеприимства, благоденствия стал бы наш Седой Кавказ. Кавказ, процветающий в ладу всех его населяющих больших и малых народов, в добром соседстве с сопредельными странами. Фантазии фантазиями, но ведь такое время рано или поздно непременно наступит. Хочется, чтобы оно наступило не слишком поздно. Это еще и эгоизм 63-летнего человека, мечтающего увидеть счастливое время своими собственными глазами и хоть немножечко пожить в нем на старости лет.
Мои фантастические мечты все же опираются на реалии истории. В войнах — больших и малых — победителей не бывает, ибо якобы побежденная сторона копит в себе обиду и жажду возмездия, а это залог будущей войны, результаты которой могут быть прямо противоположными. А ведь альтернативой проигрыша может быть не реванш, а согласие и взаимопонимание, мужество найти в себе силу понять другую сторону.
Европейские народы пришли к этому пониманию, умению жить в мире и согласии, экономически взаимовыгодно сотрудничая (что не исключает здоровой конкуренции в определенных областях), через трагический опыт двух больших войн. И если есть отдельные исключения, — вспомним опять же Балканы, — они лишь подтверждают необратимость самой перспективы разрешения возникающих споров невоенным путем.
Я надеюсь, что в XXI веке — в новом тысячелетии — многие страны Азиатского и Африканского континентов придут к таким же формам толерантного взаимосуществования, через не менее горький опыт все еще продолжающейся Третьей мировой войны в разных регионах этих огромных пространств.
И закончатся наконец не столетние, а тысячелетние войны государств, рас и наций.
Ведь должен же прорыв в космос — свершение ХХ века — стать в грядущих десятилетиях качественно более крупным скачком, более дальним прыжком в глубины Вселенной, а в этом случае он, этот качественно новый скачок человечества в глубины космоса, неизбежно должен породить в населяющих Землю разумных существах чувство единства, общности перед лицом загадок или угроз Галактики, ощущение нашей планеты не как калейдоскопа стран, а как единого Отечества. В том случае, если мы встретимся где-то с иными формами разумного существования, мы независимо от принадлежности к разным нациям и расам обнаружим свою однородность перед лицом другой цивилизации, и это сплотит нас, как сплачивается каждый народ во время противостояния с Чужой силой. А если мы все же одиноки во Вселенной, то это чувство космического одиночества, должно заставить нас забыть все распри и дрязги между собой во имя нашей уникальной жизни и ее хрупкой недолговечности перед лицом Бесконечности во времени и пространстве.
Написав эти строки, я подумал о том, что иной читатель воспримет мои «космические пассажи» как уход от конкретных решений межнациональных проблем на Кавказе, как упование если не на Бога, то, по крайней мере, на «космических пришельцев» для преодоления наших реальных бед, с которыми мы сами не в состоянии справиться. Но это отнюдь не так. Просто я уверен, что прогресс науки — а он в наше время в основном связан с космическими задачами — заставит землян жить в иных координатах, изменить сам способ мышления, основанного ныне на местечковых инстинктах.
Но еще большую надежду на решение болезненных вопросов я возлагаю на культуру. Может, это тоже плод фантазии мечтателя, но решение многих вопросов, казалось бы таких далеких от забот культуры, я вижу в активной роли литературы, искусства, духовной деятельности в целом. Литература, музыка в этом направлении могут сделать больше, в этом я абсолютно убежден, чем политика, дипломатия, не говоря уже об оружии. Народы не могут и не должны разговаривать друг с другом орудийными залпами, не должны ездить друг к другу на танках, жить в постоянном страхе взрывов террористических актов, растить поколения, отравленные ненавистью, привыкшие к жестокости и насилию с детства.
Если остервенение, ненависть, мстительность — это тоже эмоциональные состояния, то ведь есть и другие эмоции — ностальгические чувства к мирному прошлому, светлые воспоминания о минувших днях дружеского общения, есть, наконец, общая память о совместно пережитом — репрессиях, экономических невзгодах, несвободе, потерях…
И здесь, в конце моих заметок, я хочу вернуться к их началу, к кяманче и объяснить, почему я выбрал это слово и символом чего оно является.
У классика нашей литературы Джалиля Мамедкулизаде есть небольшая одноактная пьеса, которая так и называется «Кяманча». В основе — события начала века, когда тоже происходили, правда не в столь глобальных масштабах, азербайджано-армянские столкновения.
Вооруженный отряд азербайджанцев в горах… Вдруг кто-то замечает одиноко бредущего из одного горного села в другое старого человека. Им оказывается армянин, которого знает каждый в этих горах, — он замечательный исполнитель на кяманче. Его тут же захватывают, и кто-то предлагает сразу убить — ведь идет война не на жизнь, а на смерть.
Не надо сразу обвинять азербайджанцев в излишней жестокости, по ходу текста выясняется, что у каждого из участников отряда совсем недавно убиты близкие люди — члены семьи, родственники, друзья. И неважно, что мстить будут совершенно невинному человеку, ведь и убитые родственники членов отряда тоже ни в чем не были повинны.
На казни особенно настаивает главарь отряда — крутой и суровый человек, у которого погибла вся семья. Решение принимается убить, но вдруг кто-то вспоминает, что старик изумительный музыкант-исполнитель. Предлагают, чтобы он напоследок, перед смертью исполнил бы что-нибудь на кяманче, благо и инструмент при нем — старик возвращался со свадьбы.
Обреченный старик просит лишь об одном: чтобы кяманчу после его смерти отдали бы сыну, он и его растит музыкантом. И начинает играть.
Печальные звуки кяманчи, напоминающие человеческий стон, гулко раздаются на обезлюдевших горах, и самый жестокий человек в отряде, его глава, опаленный горем и тоской, вдруг говорит: «Прекрати, бери свою кяманчу и убирайся с моих глаз. Когда ты играешь, все былое оживает у меня в сердце, все минувшие дни…»
Скупой на слова главарь вспоминает то блаженное время, когда не было никакой вражды между народами, когда были общие радости и горести, когда люди встречались на свадьбах. Когда не встало между ними глухой стены ненависти — убийства, кровь, жестокая месть. И, отпуская старика, он говорит слова, которые вроде бы и не очень соответствуют его твердому характеру: «Сейчас же уходи, иначе я убью тебя, а потом и себя».
Узнавая страшные подробности кровавых сцен карабахской беды, я всегда находил надежду, быть может последнюю, в том, что когда-нибудь все — и армяне, и азербайджанцы — прислушаются к звукам кяманчи, к ее грустным мелодиям, к ее стону и очистятся от всего, что мешает понимать боль и страдания друг друга.
И в этом будет залог того, что ломкий голос кяманчи заглушит наконец грохот орудий и лязг танков…