Атнер Хузангай
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 5, 1999
Атнер Хузангай
Во имя……Были времена, когда, в студенческие годы, мы с приятелем в Питере ходили в ночь на Пасху в храм. Там — в церковном песнопении, в ликах иконостаса, в сосредоточенности собравшихся людей — ощущалось некое ожидание, которое было важным и существенным. Ожидание Кого? — я мог только смутно догадываться. Потом крестный ход и — “Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ!”. Иисус Христос воспринимался мной как некая глубокая тайна.
Позже, в начале 70-х, было чтение одолженного у Г. Айги самиздатского “Доктора Живаго”, в ошеломляющем тексте которого мне виделось мерцание света Евангельского. (Правда, параллельно очаровывали душу “Fioretti” — “Цветочки” Святого Франциска из Ассизи].
Сейчас, по прошествии многих лет, оставаясь некрещеным чувашом, я воспринимаю единственно Имя Божие, Христа как символ. Как писал о. П.Флоренский: “Имя Божие есть Бог и именно Сам Бог, но Бог не есть ни имя Его, ни Самое Имя Его (…) формулою утверждается, что Имя Божие как реальность, раскрывающая и являющая Божественное Существо, больше самой себя и божественно, мало того — есть Сам Бог, Именем в самом деле, не призрачно, не обманчиво являемый; но Он, хотя и являемый, не утрачивает в своем явлении Своей реальности, — хотя и познаваемый, не исчерпывается познанием о Нем — не есть имя, т.е. природа Его — не природа имени, хотя бы даже какого-либо имени, и Его собственного, Его открывающего Имени”.
Символ имени Иисуса Христа как “бытие, которое больше самого себя…”. Исповедовать Имя Его, соблюдать духовную суть имен вообще можно только в молитве. Но я не могу молиться, хотя и признаю эту высшую реальность вне меня.
Чуваши номинально с XVIII века являются христианами (хотя до сих пор есть целые отдельные села некрещеных, или “истинных” чувашей). Но в Урало-Поволжье, местопребывании основной части чувашской нации, существовало в то время противостояние двух мировых религий: христианства (в его православном варианте) и мусульманства (в татарской интерпретации). Чуваши же и в XIX веке еще сохраняли старую чувашскую (истинную) веру, которая была монотеистична, но разлом между двумя мирами (и типами цивилизаций) невольно проходил и через чувашскую душу. Возникал своеобразный религиозный синкретизм чувашского сознания. И хотя усвоение христианского вероучения и
“просвещение светом Евангелия” в чувашском обществе осуществлялись посредством родного языка, дух православия не задел глубинных основ чувашской культуры и чувашского миропонимания. Можно обнаружить лишь в чувашской словесности, и то в наиболее проникновенной ее части — поэзии — пунктирный след христианского присутствия. (Наиболее трагично и глубоко, на уровне экзистенциального переживания (“человек осужден быть свободным”) воплотил христианский идеал наш “огненный Ангел”, поэт Михаил Сеспель (1899—1922). Он — из всех чувашских поэтов — реализовался наиболее личностно, вплоть до самораспинания себя и своей Родины на коммунистическом кресте. В огне своих борений, в своей мучительной любви, в своем жертвенном национализме он выходил на христианский подвиг как мятежник, как богоборец, как бы проецируя себя в будущее…Будущее Сеспеля — это наше настоящее, но мы живем в условиях “Нетости священных имен” (Fehl Heiliger Namen), как выражается М. Хайдеггер. Никакое строительство церковных зданий не изменит нынешней чувашской ситуации без-верия, суе-верия, ино-верия, двое-верия и т.д. Индивидуум в своем самостоянье, “одинокости” обречен на свободу выбора и, оказывается, главное для духовного выживания человека — это сам человек, он сам должен ступить на трудный путь (очень узкий!) постижения духовной истины, через Имя Божие явленной.
К определениям анкеты я бы хотел добавить еще следующие. Карл Ясперс: “…Иисус как единственный в своем роде шифр”. ( Вот я и мучаюсь, как и мои сородичи, над разгадкой этой ономастической тайны). А шведский режиссер Бу Видерберг как-то предостерег: “…Иисус? — опасен при неправильном обозначении”. Оба подчеркивают еще раз значимость символа Имени Божиего, трудность вхождения “во Имя Иисуса Христа, в сферу Имени Иисуса Христа, в непосредственное соприкосновение с ним” (о. П.Флоренский). С другой стороны, священные имена как энергийные символы сами должны войти в плоть жизни, национальной культуры для их одухотворения. Проблема в том, что и я как личность, и чувашская культура как организм были и находятся в коммуникации не с одной, а с разными реальностями — на точке пересечения иных миров. (В каком-то из этих миров может появиться и иное Имя (ипостась) — Сиддхартха Гаутама. И тогда будет не 2000-й, а 2544-й год).
И все же об этом, о проявлении Имени (в моем Его поиске) я предпочел бы пытаться думать в тишине и молчании. “…Творить молчание, добиваться молчания, ибо уже невозможно стало услышать Божие слово” (С. Киркегор). Была бы возможность молитвы внутри меня, для себя самого, Его Именем…
Под этой рубрикой мы публикуем ответы на анкету “Что значит для вас сегодня Иисус Христос”, напечатанную в N№ 7 за 1998 г. Все тексты печатаются полностью и без какой бы то ни было редакторской правки.