Опубликовано в журнале День и ночь, номер 1, 2018
…такое название дали организаторы поэтическому конкурсу, который завершился фестивалем в Москве в начале ноября 2017 года. Почему такое? Потому что, как сообщают «компетентные источники», на конкурс принимали исключительно стихи на рыбную тему: о рыбе вообще и о её радостях и грусти. Конкурс был организован и проведён при поддержке и участии Библиотеки имени А. А. Дельвига, Системы рекламной поддержки арт-проектов Privetzritel, Театра им. Алехандро Валенсио и Независимого московского театра Театр.doc. Редакция журнала «День и ночь» также вложила свою лепту. И вот — результат. В конкурсе приняли участие более двухсот авторов — российских и зарубежных. Жюри выбрало лучшие стихи, и в первом номере «ДиН» за 2018 год мы предлагаем их вниманию наших взыскательных читателей.
Дарья
Герасимова
Москва
Осенние
рыбы
Дождливою ночью,
Почуяв прохладу,
Осенние рыбы
Гуляют по саду.
Они,
Тихо-тихо,
Выходят из речки,
Шагают по травам,
Сидят на крылечке.
В садах,
Где промокли
Притихшие дачи,
Осенние рыбы
По яблоням скачут,
И песни поют
На своём языке.
И спелые яблоки
Катят к реке…
София
Максимычева
Ярославль
*
* *
да ну её, эту рыбалку!
смотри, как плывёт за бортом
чудесное тело русалки
с чешуйчатым сомьим хвостом.
ты видел когда-то такое?
лилейные грудь и живот,
и солнце блестит золотое,
блестит под водой, но не жжёт.
поймать бы её, молодую,
на звон колокольной блесны.
русалочий голос тоскует
по грубым ладоням шексны.
но там, где закончатся всплески,
в пределах обычной реки
по-щучьи надсадно и резко
цепляют за горло крючки.
Михаил
Свищёв
Москва
*
* *
Такая жизнь, то в ножички, то
в салки —
в подвале щука ляжет ли под гнёт,
на оголённом проводе русалка
огнём бенгальским радостно сверкнёт,
блеснёт ли телом в полночи девица, —
так повелось во сне и наяву,
что женщине положено топиться,
а рыбе — оставаться на плаву,
а рыбакам — что в марте, что в июле
мизинцами похмельными дрожа,
макать в судьбу — дырявую кастрюлю,
любовь, как соль на кончике ножа.
Любовь
Колесник
Тверь
*
* *
господи я карась зрачки у
меня круглы
я уходил на дно ты вынул меня из мглы
я колебался в иле меркнущей чешуёй
и улетел за леской за ледяной шлеёй
господи я карась жабры мои красны
бой затонувших звонниц к северу от шексны
я проплывал сквозь воды глядя на облака
где оставляли люди бога без языка
тина моя рутина серый небесный снег
что же наворотил он этот твой человек
рыбья моя хребтина хрустнет такая страсть
я говорю спасибо господи я карась
Анатолий
Ермолов
Москва
*
* *
Встали удочки как тоненькие мачты
на обветренных холодных валунах.
Колокольчик замер, ждут удачи
рыбаки в засаленных штанах.
Вермут с оранжиной сладко пьётся.
Крепкий табачок уходит влёт.
Как прекрасно на земле живётся,
даже если рыба не клюёт!
Алина
Марк
Санкт-Петербург
Круги
на воде
Император сетей, повелитель мормышек и блесен,
Наточи свой крючок, и проверь, как намотана леска,
Чтобы рыб посчитать — надвигается новая осень,
Оттого ли в глазах этот отсвет азартного блеска?
Или просто река отразится мерцанием зыбким —
Чешуя-чешуёй на волнах
серебро заискрится…
Жаль, что рыбьим богам не понять этой лёгкой улыбки.
Впрочем, людям они не привыкли заглядывать в лица…
Как властитель удилищ, ты знаешь, какую наживку
Предложить неразумным малькам из далёкой глубинки.
Собирай убиенных тобой, отмечая нашивкой
Каждый новый десяток… Мечтаешь сойтись в поединке
С огромадной подводной и прежде не виданной
тварью,
А клюют, как назло, караси да какие-то карпы —
Потому и зрачки постоянно подёрнуты хмарью.
Ты не ищешь удобств. Аскетичность рыбацкого
скарба —
Лишний повод воззвать к беззаботно порхающей музе.
Разбросай многоточия мрачно светящихся капель —
Посреди пустоты тростниковых шуршащих иллюзий
Застывает бесстрастно навытяжку парочка цапель,
Провожая закат, что начищенным ярким червонцем
Тонет в серой воде. Дальше — только туман и прохлада.
Рыбы вряд ли рискнут побороться за место под солнцем.
Так как это не рай.
А всего лишь преддверие ада…
Дана
Курская
Москва
Меланоцет Джонсона
В кабинете пыльном Джонсон кладёт пинцет
двигает микроскоп
моет стеклянный сосуд
Этим январским утром миру подарен меланоцет
Джонсона
стоп
так отныне его зовут
Если ты вечность жадно желаешь схватить за хвост
дам я рецепт
чтобы вы с ней сплелись
открой, своей смерти этим замедлив рост,
меланоцет
именем поделись
Хищный удильщик, ты мой отныне весь
плыви, моя кроха
лампочки на усах
Каждый мечтает, как может, остаться здесь:
Палочки Коха
ленточки Мёбиуса
А когда вдруг наступит, Джонсон, и твой черёд
уходи как январь
тихо и не скорбя —
Где-то в тёмных глубинах самых глубоких вод
плавает тварь,
обессмертившая тебя.
Иван
Денисенко
Санкт-Петербург
*
* *
Лежит на природе молчанья печать —
как прежде, как раньше, как в самом начале,
и сонно чернеет рыбак на причале…
О, если бы рыбы умели кричать!
Кричать, как младенцы, являясь на свет
из тёплого космоса женской утробы,
когда пуповина повисла, как стропы,
в которых потребности более нет.
Лес тонет в тумане, как сонный альков.
Кровавым плевком расплывается зорька.
И смотрит рыбак хоть и сонно, но зорко
на красные капли своих поплавков.
Он видит сквозь зыбь водяного листа,
сквозь чёрные щепки, покрытые пеной:
подводные ангелы шагом степенным
гуляют, серебряной плотью блестя.
Он знает, как надо добычу вести,
он любит ловить этот импульс нерезкий,
бегущий, как ток, по натянутой леске
и гаснущий в грубой тяжёлой горсти.
Дымится костёр, и безжалостный чад
съедает глаза комариного войска.
И роща сквозит, как пустая авоська…
О, если бы рыбы умели кричать!