Стихи. С аварского. Перевод Якова Козловского
Расул Гамзатов
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 10, 1997
Перевод Яков Козловский
Расул Гамзатов
За что люблю тебя — не знаю…
С аварского. Перевод Якова Козловского
Молитва
Молю, Всевышний, рассеки мне грудь,
Чтобы душа очистилась от скверны.
Бывали, и за то не обессудь,
Слова мои порою легковерны.
Не облачный — земной мне выпал путь.
Я предавался мыслям греховодным.
К тому же я считал себя свободным,
А может, вовсе не в свободе суть?
Слыхал, что в бездну адского огня
Отправил ты, не послабляя рока,
Певцов любви, что были до меня
Во всех пределах твоего Пророка.
Но каяться ли в том, что пил вино,
Что всласть делил я с женщинами ложе.
А если б и покаялся —
ты, Боже,
Поверить мне не смог бы все равно.
Но заклинаю, праведный судья,
В том моего не усмотрев порока,
Что хадж любви, как мусульманин, я
Держал не только к женщинам Востока.
Ты мне другие отпусти грехи:
Обиду, нанесенную в гордыне,
И дружбу с подлецом,
и те стихи,
Которых я не написал бы ныне.
Признаюсь по житейской простоте,
Меня в мечети люди не видали.
Где жил я, Боже,
ангелы и те
Святыми оказались бы едва ли.
Несу в душе я не один изъян,
Но верь на слово мне — я не безбожник.
И душу досмотри ты, как таможник,
Что заглянул для вида в чемодан.
* * *
Любил я женщин разного завета.
И не кори за это страсть мою.
Одна из жен была у Магомета
Еврейка, обретенная в бою.
Уже Шамиль был венчан сединой,
Когда он, брачным не томясь запретом,
Армянку Анну объявил женой
И дал ей имя Шуайнат при этом.
И для любви от сотворенья света
Бог создал женщин нации одной.
В том самолично в молодые лета
Не раз я убеждался под луной.
И, грешником прослывший неспроста,
Я женщин обнимал и в дни поста.
Голова ты моя, голова
Голова ты моя, голова,
Не одну мы сносили папаху.
Нес порой я тебя как на плаху,
А порой как на зов торжества.
Ты — ристалище мыслей моих,
Им раздора знакомы повадки,
И случалось,
в отчаянной схватке
Верх не лучшие брали из них.
Голова ты моя, голова,
Всласть туманилась ты
на пирушках
И, грешна, как людская молва,
На чужих почивала подушках.
И не хмурил я, помню, чела,
Приходя под кремлевские своды.
Ах, какой ты беспечной была,
Голова моя, в юные годы.
Только вскоре изрек я слова,
Чтоб расслышал их пеший
и конный,
За которые ты,
голова,
Оказаться могла отсеченной.
Не тебя ли хвала и хула
По людской овивали указке?
И давно уже ты дожила
До незримой кровавой развязки.
Голова ты моя, голова,
Позабудешь безумства едва ли,
Хоть все чаще теперь, как вдова,
Ты исполнена скрытой печали.
Орлы на Гунибе
Аулов многих мне милей
Гуниб — родня стихов и прозы,
Где возле горских тополей
Белеют русские березы.
Вокруг гряда отвесных круч,
И по Гунибу, так высок он,
Порой проходят орды туч,
Клубящиеся ниже окон.
В бою последнем здесь не зря
Схлестнулись
видевшие виды
Солдаты белого царя
И шамилевские мюриды.
В могилах разных погребли
Убитых стороны лихие,
Но в землю общую легли
Сыны Кавказа и России.
И говорит святая быль,
Что, славную испивший чару,
Неразоруженным Шамиль
Предстал российскому сардару.
И голос слышится его
Там, где орлов вольна держава.
Зовет героя Ахульгу
—Он — храбреца Ахберделава.
И говорит ему в ответ
Ахберделав, в бою убитый:
«Я здесь, где нет движенья лет
И венчан месяц звездной свитой».
И слышат горные орлы,
Что рядом в небе, как когда-то,
С крутого выступа скалы
Шамиль зовет Хаджи-Мурата.
И отозвался в тишине
Наиб, что знал свободы цену:
«Прости, имам, грех тяжкий мне,
Я смертью искупил измену.
Как долгожители небес,
Орлы нас помнят молодыми.
Я пред вершинами седыми
Молюсь, чтоб ты, Шамиль,
воскрес».
Подобно крови, горяча
Людская память, что не ново.
И возле левого плеча
Мне орлий клекот слышен снова.
Перебираю четки я,
Затем чтоб главопреклоненно
Назвать погибших поименно
Орлов имама и царя.
Обращение к Богу
Всему свой срок приходит.
Под уклон
Арба моя с вершины покатилась.
Молю, Всевышний,
окажи мне милость
Своих зимой избегнуть похорон.
Зачем чтоб на кладбище кунаки,
Пронизанные стужей, коченели
?И белые венчали башлыки
Их головы под вихрями метели?
Не дай, Аллах, мне умереть весной,
Чтоб, отложив любовные свиданья,
Невесты гор толпились предо мной
И черными их были одеянья.
Даруй мне тайно умереть, Аллах,
Чтоб четверо могильщиков умелых
Бестрепетно в отмеренных пределах
Земле Кавказа предали мой прах.
Осознавать отрадно будет мне,
Что друга не оставил я в кручине,
А враг не оказался на коне,
Лишившись вести о моей кончине.
Пусть спутники мои поверят в то,
Что я заснул под дождик колыбельный
И вскоре догоню их на плато
Иль в каменной теснине сопредельной…
Пусть бороду седую теребя,
Старик промолвит, глядя на вершину:
— Я видел сам, в священную Медину
Ушел Расул проведать Шамиля.
Пусть, улыбаясь, скажет обо мне
Правдивая красавица аула:
— Я нынче ночью нашего Расула
Среди поэтов видела во сне.
Прощание с песней
Как лампада на окне любимой,
Ночью песнь затеплилась во мне.
— Уходи! — с душой невоспалимой
Я сказал. — Забыться дай во сне.
Но не по ее ли наущенью
Конь крылатый встал передо мной.
И умчался сон мой по ущелью,
С облаками слившись под луной.
Я молил:
Уйди, моя отрада,
Старых ран не береди и впредь,
Без того полшага мне до ада.
— Не спеши, успеешь умереть.
Ты заложник мой, а я господня
Воля на эфесах высоты.
— Уходи. Ты не нужна сегодня,
Взорваны над пропастью мосты.
И тебе на торжище свободы
Грош цена с любовью наравне,
Где сошлись, как кровники, народы
В тайной скорби о былой стране.
— Вот перо и белый лист тетради,
Верю в эхо слова твоего.
— Уходи, я в круговой осаде,
Как Шамиль в ауле Ахульго.
— Не забудь, что вырваться сумел он,
Отшвырнув гремучее ядро.
Вдохновись лихим его уделом…
Я открыл тетрадь и взял перо.
За что люблю тебя — не знаю…
Тебя, Россия, на планете
Нет удивительней страны,
Умеешь видеть в разном цвете
Ты даже собственные сны.
И отреклась ты от покоя,
И гром катаешь в небесах.
Твое призванье роковое
Лелеять бурю в парусах.
И в событийной круговерти
Не ты ли каждый день и час
Учила нас презренью к смерти,
Учила жертвенности нас?
Уже годов немало кряду,
Отринув разума совет,
Ты не живешь себе в усладу,
Тревожа сопредельный свет.
Велик простор твой:
дня и ночи
Соединил он времена,
Но жизнь людская все короче
В тебе, великая страна.
Своим правителям вначале
Ты рукоплещешь без ума,
А провожаешь без печали
И проклинаешь их сама.
Не раз, как будто в назиданье
Таким же подданным, как я,
Свои вчерашние деянья
Ты осуждала, как судья.
И хоть минувшее открыто
В прах обращалось завсегда,
Одно печально, что защита
Молчала в здании суда.
Как совместить иные даты
Предназначенья твоего?
Союз народов создала ты
И вдруг разрушила его.
Сердечной раны не осиля,
Молю тебя, седой как дым,
Чтоб не пронзала грудь, Россия,
Ты мне беспамятством своим.
Я видел много стран счастливых
И убеждался:
нету в них
Легко забытых, сиротливых,
Как у тебя, могил родных.
Вновь журавли, собравшись в стаю,
Над головой летят, трубя.
За что люблю тебя — не знаю,
Но нет мне жизни без тебя.