Владимир Познер
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 6, 1998
Владимир Познер
Все для человека…
Пишу в День Победы. Прочтете значительно позже, уж таков производственный цикл журнала, но не беда. Понятно, дорого яичко к Христову дню, но то, о чем пишу, хоть и навеяно определенной датой, не привязано исключительно к ней.
Вечером 8 мая я смотрел из новостных передач, кажется, по НТВ, но могло быть и ОРТ — и ведущий сообщил, что вообще-то именно 8-го, а не 9-го, на Западе отмечают Победу. Почему? Ответ остался за кадром, но зато появилась хроника подписания капитуляции в Берлине, в районе Карлсхорст, где от Советского Союза присутствовал маршал Жуков, а со стороны союзников люди в общем-то второстепенные. А ответ между тем прелюбопытнейший.
Итак: Германия подписала акт капитуляции 7 мая, а не 9-го, и не в Берлине, а в Реймсе. Подписывал фельдмаршал Йодль, а принимали капитуляцию от имени верховного союзнического командования генерал У. В. Смит (США), от Красной Армии генерал Суслопаров, а наблюдателем от
Франции был генерал-майор
Ф. Севез. Но кто таков, спрашивается, генерал Суслопаров? Да так, советский генерал, имевший, кажется, отношение к армейской разведке. Такой на вид молодцеватый (у меня хранится цветная фотография того события), с крупными чертами лица, могучего телосложения. Улыбается во весь рот. Можно не сомневаться, не знал, что ожидает его в весьма скором будущем, а именно: расстрел. Бравый генерал, видимо, решил закрыть собою амбразуру и подписать акт о капитуляции, который уже был подготовлен союзниками и который они намеревались подписывать вне зависимости от наличия какого-либо представителя СССР. Суслопаров, возможно, не успел связаться с Москвой либо не успел получить из Москвы указаний и решил, что лучше поставить хоть какую-нибудь подпись, нежели никакой. Я пишу «возможно» потому, что точно сие мне неизвестно, но известно доподлинно, что отец народов и вдохновитель всех наших побед, узнав о реймском событии, страшно рассвирепел (отсюда и печальный конец генерала) и потребовал от союзников повторного подписания, но в Берлине и с тем представителем советского командования, которого он лично делегирует для этого дела. «Настоящее» (с нашей точки зрения) подписание и случилось на следующий день в Карлсхорсте, где Германию представляли фон Фридеберг, Кейтель и Штумпф, союзников — А. У. Теддер (Великобритания), Верховное главнокомандование Красной Армии — Жуков, а наблюдали за всем этим генералы К. Спаатс (США) и Делатр де Тассиньи (Франция).Я вполне солидарен со Сталиным в том, что капитуляция должна была происходить в Берлине — символика события того требовала. Могу понять его недовольство Суслопаровым, которому не следовало лезть поперед батьки. Но расстрелять за это?.. Расстрелом своего генерала поставить точку в протоколе о победе?
Впрочем, точку ли?
Я, приехавший в СССР в конце 1952 года, никак не мог уразуметь смысл одного вопроса, повторявшегося буквально во всех анкетах. Он звучал примерно так: «Находились ли Вы или кто-либо из Ваших родственников на оккупированных немецко-фашистскими захватчиками территориях?» Только через несколько лет проживания в Союзе раскрылась для меня омерзительная и оскорбительная суть этого вопроса: каждого, кого постигло несчастье нацистской оккупации, априори считали возможным коллаборационистом, проще говоря, предателем. Когда впервые я понял это, то задохнулся от ярости. Ведь гитлеровцы оккупировали всю Европу (не считая пары нейтральных стран) и часть Северной Африки, но ни в одной стране не ставился этот вопрос, он никак не мог влиять на твою карьеру, он ни в коем случае не мог нанести ущерба твоей чести (понятно, я не говорю о тех странах, которые впоследствии стали советской вотчиной, куда внедрялись советские порядки). Если весь цивилизованный мир исходил в этом вопросе из презумпции невиновности, то в СССР исходили из презумпции вины.
Это, конечно, тяжкий грех, когда речь идет о тех, кто испытал все «прелести» оккупации. Но он бледнеет в сравнении с тем, что сотворил с попавшими в плен и угнанными в Германию. Из фашистских концлагерей они попадали в советский ГУЛАГ, а тех, кого миновала эта участь, все равно считали отщепенцами — ни о серьезной учебе, ни о престижной работе они не смели помышлять. А ведь не следует забывать, что подавляющее большинство попавших в плен — их было видимо-невидимо — относятся к первым году-полутора войны, когда Советский Союз находился на грани военного поражения из-за того, что величайший и проницательнейший полководец и стратег всех времен и народов (а) аж в 1938 году приказал расстрелять и посадить почти весь высший командный состав Красной Армии и (б) фактически разоружил вооруженные силы страны накануне вторжения Германии. То есть если кого-то и надо бы судить, то не пленных, а как раз Иосифа Виссарионовича. Позволю себе категорически не согласиться со страстными воплями о том, что именно Сталин победил в войне, и со всей определенностью сказать, что победили солдаты и офицеры, которые, конечно же, воевали отчаянно и героически, но которых бросали в топку войны с такой же легкостью, с какой бросают дрова в печку. Вдумайтесь: Советский Союз потерял 26 миллионов человек за неполных 4 года войны, Германия же потеряла 7 миллионов за 7 лет войны…
Впрочем, это другая тема. Ни одна из стран-участниц второй мировой войны, кроме, возможно, Китая и Японии, не отнеслась столь безразлично, как наша, к жизни своих солдат. Один лишь пример: когда судьба войны уже была решена, весной 1945 года, на подступах к Берлину, у Зеловских высот, наше командование во главе с маршалом Жуковым положило более трехсот тысяч советских солдат, чтобы опередить американцев и первыми взять Берлин. Для сравнения: за всю войну, начиная с декабря 1941 года, США потеряли 450 тысяч человек, то есть количество, вполне сопоставимое с тем, которым пожертвовали мы при взятии одних лишь Зеловских высот.
Побудил меня взяться за перо (сесть за компьютер) не сам День Победы, так сказать, не дата в календаре, а статья и фотография, опубликованные 8 мая в газете «Комерсантъ-Daily»: на фотографии какие-то старые, бедно одетые люди получают деньги из рук весьма благополучного на вид господина. Из статьи мы узнаем, что господин этот — немец, представитель ФРГ, что он приехал в захолустный российский городок, чтобы вручить ежемесячное пособие этим старикам, которые когда-то, детьми, были отправлены нацистами в концлагеря, где из них выкачивали кровь для раненых немецких солдат, использовали для разных медицинских экспериментов, водили на «показательные» расстрелы, ну и, конечно, когда они уже больше ни на что не годились, отправляли в газовые камеры. Всех отравить не успели, кое-кто уцелел — среди них и некоторые наши старики. Понятно, нет прощения нацизму. Более того, считаю, что нет прощения Германии и немецкому народу. Но смотрите: они это осознают, они официально и публично признали это, и они действуют соответствующим образом. Всем узникам концлагерей Германия платит пожизненное ежемесячное пособие. Евреям же, которые либо сами пострадали от нацистов, либо их родственники, Германия предоставляет и пособие, и постоянное место жительства.
Ну, а что же мы, дорогие сограждане?
Когда же и мы признаем свою вину перед собственным народом, когда же мы честно отринем свое преступное прошлое, как относительно давнее, так и совсем недавнее? Когда же мы вместо высокопарных сентенций вроде «все для человека», вместо помпезных мероприятий, якобы посвященных памяти погибших, вместо вызывающих лично у меня тошноту телевизионных репортажей, показывающих самодовольных президента, патриарха, генералитет, думцев, бывших и будущих кандидатов, стоящих с постными физиономиями у могилы Неизвестного и совершенно им безразличного солдата, когда же вместо всего этого мы будем без лишних слов и абсолютно конкретно совершать действия, из которых станет ясно, что мы прониклись тяжестью своей вины, а значит, сделали первый шаг к тому, чтобы очиститься не столько в глазах других, сколько в собственных глазах?
Ведь нет иного способа избежать возврата к тому, что было.