Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2017
Человек от рождения не идеален, не верите — загляните в Библию. У человека должен быть какой-то недостаток. Паша Афендиков, например, любил выпить. Курение за недостаток Паша не считал. Курение — это норма. Пьянство, конечно, нормой не назовёшь, но иногда выпить тоже не грех, надо уметь расслабляться. Если расслабляться не умеешь, то от такой жизни может не выдержать сердце, и тогда — ага!.. Все там будем, но раньше времени не надо. А пиво — продукт в обществе востребованный, бездефицитный и в умеренных дозах, считал Паша, даже полезный.
Семья Афендиковых проживала в частном секторе на улице Тупиковой. Улица называлась так без какого-либо намёка, просто потому, что упиралась в железнодорожный тупик.
Паша с Галей поженились семь лет назад, и их родители, сложившись, купили молодым недорогой домик. Какое-никакое, но жильё, жить можно первое время, а дальше молодые уже сами пусть зарабатывают. Паша с Галей зарабатывали не так много, поэтому продолжали жить на Тупиковой улице. Паша пил пиво, как все нормальные люди. У супруги пьющего, как все нормальные люди, мужа два пути: или пить вместе с ним, чтобы ему меньше доставалось, или бороться за его здоровье. Галя выбрала самый неблагодарный, второй путь.
Паша, которому было немного за тридцать, на здоровье пока не жаловался. А если нет грома, зачем мужику креститься?..
Тот выходной день Павел Афендиков помнит очень хорошо. С утра супруга отправила его на рынок за продуктами. Паша набрал по списку полные пакеты и, как нарочно, встретил товарища. Зашли с ним в бар, приняли по соточке, разбавили пивом, ну и на сдачу Паша взял ещё две литровые бутылки «чешского». Продукты дома отдал, а пивко спрятал, уединившись в комнате. Включил телевизор. На предложение Гали помочь им с матерью прополоть грядки ответил отказом, мотивировав усталостью за трудовую неделю. Пока жена с тёщей корячились на огуречнике, Паша открыл сипнувший газами бутылёк и, переключая каналы, не торопясь, начал потягивать пенный напиток. Вторая бутылка лежала здесь же, надёжно схороненная под большой диванной подушкой.
Когда Паше из первой бутылки осталось допить совсем ничего, в комнату неожиданно вошла Галя. Вопрос о том, почему жёны всегда не вовремя являются, наверное, задавал себе не один муж. В самом деле, у каждого из нас есть свои маленькие дела, которые мы не собираемся афишировать, и вот как раз в этот самый момент и появляется жена или тёща. Причём совершенно неслышно. Это никому неприятно, но они этого не понимают.
И вот сейчас, увидев мужа, потягивающего втихушку из горлышка, Галя закричала как потерпевшая:
— Мама, он опять с пивом!!!
Паша чуть не захлебнулся. Ну даже если это и так, зачем так орать? Он смущённо поставил бутылку за спинку дивана, хоть и прятать её уже не имело смысла.
Тут влетела перепуганная тёща. Она услышала дикий крик дочери, но не поняла, что произошло.
— Мама! — рявкнула на неё Галя.— Он опять жрёт пиво!
Мама укоризненно посмотрела на виновато покрасневшего зятя.
— Павел, ты же обещал,— поддержала она разъярённую дочь.
Зять промычал что-то беззащитно-оправдательное.
— Ты же обещал, скотина!
— Галя… — мягко попросила мать.
— Что — Галя?!
— Не надо так резко.
— Он меня уже достал своим пивом!
— Да где пиво-то у него? — развела руками мать.— Я не вижу.
Галя двумя пальцами брезгливо подняла спрятанную бутылку.
— Вот она! — Повернулась к мужу.— Когда ты уже упьёшься, упырь? Всю кровь мою высосал.
Мать ласково взяла дочь за руку:
— Галочка, успокойся, детка.
— Мы ведь разговаривали с тобой,— продолжала Галя.— И ты обещал бросить. Ну ты же ещё не конченый алкаш, это ещё можно сделать. Зачем же ты сам, своими руками разрушаешь и своё здоровье и нашу семью, козёл ты безрогий?!
— Галя хочет сказать,— вступила тёща,— что она переживает за вашу семью. Я тоже переживаю, Павел… очень переживаю. Парень ты неплохой, даже хороший, можно сказать, но… Паша, зачем ты и себе портишь жизнь и моей дочери тоже? Ну ладно куришь — все мужики курёхают, да и бабы сейчас не отстают, но ведь алкоголь это страшный наркотик, Паша!..
— Какой наркотик? — не расслышал зять.
— Я говорю: алкоголь — это наркотик, втянешься…
— Не вытянешься! — перебила Галя.— Или наоборот: вытянешься раньше времени. А мне муж нужен, а не алконавт. На фига мне алконавт сдался!
Паша виновато молчал.
— Почему на пивных этикетках не печатают как на сигаретах… — продолжала негодовать Галя,— «Пиво опасно для жизни», «Пиво — причина инсульта», «Пиво — причина рака печени», «Пиво — причина импотенции»… Да, импотенции! Все мужики, которые жрут пиво — все импотенты! Все до единого! И ты тоже на пути к успеху!.. Когда последний раз приставал?
Паша не ожидал атаки с этой стороны и растерялся ещё больше.
— Чего глазёнки выкатил? — не отступала Галя.— Когда приставал, говорю, в последний раз?!
— Ты чего, Галь? При матери-то…
— А чего стесняться? Если правда. К пивной бутылке пристаешь каждый день. А к жене?
— Ай-ай-ай… — покачала головой тёща.— Павел, Павел… Надо браться за ум.
— Да за что ему браться, если ума-то нету! Пропил весь.
— Ты неправа, доча. Нельзя на человеке раньше времени ставить крест. Надо всегда оставлять шанс. Глядишь, он за него, как за соломинку…
Галя потрясла бутылкой перед носом мужа, как вещественным доказательством.
— Я сейчас вылью остатки этого пойла, и если ты ещё хоть раз…
Не договорив угрозы, а может, не придумав её, Галя нервно вышла из комнаты. Тёща сокрушённо покачала головой.
— Паша, Паша… Хороший ты мужик. Чего ты пристрастился к этому пиву? В самом-то деле?
— Все пьют.
— Они дураки, но ты-то не будь дураком. Будь умным человеком.
— Да я пью что ли? Я ж не пью. Так, балуюсь.
— Смотри, добалуешься. Потеряешь здоровье и семью. Всё с баловства начинается. А заканчивается серьёзно.
— Да я понимаю. Бросать надо.
— Вот видишь, уже просветление.
Решительной походкой вошла Галя.
— Есть ещё эта бурда?
Паша сделал честные глаза и пожал плечами.
— Врёшь.
— Чего мне врать-то? Нету, говорю.
Галя повела носом.
— Чую, у него заначка где-то. Чую, ещё припас.
— Павел! — воззвала к совести зятя тёща.
— Да я же говорю, что нету! — так же честно возмутился Павел.— Бутылку взял, просто попить хотел.
— Для просто попить есть вода! — рявкнула на него супруга.
— Тем более что мне надо быть трезвым. Сейчас буду Санину машину чинить.
— Чего? — напряглась Галя.— Куда ещё намылился этот обмылок?
— Сашка Червонный попросил машину посмотреть. Сейчас они за мной зайдут.
— Кто это — они? — напряглась Галя ещё больше.
— Саня, Лёха и Толян.
— А Лёха и Толян тут каким боком?
— Помогать будут.
— Всё ясно! — Галя торжествующе посмотрела на мать.— Догоняться пойдут. В гараже и ужрутся… Никуда ты не пойдёшь!
— Я обещал.
— Никуда не пойдёшь, сказала.
— Я тоже сказал. Галка — всё!
— Ну что, в наркологию его сдавать, что ли?
Мать погладила расстроенную дочь по плечу.
— Не гони лошадей. Дай человеку шанс.
Галя всхлипнула от бессилия.
— Я где ему возьму этот шанс? Все шансы давно закончились.— Она с ненавистью посмотрела на мужа.— Ещё раз увижу с бутылкой, сдам в наркологию!
— Паша, Галя! — всплеснула руками мать.— Я же там сделала вареники с вишней. Пойдёмте обедать. Регулярное питание полезно для здоровья.
Паша устал от разговора, и ему уже порядком захорошело. Он лёг на диван и прикрыл глаза.
— Сейчас приду,— неуверенно пообещал он.— Полежу немного, глаза закрываются.
Мать с дочерью переглянулись.
— Он уже совсем хороший,— сказала Галя.— Всё! Теперь будем бегать по утрам. Я и ты — слышишь?! Встаём полседьмого и полчаса пробежка. С завтрашнего дня начинаешь новую жизнь. Вот тебе соломинка — хватайся!
— Нет, насчёт бегать, я…
— Я сказала: будешь бегать! — отрезала супруга.
— Не шуми, Галюнь… — попросил отъезжающий Паша.— Десять минут кемарю. Мужики придут, разбудите… Ладно, бегать буду.
— Ага! До ларька и обратно… Нет, я лучше на каратэ запишусь. И на тебе начну отрабатывать. Углы собирать потом будешь своей башкой. Я тебе устрою!..
Резкий и неприятный голос жены раздражал засыпающего мужа.
— Всё, Галюнь,— еле ворочая языком и мыслями, выговорил он.— Я понял. Иди уже…
— Я ещё вернусь! — пригрозила она и зачем-то громче повторила: — Я вернусь…
Затем эта её фраза прозвучала в Пашином мозгу ещё раз, но уже тише, деформированная волнами набегающего сна. Эти волны смывали всё более и более как размахивающую руками Галю, так и едва доносящийся издалека её голос. Наконец последняя сонная волна окончательно размыла картинку уплывающей реальности и Галя исчезла.
Некоторое время в комнате оставался только Паша, расслабившийся на диване и утопающий в глубоком забытье.
Вдруг в комнате, из ниоткуда, словно сконцентрировавшись из бесцветного и бесплотного воздуха, появился странный персонаж: две руки, две ноги, голова на месте, одет, как все,— ну человек, да и только. Этот некто осторожно подошёл к дивану и с умилением посмотрел на спящего Павла Афендикова. Тут же, и опять будто из ниоткуда, вынырнул второй персонаж, и тоже как две капли воды похожий на обыкновенного человека. Даже на человека самого что ни на есть обыкновенного: распахнутый, разболтанный и немного навеселе. Этот второй некто, пусть и неуклюже, но очень заботливо поправил подушечку под головой Паши.
— А-а!.. здравствуйте, господин Пивик! — тихонько окликнул второго персонажа первый.
— Приветствую, господин Курёха! — так же тихо и с доброй улыбкой ответил второй.
Они очень тепло и сердечно пожали друг другу руки.
— Пришли проведать нашего подопечного? — поинтересовался тот, кого назвали Курёхой.
— Да. Переживаю за него: как он?.. что? — покачал головой тот, кого назвали Пивиком.
И теперь они уже оба, стоя у дивана, ласково посмотрели на спящего.
Паша продолжал спать, звучно набирая в лёгкие воздух и ещё более звучно выдыхая его. Он ещё не храпел, но уже похрюкивал. Несчастный, он даже не подозревал о том, что сейчас происходит над его отдыхающим телом. Между тем четыре гаденьких умилённых глаза продолжали наслаждаться созерцанием спящего Павла Афендикова.
— У него всё в порядке,— удовлетворённо кивнул господин Курёха.
— Вижу, вижу,— согласился господин Пивик.
— Вашими молитвами.
— Да и вашими тоже. Не скромничайте.
— Чего скромничать? Делаем одно общее дело.
Чёрт его знает, откуда, но в комнату дома номер двенадцать по улице Тупиковой вывалился третий персонаж — высокий, худой с прилизанными редкими волосами и плохими зубами, оскаленными в оттянутой приветливой улыбке. Болтающейся, развязной походкой он подошёл к дивану.
— Здравствуйте, коллеги! — праздничным голосом поприветствовал он тех, кто не спал.
Те, кто не спал, враз обернулись на его голос.
— А-а!.. господин Дурло! — и оба раскинули руки, сердечно приветствуя новичка.— Привет, молодёжь!
Три странных персонажа нежно обнялись.
— Наконец-то мы все вместе,— с чувством произнёс Курёха.— Рады вам, наш младший товарищ! Чрезвычайно рады!
— Я сам катастрофично рад! — опять во весь рот улыбнулся третий.
— Господа, господа! — чуть повысил голос Пивик, собирая внимание.— Вы в курсе, по какому поводу мы собрались сегодня?
— Конечно,— тут же отозвался Курёха.— У нашего подопечного сегодня круглая дата.
— Завтра,— мягко уточнил Дурло.— Только завтра, любезнейший. У вас склероз.
— Конечно, склероз,— с удовольствием согласился Курёха.— Мы со склерозом неразлучные друзья. Я не скрываю и не стыжусь этого.
— Господа, к делу! К делу! — призывно захлопал в ладоши Пивик.— Ответственней, пожалуйста. Здесь серьёзный разговор. У нашего подопечного наклюнулась круглая дата.
— Вот он, наш красавчик,— продолжал умиляться Курёха.— Он нас так любит, так любит!
— Не будем отрицать, и мы отвечаем ему взаимностью,— сказал Пивик и обращаясь к третьему, спросил: — Завидуете нам, дружище?
— Нет, коллеги! — нагло ухмыльнулся тот.
— Почему? Вы не ревнивы?
— Не ревнив, представьте. Живите в любви и согласии, наслаждайтесь друг другом, дарите друг другу радость, да будет ему… — он кивнул на спящего Пашу,— остаток жизни в удовольствие. Ну а наши с ним отношения, я думаю, ещё впереди.
— Вот как? — удивился Курёха.— Вы думаете, коллега?
— Возможно всё, друзья,— проникновенно заметил господин Дурло.— Когда-нибудь, кто-нибудь, возможно, познакомит его со мной. А вы знаете, что стоит только хоть раз познакомиться со мной — и всё… дружба на всю оставшуюся жизнь! Я не бросаю своих друзей. Я с ними иду рука об руку до самой, так сказать, гробовой доски.
— Да, он любопытен,— согласно почесал затылок господин Курёха, взглянув на спящего Пашу.— Он захочет новых ощущений.
— Не сомневайтесь, друзья,— продолжал нагло и самоуверенно ухмыляться третий.— Если что, то я славно встречу его… И нам будет феерично.
— Но, господа, мы снова отвлеклись… — вернулся к делу Пивик.
— На чём мы остановились?..— перебил Курёха.— Извините, это опять склероз.
Господин Пивик торжественно поднял вверх указательный палец правой руки, и выражение его лица тоже стало торжественным. Он сказал следующее:
— У нашего друга важная дата. Пятнадцать лет! Пятнадцать лет, господа, нашего с ним знакомства! День в день! Клянусь пробкой! За всё это время я не могу сказать о нашем друге ни одного дурного слова. Он всегда был настоящим товарищем, никогда не бросал меня и не изменял даже в мыслях! Он всё чаще и чаще думает обо мне. И скоро наступит долгожданный миг, когда все его помыслы будут только обо мне! А это — настоящая любовь, клянусь пробкой!
— Не будем перетягивать на себя одеяло,— недовольно заметил господин Курёха.— Оставьте и мне клочок, будьте любезны.
Господин Пивик приложил руку к груди:
— Пожалуйста, дорогой коллега. Вам слово.
— Что я хочу сказать?..— откашлявшись, заговорил Курёха.— Ну, во-первых, и это очень важно, наша с ним дружба старше, чем его отношения с предыдущим оратором. На целых пять лет! Так что, коллеги, в юбилейный день я буду отмечать двадцатилетие наших с ним отношений. Да, мы познакомились ещё в школе. Помню, как сейчас. Нас с ним познакомили старшеклассники. Нет, мы не сразу понравились друг другу. Сначала он от меня кашлял и плевался, а потом — ничего, привык. Так умилительно сейчас вспоминать, господа, как мы на переменах уединялись от учительских глаз в укромное местечко, чаще всего в туалет… — Глаза оратора округлились и увлажнились приятными воспоминаниями.— Я доставлял ему маленькое удовольствие… Да, я не мог подарить ему таких ярких ощущений, как вы, коллега… — Он с вызовом посмотрел на господина Пивика.— Но тем не менее наши с ним отношения развивались, крепли и теперь носят стабильно ровный характер. Я доволен нашим подопечным. Очень доволен. Так держать, дорогой друг!!
Тут слово подхватил господин Дурло.
— Да, коллеги, пятнадцать и двадцать лет — цифры достойные. Вы, господа, без сомнения, заслуживаете всяческого уважения с моей стороны, так как мне похвастать пока нечем. Но уверяю вас, если он сам захочет, я подарю ему незабываемые минуты. И это будут не стабильные, ровные отношения, это будет обжигающая страсть. Это будет взрыв, это будет полёт, это будет нечто экзистенциальное!..
— Не выражайтесь, пожалуйста, коллега,— тихо попросил господин Пивик.
— Но теперь к прозе жизни,— продолжал возбуждённый Дурло.— В праздник, друзья, без подарка не приходят. Чем мы порадуем нашего дорогого друга?
— О! Я уже приготовил,— радостно потёр руки господин Пивик. Я подарю ему восхитительный подарок — цирроз печени!
— А я… — тут же подхватил радостный господин Курёха,— Я непременно принесу рак лёгких!
— Ах, вы с козырей?! — шаловливо засверкал глазками длинный.— В таком случае от меня СПИД ему в помощь. Как только, так сразу. Я побеспокоюсь.
Неясно, то ли подарок третьего раззадорил товарищей, то ли они увлеклись сами, но после слов товарища Курёха добавил в пакет подарков сморщенную кожу, запах изо рта плюс жёлтые нездоровые зубы. Раззадорившийся Пивик не пожалел туда же инсульт, сердечную недостаточность и язву желудка — да будет он счастлив!
— Класс! — заключил господин Дурло.— Он будет доволен, друзья.
— Всё правильно, зачем умирать здоровым?
— Конечно, здоровым умирать обидно. Зато больной развалиной умирать одно удовольствие.
— Коллеги, так подарим ему это удовольствие!
— Лет через пятнадцать! — восторженно завопил господин Курёха, уже не боясь разбудить спящего Пашу.
— А лучше через десять! — подхватил Пивик.
— А ещё лучше, через пять! — сверкнул нехорошими глазками Дурло.
— Коллеги, это дело надо обмыть,— предложил второй.
— Лучше — перекурить,— не согласился первый.
Третий обнял товарищей за плечи и пакостно шепнул им:
— А в идеале — забить косячком!
Все три персонажа вдруг заорали в диком восторге, запрыгали. Невесть откуда загрохотала музыка, сотрясая стены дома и… невероятно — в комнату как из дырявого пакета посыпались некие существа карликового роста, одинаковые на вид, но созданные не из праха земного, в одинаковых чёрных масках, закрывающих всё лицо, или что у них там было на месте лица. Существа начали танцевать под музыку, вернее, выламываться и кривляться, потому что под такую музыку можно только выламываться и кривляться.
Паша в горячке сна метался на диване, силясь проснуться. И это удивительно, потому что от оглушающей музыки и топота стада, танцующего вокруг, не проснуться мог только мёртвый.
Наконец музыка резко оборвалась, и вместе с ней тут же исчезли кривляющиеся демоны. Испарились все, кроме двоих. Вдруг очутившись в одиночестве, эти двое испуганно застыли и осторожно огляделись по сторонам. Убедившись, что здесь более никого нет, сорвали с себя чёрные маски и отшвырнули их в стороны. Каким-то невероятным образом они из уродливых коротышей преобразились в существа человеческого роста и обличья. Лица их напоминали лица Гали и её матери. Конечно, это были не они, но очень похожи.
Оказавшись одна у ног, вторая у головы спящего Паши, эти сущности, будто впервые увидевшись, приветствовали друг друга.
— Здравствуйте, Правильное Питание,— сказала похожая на Галю.
— Здравствуйте, Госпожа Спорт,— отвечала похожая на мать.
— Что вы здесь делаете?
— То же самое, что и вы.
— Тс-с-с!..— Госпожа Спорт поднесла палец к губам.— Вы всё слышали?
— Да, он в трудной ситуации,— согласилась Правильное Питание.
— Я скажу больше: он в лапах абсолютного зла.
— Бедняжка. Мы должны ему помочь.
— Мы сделаем всё, что в наших силах.
Госпожа Спорт присела на диван у Пашиного изголовья, Правильное Питание — у его ног. Вместе они промурлыкали несколько строчек колыбельной песни, отчего мятущийся во сне Паша тут же успокоился, расслабился и снова засопел.
— Как же от него скверно пахнет,— поморщилась Госпожа Спорт.— Это всё пиво.
— Исхудал совсем. Это сигареты,— горько покачала головой Правильное Питание.
— Ему надо браться за своё здоровье.
— Прежде всего, упорядочить режим питания — это очень важно.
Паша, несмотря на то, что спал, прекрасно слышал всё, что происходит в комнате. Слышал, но не мог ни сказать, ни пошевельнуться, ни подать какой-либо знак. Так иногда в ночном кошмаре мы не можем двинуть оцепеневшим телом, чтобы избежать грозящей нам потусторонней опасности.
— Как убедить его бегать по утрам? — рассуждала вслух Госпожа Спорт.
— И есть вареники с вишней? — поддержала Правильное Питание.
Госпожа Спорт удивлённо посмотрела на неё.
— При чём здесь вареники с вишней?
— Ни при чём,— пожала плечами Правильное Питание.— Просто к слову пришлось.
Они в сочувственном молчании посидели возле булькающего, хрюкающего и сопящего Паши. Наконец Госпожа Спорт очень легко произнесла:
— Вы знаете, Правильное Питание, что у него под подушкой заначка — литрашка пива?
Правильное Питание укоризненно покачала головой.
— Ай-ай-ай, как нехорошо! Пиво нарушает пищеварение, угнетает аппетит и вредно для печени.
— Пиво под подушкой… А ведь он мне ничего не сказал.
— А почему он вам должен был об этом говорить, Госпожа Спорт?
— Да это я тоже к слову.
— У нас очень мало времени… Как ему помочь?
— Он должен захотеть помочь себе сам. Без его желания мы бессильны.
Спящий Паша хотел дать понять этим сущностям, что он их слышит и на всё согласен, но странное оцепенение по-прежнему не отпускало его расслабленное тело. Он силился вскрикнуть и проснуться, но вдруг в комнату, как выпавший осадок в химической реакции, выкристаллизовались господа Пивик, Курёха и Дурло.
— Опа! — закричал Пивик, увидев находящихся здесь дам.— Вот они, красули!
— Чего надо в нашем ауле? — ощетинился Курёха.
— Чуваки, они пришли испортить нам праздник! — истерично взвизгнул длинный.— Гоните их!
Все трое как-то по-бабьи замахали руками на несчастных, прогоняя их. Правильное Питание испуганно пятилась, а Госпожа Спорт, напротив, в защите демонстрировала некоторые умения в области восточных единоборств. Однако силы были изначально неравны, и женщинам пришлось уступить поле боя — душу человека.
— Всех вас надо в наркологию сдать,— напоследок сказала этим дуракам Госпожа Спорт, после чего и она, и Правильное Питание бесследно исчезли.
Победители, оставшиеся в комнате, тут же подошли к спящему. Глаза их загорелись недобрым огнём, руки жадно потянулись к Паше, серые скрюченные пальцы дрожали от нетерпения. И руки-то у них походили на крюки, а пальцы — на волчьи когти. Паша от ужаса задышал сильно и прерывисто, и когда хищные звериные лапы почти коснулись его, вдруг передёрнулся сонной судорогой, громко вскрикнул освободившимся голосом и… проснулся.
Прямо у дивана, чуть склонившись над Пашей и с любопытством разглядывая его, стояли друзья — Саня, Лёха и Толян. Пашино сознание сразу же отметило, что друзья были одеты точно так же, как и демоны из сна. И вот сейчас кореша стояли над ним и знакомо улыбались.
— Привет,— сказал Лёха.— Спишь, что ли?
Паша тяжело поднялся и сел на диване.
— Да так, закемарил.
— Чего приснилось? — поинтересовался Саня.
— Так. Чухня.
— Пиво пить идём? — спросил делово настроенный длинный худой Толян.
— Пиво? — Паша полусонными глазами осмотрел товарищей.— Какое пиво?
— Мы же договаривались,— поддержал Толяна Лёха.
— Якобы чинить мою машину,— подсказал Саня.
— А на самом деле разгрузочный день: только пиво и никакой водки,— засмеялся Лёха.
Паша подумал. Ещё раз посмотрел товарищам в их добрые глаза. Тряхнул тяжёлой головой.
— Не, мужики. Я — пас.
— Что значит — пас? — растерялся Лёха.— То есть?
— Я передумал.
— То есть?
— Подумал и решил: бросать надо.
— Бросать что? — спросил Толян.
— Всё! — отрезал Паша.— Всё!!
Леха в растерянности обратился к товарищам:
— Мужики… Не понял… Что за заява?
— Ты нас не пугай,— попросил Саня.
— Нет… всё… пиво не буду.
— Без проблем. Давай — водку,— предложил Лёха.
— Нет. И водку не буду. И курить бросаю. С сегодняшнего дня.
— Может, он не проснулся? — обратился к товарищам Саня.
— Наоборот. Проснулся,— убеждённо ответил Паша.
— Тогда я не понял.
— И я не понял.
— Чего случилось-то, Паха?
— Как что случилось? — удивлённый таким вопросом Паша даже поднялся с дивана.— Вы же сами говорили, что курение это рак лёгких, алкоголь — инсульт и цирроз печени, наркотики — смерть через пять лет…
— Мы тебе такое говорили? — ужаснулся Толян.
— Когда? — ужаснулся Лёха.
— Да ну! — ужаснулся Саня.— Или у меня склероз?
— Да, да, и про склероз тоже,— вспомнил Паша.
Толян состроил гримасу на длинном худом лице:
— Чуваки, он совсем плохой.
Друзья поддержали Толяна.
— Надо выручать друга.
— Пойдём, прошвырнемся, покурим на свежем воздухе.
— Пивасика тяпнем.
Паша отказался. Категорически.
Друзья уговаривали, заклинали дружбой, взывали к совести: Паша — нет. Ещё немного посотрясав воздух, друзья ушли. Ушли сразу и внезапно. Паша хотел этому удивиться, но с удивлением обнаружил, что уже ничему не способен удивляться. Тогда Паша решил поговорить с единственно адекватным человеком в этом доме — с самим собой. Он принялся ходить из угла в угол, громко спрашивать себя и громко себе же отвечать. Пришёл к выводу, что необходимо браться за себя, своё здоровье, своё будущее. Потому что если проморгать одно и другое, то в результате не будет третьего. Надо бегать. Галя правильно говорит. Галя всегда правильно говорит. Бег — универсальная физическая нагрузка, оздоровляющая и омолаживающая. И тёща права, конечно. Сколько можно травить свой организм всякой дрянью? Нет уж, лучше вареники с вишней. И вкусно и полезно. И печень не гробит. И язву не готовит. Надо бегать!.. надо!.. надо!..
Бурля своими мыслями, Паша не заметил, как в комнату вошли Галя с тёщей. Он даже вздрогнул на знакомый Галин голос, точно ударивший его в спину:
— Проснулся, козёл безрогий?
Паша отреагировал очень неожиданно. Он кинулся к жене, обнял её, потом взял за руки и преданно заглянул в глаза.
— Галя, Галюня, как хорошо, что ты пришла!
Паша имел настолько необычный вид, что у Гали округлились глаза, а у тёщи, совсем немножко, отвисла челюсть.
— Мама, вы тоже… — обратился к тёще сумасшедший Паша,— тоже хорошо, что пришли. Я так рад вас видеть!
— Паша… голубчик… — едва слышно прошептала растроганная мама.
— Давай бегать!..— Паша с безумными глазами тряс Галины руки.— Давай! С завтрашнего дня! Нет, с сегодняшнего!.. Регулярный бег! — в глаза Гале.— Регулярное питание! — в глаза тёще.— Регулярная жизнь… в смысле вообще! И здоровье! Здоровое тело! Здоровый дух! Здоровая психика! Здоровое всё!!
— Здравствуй, белая горячка? — осторожно спросила Галя.
— Нет. Прощай старая жизнь! — радостно ответил Паша.
— Ты издеваешься или серьёзно?
— Галя! Мама!.. У меня открылись глаза! — чуть не плакал от радости Паша.
— Ты наша умница,— всхлипнула мать.
— Теперь никакого пива, никаких сигарет! — продолжал просветлённый Паша.— Никакого… ну, и так далее. Бег по утрам — обязательно! — и, ещё раз нежно обняв жену, он решил пошутить.— Я правильно говорю, Госпожа Спорт?
В глазах Гали мелькнуло какое-то странное удивление. Немного похожее на испуг.
— Как ты меня назвал? — спросила она чуть изменившимся голосом.
— Госпожа Спорт,— игриво повторил Паша.
Галя переглянулась с матерью.
— Откуда ты знаешь моё настоящее имя?
Паша подумал, что Галя шутит, и уже хотел пошутить в ответ, но что-то в Галином взгляде заставило его сдержаться.
— Не понял.
— Моё настоящее имя — Госпожа Спорт,— чётко и негромко произнесла жена.
Испуганный Паша посмотрел на тёщу, ища у неё помощи.
— А моё настоящее имя — Правильное Питание,— сощурив глаза, ставшие мгновенно чужими и незнакомыми, ответила тёща.
И тогда Паша понял всё.
— Это был не сон! — он попятился от тех, кого долгое время считал женой и тёщей.— Так, значит, это был не сон?!
Паша не увидел, нет, он почувствовал холодными иголочками в спине, что позади него кто-то есть. Он резко обернулся. Всего в шаге от него стояли чёрт знает откуда взявшиеся Саня, Лёха и Толян. Они так внимательно заглянули в Пашины глаза, что, казалось, хотели забраться через них в самую его душу.
— Он нас раскусил,— чужим, незнакомым голосом сказал Лёха.
— Он всё понял,— с неприязнью глядя на Пашу, произнёс Саня.
— Карты раскрыты,— просвистел сквозь плохие зубы длинный костлявый Толян.
Зажатый с обеих сторон странными сущностями, как две капли воды походившими на его родных и друзей, Паша затрясся, соображая, что делать. Выпрыгнуть в окно он бы не успел: демоны наверняка стремительнее и вцепятся в него, повернись он к ним хоть на секунду спиною.
— Значит, это был не сон,— предательски сломавшимся голосом повторил Паша.— Это… был… не сон!
И те и другие с обеих сторон начали медленно надвигаться на него. От дикого ужаса Паша оцепенел так, что не в силах был даже глазом моргнуть. К нему потянулись жадные хищные руки, и каждая из сторон шипела ему прямо в ухо:
— Ты наш!.. Ты наш!.. Попался!.. Попался!!
Паша хотел закричать, но отяжелевшие челюсти не слушались его, зубы были насмерть сомкнуты, тело окаменело.
Скрюченные серые пальцы с длинными-длинными когтями подбирались всё ближе к Паше и уже, было, коснулись его, как вдруг некий внутренний толчок в секунду освободил тело от чудовищного мышечного зажима и Пашин голос воплем вырвался наружу. Пашу подбросило на диване и он… проснулся.
В первую секунду, тяжело дыша, он не мог сообразить, где находится. Когда до его перепуганного сознания дошло, что он лежит на диване в собственном доме, Паша облегчённо вздохнул и расслабился. Пустую комнату заполняла абсолютная тишина. Странно, но даже с улицы не доносилось ни единого звука. Паша неуклюже поднялся и сел на диване.
— Галя!..— глухо и немного испуганно позвал он.— Галь, где ты?.. Галя!..
В комнату сразу же, будто ожидая Пашиного зова, вошла хмурая Галя.
— Ну? — так же хмуро спросила она.
Паша сделал невнятный жест руками и прокомментировал его:
— Я проснулся.
— Вижу.
— Мужики приходили?
— Не было никого.
— Я долго спал?
— Долго.
— Снилось чёрте что.
— Больше пей.
— Больше нету. Ты же вылила бутылку.
— А вторая?
— Какая вторая?
— Под подушкой.
— Под подушкой?
— Да. Там у тебя лежит вторая бутылка.
Паша дал себе несколько секунд подумать.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю,— не меняя интонации и так же хмуро ответила Галя.
— Откуда? — Паша внимательно посмотрел ей в глаза.
И тут в её хмурой самоуверенности промелькнула тень. Он увидел глубоко затаённую растерянность в её глазах.
— Откуда ты это знаешь? — чуть повысив голос от пробежавшего по спине холодка, спросил Паша.
— Ты говорил,— споткнувшись, ответила Галя.
— Нет… — Паша покачал головой, не сводя взгляда с Галиных глаз.— Я тебе этого не говорил.
— Я видела, как ты туда её сунул,— не очень уверенно произнесла Галя.
— Опять врёшь. Видеть ты этого не могла. Вы были в огороде.— Паша поднялся с дивана и осторожно отступил от жены на шаг назад.— Откуда знаешь? Говори!..
Галя смотрела в упор на испуганного супруга и молчала.
— Это знала только она,— сделал вдруг жуткое открытие Паша.— Эта!.. Из моего сна! — Он отступил ещё на шаг.— Кто ты?..
— Паша, успокойся,— странной, очень странной интонацией произнесла Галя.— Всё в порядке.
Она сделала едва заметный шаг по направлению к нему.
— Не подходи ко мне,— защищаясь, вытянул вперёд руки Паша.— Не подходи!
— Не бойся меня,— вкрадчиво сказала Галя и сделала ещё шаг.
— Не подходи!!
— Не бойся… Я тебе ничего не сделаю… Ничего плохого… Не бойся.
Вдруг она яростно изменилась в лице, покраснела, засверкала глазами и словно разжатая тугая пружина прыгнула на Пашу! Прыгнула и вцепилась в него!!.. Паша пронзительно закричал и… проснулся…
Проснулся!..
Проснулся!!..
Проснулся?.. Или опять — нет?..
С
того дня Павел Афендиков навсегда, окончательно и бесповоротно
бросил пить. И курить тоже бросил. Честное слово. Конечно, когда проснулся по-настоящему.
А вы?.. Вы всё ещё спите?.. Будильник нужен?.. А то мы можем и заглянуть… Тук-тук…