Рубрику ведет Лев Аннинский. Хроника “Дружбы народов”: 1989 — 1999
Десять лет, которые растрясли мир
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 1999
Десять лет, которые растрясли мир
Хроника “Дружбы народов”: 1989—1999
Рубрику ведет Лев Аннинский
1998. “Куда река спешит меж берегов?”
Портфель журнала полон: под напором материала перекашивается традиционная система прозаических жанров.
Романы отступают. Их всего три. Предсмертный роман Фридриха Дюрренматта “Ущелье Вверхтормашки” (перевод Е. Кацевой), “Однокрылый рояль” Елены Скульской и “Полевые исследования украинского секса” Оксаны Забужко. Не вдаваясь в сравнительные достоинства текстов (лучшим редакции показался “украинский секс”, и его приберегли для третьего номера), отмечу нечто общее, ощутимое уже по заглавиям: это общее — “интеллектуальная игра”, “выверт” зрения, пропускающего все через призму странности. Реальность как таковая не вызывает энтузиазма. Все решает обаяние стилизации.
Повести российских авторов, большей частью молодых, — мечены тою же тенденцией. Анатолий Кудрявицкий предлагает нам “Калейдоскоп историй, услышанных под клиптомерией”. Владислав Егоров предлагает “Записки судебного репортера”, который произведен на свет явно не без участия известного гоголевского пасечника. Алла Боссарт — “Записки Зайцева”, перемигивающиеся с “Повестями Белкина”. Вячеслав Пьецух — “Город Глупов в последние десять лет”. Александр Хургин — “Комета Лоренца”. Везде — имитация игры на интеллектуальное “понижение”. Когда автор говорит: “Предлагаемое вам литпроизведение можно не читать вовсе”, — не верьте. Когда говорит: “Вот и вся история — смысла в ней не много, так, баловство одно”, — не верьте. Когда говорит: “Оправдательные документы? Нету”, — не верьте: сам текст — сплошной оправдательный документ авторской манеры.
В такой же игровой стилистике — повесть “Коржик, или Интимная жизнь без начальства” Евгения Некрасова. Похоже, что в нашей литературе утвердился Некрасов-четвертый (после Николая, Виктора и Всеволода).
Характерно дробление жизненного массива на фрагменты. Антиалкогольный эпос Анатолия Приставкина “Синдром пьяного сердца” — сериал из “встреч на винной дороге”. Мемуары Владимира Огнева — “Блики памяти” — фрагменты из книги “Амнистия таланту”. В контексте дробящегося мира объяснимы и неопубликованные главы из повести Марка Алданова “Бред” (повесть, кажется, не состоялась), и “Обломки “Черных камней”, добавленные к известному лагерному роману Анатолия Жигулина, и новеллы из цикла “Возвращение на родину” Юрия Петкевича, и новеллы из книги “Тучки небесные” Юлиу Эдлиса (названного почему-то Эйдлисом).
Ярчайшая публикация года вся составлена из фрагментов: это дневники и рабочие тетради Юрия Трифонова, прокомментированные вдовой писателя Ольгой Трифоновой.
На фоне сквозной “интеллектуальной игры” трифоновские записи подкупают истовой серьезностью и текстов, и вообще отношения к жизни. Проза такого тона почти исчезает со страниц журнала. Назову все-таки: “Случай из практики” Веры Чайковской, “На круги Хазра” Афанасия Мамедова.
А есть еще: Агаси Айвазян, Лейла Берошвили, Ромуалдас Гранаускас… но они приберегаются для третьего номера.
Теперь пройдемся по очеркам и публицистическим работам. По маршруту “Челноков” Александра Коркотадзе (Украина — Румыния — Болгария — Турция). По Якутии — вместе с Сергеем Филатовым и Александром Щипковым. По “маргинальным” обводам России — вместе с Михаилом Рожанским. По таджикским трассам (хочется добавить: под трассирующими пулями) вместе с Борисом Руденко. По эстонским рыбообильным водам — вместе с Юри Тууликом. По арабским пескам — вместе с Лоуренсом Аравийским (фантастика: “классические, выдержавшие десятки изданий в Англии и переведенные на множество языков «Семь столпов мудрости»” на русском языке не издавались… — до 1998 года — теперь их печатает “Дружба народов”).
Не менее важны маршруты мысли по культурно-историческим палестинам. В “Темные страницы Книги Велесовой” ведет нас С. Шишов. “Путешествие в Шамбалу” мы совершаем с Юргой Иванаускайте. В “Историю поединков” нас увлекает Владислав Петров, автор исследования “Русская дуэль”. Разумеется, состязание двух лагерников Льва Гумилева и Сергея Снегова в чтении стихов многое говорит об особенностях оставленной нами в прошлом реальности, как и предположение, что “насильственно привнесенное в славянские земли” христианство задавило “естественно сложившиеся таинства языческих культов”, но как пустить эти культы в дело сегодня, не всегда ясно. Сегодня дела решаются в идеологических “дуэлях” иного масштаба. “Татарстанское евразийство” — озаглавливают свою работу Людмила Воронцова и Сергей Филатов и поясняют, какие берега сходятся в перспективе: “евроислам плюс европравославие”.
А есть еще: Абдижамил Нурпеисов с “Мыслями, навеянными деяниями великих предков”, Анар с “Горечью полыни”, Томас Венцлова с “Опытом исторического оптимиста”… но и это приберегается для третьего номера.
По разделу “Нация и мир” хочется отметить новые очерки Эльвиры Горюхиной (Чечня, Грузия), продолжение русско-украинского диалога (А. Толпыго, В. Малахов, А. Боргардт, С. Осыка), беседы с видными политиками (Рамазан Абдулатипов, Петру Лучинский).
Есть еще Леннарт Мери… но он в третьем номере.
По отделу критики выделяется дискуссия о Димитрии Быкове по статье Алексея Дидурова “Рыцарь страха и упрека” и обсужденные так же после публикации “Годовые кольца” Натальи Ивановой: составленная ею хроника литературных событий 90-х годов немало помогла мне при составлении настоящей хроники — пусть даже и в том смысле, что сняла неуверенность. Ибо было с чем спорить.
Ты меня наставила толково,
Чтоб не опасался неудач…
Впрочем, это о другом. Это Владимир Корнилов благодарит вольную русскую поэзию.
Николай Беляев:
Но, кажется, только при смене эпох
Чувствуют по-настоящему,
Что вся поэзия — только вздох
Вослед уходящему.
Яков Козловский:
Обняться пора нам, ибо
Мы дети одних колен.
Ты по-арабски ибн,
Я по-еврейски — бен.
Владимир Ильицкий:
Азиопа? Евразия? Гунны? Рим?
У прилива-отлива один ритм.
Мы в загоне одном, лишь в своих углах,
Где — что наш Генеральный,
Что ваш Аллах.
Инна Лиснянская:
Меж разборок и тусовок
Зубы поплотнее стисни
Да бочком пройди,
Да стишок в тетрадку тисни.
Ничего помимо жизни
Нету впереди.
Леонс Бриедис… но его прибережем для третьего номера.
Но что же это за третий номер такой магический, для которого приберегается все самое дорогое?
А это — уникальный шанс, предоставленный журналу “Дружба народов” судьбой в лице Фонда Сороса: возможность сотворить что-то особенное, с примечательной сверхзадачей, с запоминающимся обликом.
В воздухе повеяло словом “грант” и цифрой с нулями.
Мы подумали, подали заявку и… получили “добро”.
Уникальность, особенность, неповторимость замысла была в том, чтобы выпустить номер “Дружбы народов” в традициях дружбы народов. Без кавычек. Как если бы не рухнули стены и не расступились берега. Как если бы не издевались над этим понятием целое десятилетие радикалы-зубоскалы всех возможных разборок и тусовок. Как если бы не был за это десятилетие растрясен мир.
Разумеется, мы не хотели идиллии, да наши старые авторы и не потерпели бы ее. Приглашенные (разысканные) литераторы, большею частью из бывших союзных республик (ныне независимых государств), не стеснялись в эмоциях и выражениях. Иван Дзюба дал понять: трагедия Украины в том, что Господь Бог воздвиг Карпаты не с той стороны. (Впрочем, Крым он прилепил к берегу как раз там, где надо?) Сергей Морейно переименовал Русь в Тартарию. (Впрочем, после Лисичкина и “Советской Орды” это нас не убило.) Денис Драгунский заметил, что Россия не имеет высшего замысла. (Впрочем, кто его имеет? Германия? Америка? Израиль? История делается методом проб и ошибок.)
И все-таки это был для нас праздник — выход в марте 1998 года третьего номера “Дружбы народов”, полного ярких имен и яростных голосов. Егор Некляев, Шота Нишнианидзе, Армен Шекоян, Ромуальдас Гранаускас, Эльчин, Инна Кабыш, Леонид Дранько-Майсюк…
Леонс Бриедис:
Немым придешь, взберешься вверх по тропке,
пока в губах не вспыхнут сотни слов,
но никогда ты не промолвишь громко,
куда река спешит меж берегов.
На этом умолкаю и я, завершая Хронику десятилетия, в ходе которого журнал “Дружба народов” из пятидесятилетнего стал шестидесятилетним.
Остается надежда, что еще через десять лет будет кому такую Хронику продолжить. И для кого.