Петро Куценко

Еще темны весенние приметы

С украинского. Перевод Владимира Сорочкина

Песня

Сколько счастья в белом свете!

Сколько радости и сил!

За тем чудом и за снами мой отец босым ходил,

А за счастьем – мать седая:

Год за годом, день за днем.

Усмехалась — не отыщешь это счастье днем с огнем.

Я же в вышитой рубашке —

Да за радостью – на шлях.

Боль в груди моей поныне, жар и пепел — на руках.

Где ты, батька? Где ты, мама?

Кони черные стучат.

Счастье, доля, жар и пепел — сквозь года мои летят.

* * *

Что за зарево ночное

В небе вспыхнуло, лучась?

Круговое, неземное,

Словно кто-то в этот час

Для любви родился, словно

Снизошла на землю высь,

И в невымолвленном слове

Дол и горы обнялись.

Встало светом над землею,

Душам явлено людским

Вифлеемскою звездою

Благовестом золотым,

И горячею слезою,

Что прогонит смерти страх,

И загадкою святою

В полуночных небесах.

* * *

Шоссе через гору уходит вперед,

Шуршит исчезающим бегом.

За садом Гафийка индюшек пасет,

А сад замело уже снегом.

— Гафийка! Боса ты, а нынче мороз… —

Молчит. Ни платка, ни понятья.

Лишь что-то бессвязное шепчет под нос,

Лишь мутные бельма подняты.

Сказала: под бешеный посвист судьбы,

Связующей смерть и начало,

Железные в небе промчатся гробы

С детьми… И сбылось, как сказала.

Про ложь, про карающий гнев и разлад,

И мор, и сиротство, и милость,

Про зверя, что матерью будет зачат…

Как молвила, так и случилось.

— Гафийка! Там речка под снегом. Очнись! —

Не видит… Опущены веки,

Но смотрят глаза в недоступную высь,

И речка смолкает навеки.

— Постой же! Там бездна незримая спит,

Не ведая дна под собою!.. —

Не слышит… На краешке самом стоит,

И бездна тверда под стопою.

И так — бесконечно… Как в небо идет

Шоссе, укрываясь от взгляда.

…У шляха Гафийка индюшек пасет –

И вряд ли ей что-нибудь надо.

* * *

Свет и туман. Вечерний иней.

Патриархальной меди звон.

И отзвуки — со всех сторон,

И крик ворон — багряный, синий.

В оттенках красок и в звучанье слов

Еще темны весенние приметы,

Всплывая, как скупые силуэты

Домов, ворот, ветвей и куполов.

И тают… Окружают все и всех

Тумана и снегов дыхание и лепет.

И как же мне постигнуть властный трепет,

Когда услышу женский голос, смех

Как отголоски юности былые?

И как понять: чего я так горю,

Целуя уходящую зарю —

Холодную — в уста живые?..

На лад песни

Отшумели все ненастья

Над весенней степью разом.

Не искал в тебе я счастья,

Почему ж померк мой разум?

Ты сверкнула предо мною,

Как комета пролетела.

Ночи марево шальное

В это лето закипело,

Кудри – легкие, как крылья,

Встрепенуло, разметало,

И глаза мои открыло,

И сбылось, да сбылось мало.

И в ознобе неиспитом,

Сквозь горящую истому,

Конь в груди стучал копытом

По туману золотому.

А когда, испив обмана,

Свет пролился спозаранку,

Я окликнул из тумана:

— Осчастливь меня, цыганка!

И отпрянул я от звука

Речи, что не умолкает:

— Пусть тебя тоска и мука

Ублажит и обласкает!

Петро Куценко родился в 1948 году в Приднепровье. Окончил Киевский государственный университет им. Т. Г. Шевченко, работает в черниговской областной газете “Деснянская правда”.

Автор четырех поэтических книг: “Продолжение разговора”, “Дней непрошедших свет манящий”, “За воротами вечности”, “Песни бессонного шмеля” (стихи для детей).

Лауреат литературной премии имени М. Коцюбинского. Переводит на украинский язык стихи русских и белорусских поэтов.