Цвет календулы

Нарисуй мне, мой друг, мой волшебник, мой гость крылоокий,
непрочтённую книжицу с пористой медью страниц,
на которых начертаны линии, буквы и строки
ученическим почерком, искренним взмахом ресниц.

Ибо чем вдохновеннее музыка, тем виртуозней
надо вычитать звукопись ею рождённых речей.
Это так же божественно, как свежий хлеб на морозе,
и незримо, как горная сила глубинных ключей.

Стёкла красят лазурь, и песок в лоно прошлого льётся,
и вода, растопившая лёд, величаво течёт,
время медленно спит, но во сне оно вот-вот проснётся,
и календула пахнет ранетками, как в Новый год.

В равноденствие возле костра собираются дети,
только кто они? Мудрый закат растворил их черты:
то ли мы, то ли те, кем мы были на белой планете
бесконечного клевера и беззащитной мечты.

А в руках у них женственной ржи недозрелые злаки,
и на детских качелях качается солнечный свет,
и колышутся возле песочницы алые маки,
эти скромные символы скорых торжественных лет.

А песок за стеклом чертит линии, буквы и точки,
и речная вода очищает кристаллы солей,—
это летнее время течёт сквозь набухшие почки,
и календула пахнет влюблённостью в шелест дождей.

В белоснежных одеждах идут в воскресение люди,
босиком по воде, по литым зеркалам серебра,
это может быть мы, или может быть те, кем мы будем
в мире дарственных лестниц, лампад и молитвы добра.

И туманною дымкой подёрнулись их силуэты,
и играют на лирах ансамбли церквей и дворцов.
Чьим-то светом хранимые, чьей-то любовью согреты…
А в отзывчивом воздухе шёлк и трезвучья скворцов.