Александр Русецкий
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 11, 1997
Александр Русецкий
Вид из соседнего окна
Человеку, который критикует демократию и демократические институты, нет нужды быть их врагом, хотя и демократы, которых он критикует, и тоталитаристы, которые надеются поживиться на любом расхождении в демократическом лагере, могут, вполне вероятно, назвать его таковым…
Карл Поппер
Антитоталитарное движение сопротивления
Правозащитное движение в Советском Союзе создавалось в отличие от большинства общественных организаций и движений «снизу», независимо от государственных структур. Имея и используя возможности влияния на социально-политические изменения, оно действовало и изнутри, опираясь на прогрессивные группы в обществе, и извне, раскрывая перед международным сообществом настоящее лицо правящего режима, сообщая факты злостных нарушений прав человека и пытаясь найти за рубежом реальную поддержку. Оно являлось антитоталитарным движением сопротивления, сохраняющим или вынужденным сохранять максимальную удаленность от власти.
Государство всячески старалось локализовать, ослабить и уничтожить его, применяя различные формы насилия, так же как и по отношению к другим инакомыслящим неформальным группам. Однако движение росло и увеличивало свое влияние в обществе, особенно в крупных городах с их университетами и различными институтами. В процесс все увереннее начинала втягиваться молодежь. При этом необходимо отметить, что протесты большей части правозащитников носили мирный характер и в их действиях, в общем, не было ответного насилия. Хотя известны отдельные случаи, когда методом становился террор, жертвами которого являлись ни в чем не повинные граждане. Свидетельство тому случай в Тбилисском аэропорту, произошедший в 1978 году, когда группа молодых людей, представляющая весьма элитарные грузинские семьи, предприняла попытку захвата самолета и перелета в одну из зарубежных стран. Результат этого террористического акта, разумеется, был плачевен. По приказу советского руководства самолет был окружен войсками спецназа, прибывшего из Москвы, и взят на «абордаж». Самый гуманный суд нашего времени приговорил нескольких оставшихся в живых террористов к смертной казни, а самое гуманное общество выразило презрение преступникам и их семьям, хотя… Осадок все-таки остался и позже, в период расцвета национального движения в Грузии сыграл отведенную ему историей роль. В частности, сторонники бывшего президента Звиада Гамсахурдиа не раз напоминали о нем, пытаясь подмочить растущий авторитет нынешнего президента — Эдуарда Шеварднадзе, при правлении которого данный инцидент и произошел. По иронии судьбы более других был активен в этом депутат бывшего парламента — Виктор Домуховский, обличавший действия Э. Шеварднадзе и ведший парламентское расследование происшествия. Сегодня Виктор Домуховский сам осужден за политический террористический акт, повлекший за собой гибель простых горожан-тбилисцев, и современное грузинское общество отказалось признать его политзаключенным.
Подобные случаи в правозащитном движении можно назвать исключением из правил. Однако все-таки надо отметить, что насильственное сопротивление режиму тоже внесло свой вклад в разрушение тоталитарного государства.
Несмотря на спонтанность действий, отсутствие четких организационных структур, единой программы и ряда других параметров, характеризующих обычно общественные движения, правозащитное движение объединяло людей, имеющих порой кардинально противоположные мотивации, но желающих достичь одной цели — развала тоталитарного режима.
Порожденное самим этим режимом, оно перманентно содействовало его разложению и полному уничтожению.
Движение объединило представителей самых различных профессий и социальных слоев. Умышленно и неумышленно все они «мутили» воду в советском колодце, пытаясь мстить за несчастье свое и своих близких, не веря в то (и это сегодня признают многие), что развал системы произойдет так быстро и коммунистический колосс рухнет, похоронив под своими обломками миллионы человеческих судеб.
Желало этого Советское государство или нет, процесс демократизации общества под давлением международного сообщества происходил. В «железном занавесе» стали возникать бреши. Новые информационные технологии позволили прорвать информационную блокаду. Слушая зарубежные «голоса», миллионы советских граждан могли узнать правду и неправду о тех или иных процессах, протекающих в мире и в собственной стране.
Когда я в конце 70-х, будучи ребенком, спросил отца, почему он слушает радиопередачи «Голоса Америки», он мудро ответил: «Чтобы выслушать «Голос Америки», программу «Время», мнение наших соседей и сделать свой вывод».
Увеличились процессы миграции и эмиграции в зарубежные страны. Это сказалось на внешней политике советского руководства, которое вынуждено было подписать Хельсинкские соглашения в надежде на то, что внутренняя политика от этого не так уж и пострадает. Но прогноз не оправдался.
В 1976 году создается Московская хельсинкская группа. Небольшая организация (всего 12 человек), лидером которой был физик Юрий Орлов, задает тон всему дальнейшему процессу развития правозащитного движения.
Переломным моментом в истории правозащитного движения стала его легализация. С уверенностью можно сказать, что данное событие внесло весомый вклад в изменение ментальности многих людей. Это была одна из первых брешей в «железном занавесе». И процесс пошел…
Подобные группы, ставящие целью следить за выполнением Хельсинкских соглашений, стали возникать в регионах, формируя гражданское общество, способное влиять на политику государства. Как кость в горле, они постоянно напоминали о своем существовании. Советское государство не могло далее продолжать лживую политику в области прав человека. Изолированное от остального мира советское общество начало мелкими струйками вливаться в международное сообщество, что позволило позже начать на государственном уровне процесс перестройки.
Это была серьезная попытка пошатнуть тоталитарную инфраструктуру советского общества, она помогла многим уничтожить в себе боязнь и страх перед государственной машиной, понять, что государство всего лишь часть общества, всего лишь один из социальных институтов.
Правозащита и демократические преобразования
Правозащитники оказались в авангарде всего демократического процесса, хотя до сегодняшнего дня, кажется, не полностью осознали свою роль и историческую миссию, а также ответственность перед остальным обществом. Повышенное внимание к личным, узкогрупповым или локальным задачам лишило правозащитников поддержки и понимания широких слоев общества, а в дальнейшем стало причиной поражений политического и иного характера.
Действительно, правозащитники лидировали до тех пор, пока часть коммунистической элиты, осознав надвигающуюся опасность полной потери власти, искусно используя аморфность демократических сил, а также партийные материально-технические возможности, не захватила лидерство и не сделала процесс демократических преобразований регулируемым. Этому содействовала также потребность международного сообщества в ускорении, с одной стороны, процесса развала, а с другой стороны, демократизации советского общества. Так вошла в историю команда Горбачева, сделавшая, несмотря на огромное количество оговорок, действительно очень многое.
Таким образом произошло разделение демократического процесса на две основные составляющие: политическая демократия, диктуемая потребностью геополитических сил, представленная постсоветскими политическими группами, так называемыми «красными» демократами, и плохо организованные демократические объединения, отражающие потребность определенной части постсоветского гражданского общества. Между ними, разумеется, суждено было развиться конфликту, который и по сей день не достиг своего апогея. Он начался после того, как демократам-правозащитникам вчерашние союзники, товарищи коммуно-демократы, под шум «гласности» стали выключать «5-й микрофон».
Так демократизация всей страны сменила процесс ее электрификации. К власти пришла модернизированная партократическая прокапиталистически настроенная элита, сменившая одежду цвета «хаки» на разноцветные костюмы европейского образца.
И это естественно и закономерно, другого исхода быть не могло.
Почему? Потому, что никакой другой демократически ориентированной организованной силы, имеющей четко сформулированную политическую программу и способной что-либо планомерно реализовывать, не существовало.
Исключение составили некоторые республики, в частности Грузия, где к власти пришли националистические силы в центре (Тбилиси) и сепаратистские силы (Сухуми, Цхинвали) в регионах, поделившие влияние в стране не без помощи «красных» демократов, стремящихся не допустить к власти нерадикальные, либеральные силы. Парадокс заключался в том, что к политическому тактическому согласию пришли силы, идеологически противоположные друг другу, однако единые в помысле не допустить к власти умеренных, которые так и не смогли пока в достаточной мере самоорганизоваться и создать условия для баланса политических сил и, следовательно, более устойчивого развития и становления новых государств.
На этом этапе преобразований демократическое движение на территории СССР победило с идеологической точки зрения, но проиграло с точки зрения политической, что дало возможность проводить реформы людям, далеким от демократической морали, и продлило политическую жизнь многим ведущим политическим лидерам нашего недалекого коммунистического прошлого. Это поражение дорого обошлось народам советской державы.
Мы стали свидетелями создания «иллюзорных» демократических режимов на территории всего бывшего Союза, отличающихся необыкновенной неустойчивостью и шаткостью. Это создало условия для дискредитации демократических ценностей и увеличения политического влияния радикальных течений, реанимации коммунистических организаций, создания на международной арене имиджа отсталых, неспособных к самоорганизации и самоуправлению народов.
Данная неустойчивость является также и результатом общей политической неграмотности общества, непонимания или в лучшем случае недопонимания большинством населения демократических ценностей, воспринимаемых многими как навязываемая извне политика США и ряда европейских держав, а не условие для нормального существования человека, общества и государства.
Кризис правозащитного движения
Под воздействием внешнего и внутреннего давления произошло не только разложение и уничтожение режима, но и развал государства, который был воспринят неоднозначно. Здесь необходимо отметить различие, существующее во взглядах правозащитников по отношению к режиму и — по отношению к государству. Так, некоторые являлись сторонниками распада СССР, некоторые были против этого, некоторые спорили о формах трансформации государственного устройства. Спор продолжается и по сей день. Только изменился объект спора. Ими стали Россия, Грузия, Азербайджан и некоторые другие постсоветские государства.
Так или иначе все оказались перед фактом: режим уничтожен, Советское государство распалось. А вместе с ним разложилось, а точнее, растворилось в политическом шуме и правозащитное движение. В то же время необходимость в его существовании возросла, так как проблемы защиты прав человека увеличились как в количественном, так и в качественном масштабе.
Однако правозащитники оказались не готовы адекватно реагировать на изменения и соответственно трансформировать организацию. Изменились задачи правозащиты. Благодаря возникшим новым национальным и социальным конфликтам возникли новые направления в правозащитной деятельности. Образ общего врага — тоталитарного государства — трансформировался в огромное множество отрицательных национальных, этнических, конфессиональных или политических стереотипов.
Многих лидеров правозащитного движения не стало. Многие уехали. Многие в депрессии и по сей день неработоспособны. Правозащитное движение перестало осознавать свою миссию.
Все эти факторы определили существующий сегодня кризис. На огромных постсоветских пространствах права человека остались без всякой защиты. Здесь царит насилие и беззаконие. Кровь и слезы. Безнравственность и безответственность.
Несмотря на укрепление отдельных правозащитных групп, создание множества новых, самоотверженное поведение отдельных правозащитников, движение в целом не играет серьезной роли в развитии постсоветского общества.
Правозащитные организации получают финансовую поддержку в основном от иностранных фондов. Само постсоветское общество, за редким исключением, на данном этапе не способно содержать правозащитные организации, необходимые для его же развития и становления. Многие организации для выживания вынуждены идти на компромиссы с частными или государственными структурами, чтобы получить офисы или другого типа материально-техническую помощь. Все это не укрепляет доверие к правозащитным организациям в обществе.
Эффективность большей части организаций весьма низка. А потребность в них, хотя и не осознаваемая многими нашими согражданами, весьма высока.
Если не начнется процесс строительства новой правозащитной инфраструктуры, укрепленной прочными горизонтальными связями (а не механических объединений, о которых мечтают некоторые лидеры правозащитного движения и некоторые фонды-доноры, желающие облегчить свой непомерно тяжелый труд) на территории бывшего СССР и стран Восточной Европы, то роль правозащитников в социально-экономическом и политическом процессе будет сведена к нулю.
Одна из фундаментальных составляющих гражданского общества — правозащитное движение — превратится в фикцию, что явится одной из причин укрепления на постсоветских пространствах иллюзорных демократических режимов. Во многих регионах этот процесс весьма успешно продвигается.
Власть и правозащита
Правозащитное движение принимало участие в рождении нового режима. Следовательно, правозащитники несут сегодня перед обществом большую, чем до «перестройки», ответственность, осознавать которую по ряду причин многие не хотят или не могут.
Действительно, правозащитники содействовали приходу к власти демократических сил, а многие из них оказались в различных ветвях и на различных уровнях власти. Однако в подавляющем большинстве случаев вхождение во власть не принесло блага ни движению правозащиты, ни обществу, ни им самим. Более того, приход к власти Хельсинкского Союза Грузии во главе с будущим президентом-диссидентом Звиадом Гамсахурдиа привел Грузию к трагедии национального масштаба.
Словосочетания или наименования организаций, содержащие слово «Хельсинки», вызывают у многих жителей Грузии аллергию, особенно в конфликтных регионах, в которых свежа память о деятельности и политике Хельсинкского Союза Грузии.
Разумеется, это в совокупности с другими проблемами определило также и отношение к правозащитной деятельности вообще.
На февральском (1996 года) Международном семинаре Московской хельсинкской группы были высказаны серьезные претензии нынешнему «демократическому руководству» России и лично президенту Ельцину, вплоть до требований об его отставке. Принятое заявление скорее указывало на попытку отгородиться, отмежеваться от «демократического руководства», чем возыметь на него реальное влияние в интересах общества.
Опыта взаимоотношений с властью, накопленного за последнее десятилетие, как видно, оказалось недостаточно, чтобы определить истинную опасность политического блуда, царящего в правозащите.
В мае того же года на юбилейном Международном семинаре Московской хельсинкской группы, посвященном ее двадцатилетию, некоторые правозащитники под страхом надвигающейся «зюгановщины» открыто или полуоткрыто поддерживали Ельцина. Такое поведение им подсказывала интуиция правозащитника, политическое чутье, очевидные или неочевидные меркантильные интересы отдельных лиц и целых организаций, но общий весенний дух российских правозащитников резко отличался от духа февральского.
Наверное, каждому надо сделать вывод: или политическая деятельность, или общественная неполитическая деятельность. Либо мораль правозащитника, либо мораль политика. Как шутил по подобным случаям мой дед, «либо туда, либо сюда, и баста».
На семинаре «Международная Солидарность — вчера и сегодня» (Прага, октябрь 1996 года) Лариса Богораз очень справедливо поправила известного украинского правозащитника господина Чорновила, когда он представился аудитории как диссидент. Она сказала: «Вы, господин Чорновил, наверное, все-таки бывший диссидент, а сейчас вы депутат украинского парламента».
Одним из болезненных вопросов сегодня является вопрос определения дистанции между двумя методами — правозащиты «сверху», путем непосредственного участия во власти, и правозащиты «снизу», путем активизации гражданских инициатив и укрепления демократических ценностей в сознании граждан. Попытки усидеть на двух стульях не могут принести ничего, кроме вреда, как движению правозащиты, так и демократически настроенным политикам. Общество нуждается и в одних и в других. И одни и другие должны друг друга признать и автономно развиваться в интересах общества, что не только не исключает их сотрудничества, а придает ему новые качества, новую силу.
Не секрет, что некоторые политики пытаются использовать существующие проблемы в области защиты прав человека для достижения своих сиюминутных, а порой — тактических и стратегических целей прихода к власти. В частности, некоторые организации России под предлогом защиты прав русскоязычного населения от местных националистических режимов пытаются использовать общественные или государственные средства для собственных целей, вплоть до финансирования своих выборных кампаний. Деятельность таких организаций сопровождается усилением напряженности между русскоязычным и титульным населением, в частности в странах Прибалтики, приводит к эскалации конфликтов, начиная с личностных, бытовых, кончая социальными и даже межгосударственными.
Любая поддержка сепаратизма приводит к социальным взрывам и войнам, как на территории самой России, так и на территориях сопредельных государств. Так, в результате военных действий в Абхазии только в Москве по неофициальным данным оказалось более 30 000 беженцев, что составляет более 10% всех беженцев из Абхазского региона. При этом люди не имеют статуса беженца и их права никем не защищены.
Декларативная поддержка сепаратистских режимов под предлогом защиты права народов на самоопределение приводит в большинстве случаев к массовым жертвам. Экономическая блокада той же Абхазии ни в коей мере не отражается на меню руководителей абхазских сепаратистов, но серьезно влияет на положение населения региона, для которого основной задачей остается вопрос выживания, а не отсоединения или присоединения к Грузии.
Смерть и кровь стали ценой политики, безрассудно декларируемой и поддерживаемой рядом правозащитных организаций или отдельных лидеров. Приоритетной становится не реальная защита прав человека, а аргументированное обвинение той или иной стороны. Подобная политика содействует развитию националистических марионеточных режимов во многих новых странах. В итоге общественность не защищена от произвола политиков, а правозащитные организации умышленно или неумышленно оказывают им содействие, втягиваясь в политические конфликты и втягивая в них все новые и новые группы общества. При этом они не несут никакой ответственности, заменяя мораль правозащитную моралью политической. Ведь никому не придет в голову, что Международный суд в Гааге будет когда-нибудь заниматься не только военными преступниками, а и идеологами, спровоцировавшими межэтнические бойни в конце XX столетия и не понесшими за это никакой ответственности.
Если правозащитники не сменят приоритеты, это обернется очень большой трагедией: недоверие к демократическим ценностям — это путь к новому тоталитарному обществу.
Потеря независимости и политизация не позволяют правозащитным организациям объединить усилия для решения главной задачи — защиты прав человека.
К сожалению, рожденное за колючей проволокой правозащитное движение сохраняет и по сей день естественную изолированность, которая несовместима с сегодняшней объективной реальностью. В среде правозащитников царствует традиционная спонтанность и взаимная неприязнь. Излишняя политизация ведет к потере собственного лица. На смену имиджу «борца» пришел имидж «жертвы тоталитаризма», человека-страдальца, которому самому нужна помощь.
Наступил новый этап в развитии постсоветского общества. Этап созидания, а не ломки и уничтожения, и правозащитник должен прийти новый, сильный, знающий, не вынужденно отдающий себя обществу, а действующий профессионально. Людей не может удовлетворить сегодня «кухонная» правозащита и самиздат. Именно поэтому возникает необходимость в переосмыслении существующего порядка вещей, необходимость поиска новой тактики и новой стратегии, более того, новой парадигмы развития правозащитной деятельности. Иначе роль правозащитного движения в социально-экономическом и политическом процессе изменений будет сведена к нулю.