Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2018
Никогданеповторенье
…А с тобой неповторимы
Годы, дни, часы, мгновенья.
Ты всегда немножко разный,
Неизведанный, другой…
Наши судьбы, наши встречи —
Никогданеповторенье,
Никогданеувяданье
Нашей слитности с тобой.
Гул небесный, шёпот Божий:
Родилось стихотворенье.
Буду этому подарку
Удивляться до конца.
Слово, музыка, картина —
Никогданеповторенье,
Никогданеумиранье,
Даже если нет творца.
А природы нашей роскошь!
А детей моих рожденье!
А мордашки внуков милых!
А друзей моих глаза!
Жизнь, люблю тебя за это
Никогданеповторенье!
Сохрани меня в потомках,
Если повторить — нельзя…
На часах…
Страна задремала, и город уснул.
Но время забыло сменить караул,
И я на часах стою.
А что охраняю? Родную речь?
Да как же её сохранить, сберечь
В далёком степном краю?
Но я охраняю, который год,
И верю, что смена моя придёт
И строчек подхватит бег.
И надо держаться, ведь за чертой —
И Пушкин, и Чехов, и Лев Толстой.
И весь Серебряный век.
Прогулка в тбилисском
ботаническом саду
М. Ляшенко и А. Шахназаровой
Тбилиси закружил,
Заворожил туманно…
Но вывел Михаил!
О, Михаил — и Анна!
В тот день после дождя,
Под запах пряных лилий
В тифлисский сад входя
(куда там ваш Вергилий!) —
Спускались в прошлый век,
В до-смерть и до-рожденье…
И был тот день для всех —
Одно стихотворенье.
Беседка и овраг,
И водопад, и мостик…
И с нами — Пастернак,
А с ним — другие гости.
И покоритель львов,
В экзотику влюблённый,
В сторонке Гумилёв
Сидел уединённо.
И кактусы цветут,
И вверх ползёт лиана.
И Маяковский тут,
И профиль Мандельштама…
Пусть наши времена
Глядят вприщур, по рысьи,
Поэзии волна
Вас выручит в Тбилиси!
Сто лет бы тут прожил.
Здесь так прекрасно-странно…
Спасибо, Михаил!
Поклон, кни́гиня Анна!
В Батуми
У церкви Самеба (Святой Троицы) над Батуми
Серпантинная вьётся дорога.
Спелая земляника…
Ближе к небу и ближе к Богу.
Очень близко.
Наравне с пушистыми облаками,
С райским садом.
И родные души — не за горами,
Где-то рядом.
Как немного нам надо, Боже —
Любви, хлеба.
Но в себе разобраться не можем.
Прости, Самеба.
* * *
Захлёбываюсь воздухом твоим!
Здесь праздник обонянья, вкуса, зренья!
О, Грузия, твой день неповторим,
В нём ценишь чудо каждого мгновенья.
Дни горячи, как камни на песке.
Ступай по ним легко и осторожно.
А в декабре в заснеженной Москве
Такой ожог не вспомнить невозможно.
И вот тогда тебе приснится сон,
Прорвавшись через сеть ночного шума,
Что ты идёшь — и молод, и влюблён
По старым узким улочкам Батума.
«Ямщик, не гони лошадей…» —
на Батумском бульваре
Боже, как печальны песни эти
Милой, но заснеженной отчизны…
В Грузии не думаешь о смерти,
Потому что слишком много жизни.
Потому что слишком много солнца,
Моря, неба, ветра, вдохновенья,
И навеки сердце остаётся
В горных незатейливых селеньях…
В Грузии, конечно, всё иначе,
Потому что вечность всюду рядом.
Но, услышав «Ямщика», заплачу
И на скорый поезд сразу сяду.
* * *
Гуляем с внучкой под сенью башни грузинского алфавита.
Июльский вечер. Такая нега во всём разлита…
И даже в море, сегодня тихом, покой и нега.
А буквы светятся, убегают в ночное небо.
Грузинской речи люблю гортанность, её певучесть.
О, языка прекрасна данность, небесна сущность.
Бульвар батумский — магнолий запах, фонтана свечи.
Разноголосье, разноязычье единой речи.
Грузинский эпос, и ридна мова, и русский логос,
Соединившись уже навеки, уходят в космос.
Уреки
* * *
И ныне, присно и вовеки
Край этот светел и высок.
Живу не у реки — в Уреки,
Где чёрный жгущийся песок.
И дни — как белые ракушки
На зыбком мареве песка,
И белоснежны моря стружки,
И той же формы облака.
О, Грузия, твоя равнинность
Великолепна, хоть мала.
Смешна была моя наивность,
Что ты — лишь острая скала.
И здесь, от линии прибоя,
От олеандра и сосны,
Любуюсь, Грузия, тобою,
Твои разгадываю сны.
* * *
Когда безмерно утомит Москва,
Мы знаем ход, мы знаем путь с тобою…
Как чёрная аспидная доска
Песок Уреки в полосе прибоя.
Цепочкой наши тянутся следы,
То вдруг возникнут, то опять прервутся…
Чего здесь больше — неба иль воды?
Чего здесь больше — радости иль грусти?
О чём же грусть? О, Боже, лишь о том,
Что целый год, когда прикроешь веки,
Ты будешь видеть этот белый дом
И чёрные, как смоль, пески Уреки.
Дельфин
А по утрам приплывал дельфин.
Люди кричали: «Смотри, дельфин!»…
Как его звали, никто не знал.
Может быть, просто Дельфин.
Ах, как резвился, с волной играл!
Жалко, что быстро он уплывал.
Кто не успел, тот опоздал,
Хоть закричись: «Дельфин!».
Умные глазки, блестящий весь,
Кажется, нёс он какую-то весть.
Спрашивал, может: «Зачем вы здесь?
Это не ваш ареал!».
Был он посланцем китов, акул?
Выпрыгнул к солнцу, опять нырнул.
Словно кусочек счастья блеснул.
Может, меня искал?
* * *
Эти ночи в Уреки… Побывайте, поймёте сами.
Не у моря лежишь на песке — меж двумя зеркалами.
И на небе — тот же чёрный песок с ракушками белых звёзд.
И не сдержишь слёз.
Чёрный тёплый песок — такой же безмерный космос.
Лишь бы зеркало это подольше не раскололось.
Плыть без времени, в этой вселенной, меж двух зеркал —
То, что ты искал.
Тифлис
Как серо, скучно пролетела жизнь —
Ни океанских волн, ни гор Кавказа…
Я так скучаю о тебе, Тифлис,
Хоть в Грузии я не была ни разу.
Но Лермонтов! Но Пушкин! Пастернак!
Но Мандельштам, Есенин, Кушнер, Белла
Мне шлют в стихах призывный ясный знак:
«О, поезжай, полюбишь непременно!»…
И сердце, принимая этот звук,
Уносится в заоблачные выси.
Уже смакую семь волшебных букв,
Как терпкое вино во рту: ТБИ-ЛИ-СИ…
И так щедры грузинские дары,
Что в каждой строчке — чистый горный воздух.
Вперёд, вперёд, на берега Куры!
Спешу, лечу, пока ещё не поздно…
* * *
О, как легко рифмуются слова
Грузинские и русские. Наверно,
Тот, Кто придумал языки, сперва
Зарифмовал значенья непременно.
И если разом утомила жизнь,
И позабыть захочешь о печали,
Какое слово вспомнишь ты, скажи?
О, милый друг, конечно — цинандали!
И лёгким колокольчиком в горах
Оно звенит и эхом отдаётся…
Есть тайна в этих звуках и словах:
Грусть улетит, а радость остаётся.
А сладкие чурчхела, пахлава!
От «ха» першит, и пересохло горло.
Любой простак срифмует — похвала!
Себя похвалит и посмотрит гордо.
…В сибирском небе полная луна
Прилипнет к небу… Снежно, зябко, сыро.
Но сразу же напомнит мне она
Лаваш на чёрном куполе тандыра!