Виктор Малахов
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 3, 1999
Виктор Малахов
Легкое бремя Христа
Верить и хотеть верить — вещи разные. К сожалению и стыду своему, должен признать, что с верой в подлинно религиозном смысле дела у меня обстоят неважно. Хочу быть честным в этом кардинальном пункте и не подменять опыт, которого лишен, иллюзиями самообольщения. И не вводить в заблуждение других.
Тем не менее — душа не приемлет представления о христианстве как всего лишь одной из возможных нравственных систем. Думается, вся нравственная сила его связана как раз с тем, что по сути своей оно больше, чем нравственность: как бы то ни было, мы все еще имеем счастье жить, порою сами того не сознавая, в лоне христианской традиции, в мирообъемлющей перспективе спасительного подвига Христа. Чем был бы наш современный “постсовременный” мир, какая тьма царила бы в нем, если бы, порою едва ощутимым веянием-лучом, не высветляла его вера в правду и смысл человеческого страдания, в благородство служения духовного, вера, оплотом которой для нас и сегодня остается Он?
Не стану утверждать, будто у меня сложилось какое-то личное понимание Христа. Кто я такой, чтобы Его — понять? Мне представляется существенным не забывать о том, что Он в каждое мгновение нашего в Нем бытия не человек только, но Бог, униженный паче всех — выше и глубже всей тверди небесной и земной. Как нам постичь Его? Постижимы, наверное, отдельные эпизоды, для каждого — свои: насущные для данной личности на данной ступени ее духовного развития. Да и то постижимы как цель, как перспектива, всякий раз открывающаяся с новой прозрачностью. Так, не могу без комка в горле перечитывать простые слова, сказанные Христом “всем труждающимся и обремененным”: “Возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко” (Мф. 11, 29—30). Или — если позволено на мгновение отступить от текста Священного писания — молчаливый поцелуй Христа из “Поэмы о Великом инквизиторе”: какая философская глубина сокрыта в этом совершенно евангельском образе! И, конечно, моление в Гефсиманском саду…
А вот эпизод, которого я не понимаю и страшусь: когда Иисуса по узкой и кривой иерусалимской улице вели на распятие, за ним, как повествует евангелист, шло “великое множество народа и женщин, которые плакали и рыдали о Нем”. Вот Христос в какой-то момент оборачивается к ним — что же, вы думаете, Он им сказал? “Дщери Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших, ибо приходят дни, в которые скажут: блаженны неплодные, и утробы неродившие, и сосцы непитавшие!” (Лк. 23, 27—29). Страшные, страшные слова. И каким безысходным сиротством веет, прости Господи, от этой сцены!..
Впрочем, самое пронзительное — не это. Что? Скажу так: удерживаемое в нас христианством чувство сопричастности общей предельной задаче, общей “абсурдной” мечте: спасти все и всех, искупить все происходящие в мире страдания, вызволить всю заключенную в нем доброту. Малые добрые дела прекрасны, когда есть это горение, эта неспособность примириться с нелюбовью человеческой, преподанные нам Христом.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь небесный
Исходил, благословляя…
По-русски имя Иисус Христос произносится так же, как и по-гречески, но никогда не покидавшее нашу культуру ощущение какой-то особенной причастности Христу ведет дальше, в терпкую палестинскую сушь. Георгий Федотов писал когда-то о том, что в сознании слагателей отечественной духовной поэзии Палестина как Святая земля зачастую предстает землею русской; Иерусалим размещается на “Святой Руси”. Рассуждать по этому случаю об “экспансионизме” едва ли разумно; вчувствуемся лучше в это сокрытое родство двух просторов, двух стихий, скрепленных для нас жертвенным образом Христа. Горькие запахи палестинских трав, дивные птицы да пустынные холмы той земли — пригрезились ли они нашим равнинам или и впрямь как-то соприсутствуют с ними, лишь ускользая от чрезмерно пристального внимания за горизонт? Вглядимся — не Он ли, выйдя поутру из Назарета, снова бредет к нам сюда, одинокий среди прекрасных пустынь, под рыхлым, молчаливым северным небом?
Что ж, будем помнить, что бремя наше легко. Еще легко. Уже легко.
Киев, декабрь 1998 г.
У
важаемая редакция!В номере 7 за 1998 год на последней странице увидел ваш призыв высказаться по теме “Иисус Христос в нашей жизни”. Будучи легок на подъем, спешу поделиться с вами некоторыми своими соображениями.
1. Кардинальный вопрос о месте Иисуса Христа подобен притче о слепом и Солнце. Как может тот, кто видел Солнце, объяснить слепому то, что он видел? Отсюда принципиальная невозможность христианской пропаганды (в худшем смысле этого слова) — исключения типа беседы Мотовилова лишь подтверждают правило.
2. Солнце заходит и восходит. Но не умирает. Если для кого-то оно умерло, значит, это проблемы его зрения. Бог не может перестать существовать оттого, что мы его не замечаем.
3. Солнце — оно едино, и едино для всех. Просто все смотрят на него с разной географической широты и долготы. Отсюда различие взглядов, но это вовсе не говорит о множестве солнц.
4. Для христианина первый путь — путь вверх (а вширь это уже после), по вертикали, и чем выше — тем меньше различий. Различия — они всегда на плоскости. А по вертикали стоит лишь вопрос — кто ближе? Но это уж дело Бога… а человека должен волновать лишь СОБСТВЕННЫЙ путь.
5. Наука и разум бессильны там, где поет душа.
6. Природа человека едина у всех. Различно лишь зрение. Отсюда разница между французом и китайцем.
7. Достоевский говорил: “Если мне скажут, что выберешь…”, то есть говорил о третьем лице, которое отделяло истину от Христа. Он говорил о разных критериях истины.
8. Розанов не мог оторваться от еврейства (юдофилии), поэтому многие вещи понимал слишком одухотворенно-материально, не в силах оторваться от девственной красоты материи, чтобы полностью отдаться не от мира сего учению Христа…
9. Кто видел, тот знает,
Кто знает — молчит,
Остальное лишь блеклые очертания букв…
С уважением Эдик Вертов (поэт)
P. S. Розанов был и остается моим самым любимым писателем (так что не подумайте чего).
Под этой рубрикой мы публикуем ответы, полученные на анкету “Что значит для вас сегодня Иисус Христос”, напечатанную в N№ 7 журнала за 1998 г. Все тексты печатаются полностью и без какой бы то ни было редакторской правки.