Стихи
Роман Хе
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 1998
Роман Хе
Нахлынувшая тайна бытия…
Слово о поэте Анатолия Кима
В Корее сосна — самое любимое дерево, и есть отдельные знаменитые деревья, древние веком своим, которые названы по именам, как люди, и охраняются государством. Возле таких деревьев вывешены таблички, кратко и почтительно повествующие о жизни зеленого патриарха.
Стихи Романа Хе представляют собою грезы одной из замечательных корейских сосен, волею судьбы выросшей под небом дальневосточной, сахалинской, России. Он пророс в русском слове — но смотрится и слышится как подлинная корейская сосна, раскачиваемая ветром, украшающая собою иной ландшафт и обратившая свои зеленые ветви к иному небу, чем небо родины. Красота его стихов естественным образом добавляет новые черты русской поэзии. Дзенская простота и величайшая скромность словесного материала прижились на
новой почве и дали заметные результаты. Среди многих стихов современного русского верлибрастихи Романа Хе выделяются естественностью своего звучания, убедительностью именно данной формы поэзии, — и выражением самых затаенных, воистину прекрасных поэтических сторон души корейского человека.
Басё
Сидит мудрец над тихим прудом, в руке
порхает бумага, где
незаконченное хокку…
— Сколько веков ты сидишь здесь, Старик, —
удивляются прохожие, — давно бы
закончил трехстишие!..
Прохожие уходят в небытие.
Другие на смену идут…
А он сидит
и ждет мгновение,
потерянное в детстве.
* * * Я такой же, как в детстве.
Во мне
Колодезь слез удивления, восхищения, любви!..
Только на дне —
камни.
Свет
Проснулся глубокой ночью, —
не от страшного сна,
не от назойливого звонка,
не от нахлынувшего вдохновения.
Лежу
во тьме
без всякой мысли.
Лишь чувствую
в теле своем
свет…
* * *
Человек по возрасту годится мне в отцы.
Вдруг я почувствовал себя старше, —
его окликнула мать
по имени…
Час между собакой и волком
Глубокая ночь.
Час какого зверя —
не вспомню…
А в мире —
шуршат мыши,
лают собаки,
воют волки,
сияет Медведица,
и мотыльки кружатся
над пылающей лампадой…
Час какого зверя —
не вспомню…
Глубокая звездная
ночь.
* * * Ты богат тем, что есть,
я — тем, чего нет:
ежедневно ты проходишь
мимо сверкающих куполов,
а мне
снятся эти купола,
как в пустыне вода,
и кажется,
что Атлантида где-то рядом…
Любуясь рисунками девочки
Возникли
будто из ничего
странные рыбы, птицы, море, небо…
И не поймешь,
что появилось раньше:
рыба — потому что море грустило,
или море — потому что рыба задыхалась,
птица — потому что небо пустело,
или небо — потому что птица падала…
Воспоминание об отце
Из черной потрепанной сумки,
где носил он свой скудный обед,
отец, как фокусник, вытаскивает
улыбчивые яблоки,
одно за другим,
одно за другим…
Рифма
Я мечтаю о рифме,
о главной рифме, —
когда
биение моего сердца
созвучно
с биением твоего сердца.
* * * В миг,
когда ракушка не гудит,
в миг,
когда любимая не любит,
в миг,
когда солнце не греет,
не разбивай ракушку,
не забывай любимую,
не сердись на солнце —
сердце свое проверь.
Пруд
Самозабвенно поют лягушки
в маленьком пруду…
Даже камушек бросить —
грех.
Ван Гог
Не подсолнухи —
глаза свои рисовал он,
вернее — зрачки,
расцветающие
солнечными лепестками.
* * * …Кого-то хоронили в этот день:
похоронная процессия ползла
в потоке солнечных лучей,
и я, несмышленыш, стоял рядом с мамой,
держась за подол ее платья, и вдруг
заплакал —
то ли от торжественно-печальной музыки,
то ли от нахлынувшей тайны бытия…
Шмель
Спрятавшись на чердаке, я плачу
от обиды и вдруг — затихаю:
на крохотном оконце,
залитом солнцем,
сладко гудит
золотистый шмель…
Бесконечность
Вчерашний мальчик взглянул
в глаза вчерашней девочки
и открыл огонь, жар которого
палил сильнее солнца.
Ручейком бежавшая кровь
всколыхнулась волной неудержимой, и —
первая бессонница
выплыла
из Вечности
немой русалкой.