Глава из книги «Богатырский уезд»
Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2017
Не «покорение»,
а возвращение домой
Автор этих строк — сторонник идеи евразийства, а потому разделяет точку зрения замечательных русских учёных и философов Л. Н. Тихомирова, В. М. Флоренского, А. Г. Дугина, Л. Н. Гумилёва.
По Гумилёву, «Великая Степь» — это территория от Тихого океана до Балкан с востока на запад, «повдоль», и от Северного Ледовитого океана до горных цепей Срединной Азии «поперёк». По ней тысячелетиями перемещались народы, и горная цепь Урала не была для них существенным препятствием. Это позже Урал стал общепризнанной границей между Европой и Азией. Зауральем называют пространство «Великой Степи» восточнее Урала и Каспийского моря. Л. Н. Гумилёв в книге «Ритмы Евразии» писал:
«Можно сказать, что Великая Степь, простиравшаяся от мутно-жёлтой реки Хуанхэ почти до берегов Ледовитого океана, была населена самыми разными людьми. Здесь охотились на мамонтов высокорослые и европеоидные кроманьонцы и широкоскулые, узкоглазые монголоиды Дальнего Востока и даже носатые американоиды, видимо, пересекавшие Берингов пролив и в поисках охотничьей добычи доходившие до Минусинской котловины. Как складывались отношения между ними — неизвестно. Но нет сомнения в том, что они иногда воевали, иногда заключали союзы, скрепляемые брачными узами, иногда ссорились и расходились в разные стороны, ибо Степь была широка и богата травой и водой, а значит, зверем, птицей и рыбой. Так было в течение тех десяти тысяч лет, пока ледник перегораживал дорогу Гольфстриму и тёплым циклонам Атлантики».
В. М. Флоренский, учёный-энциклопедист, вступил в новую для него отрасль археологических занятий; побудительной причиной послужило ознакомление с находками, сделанными в сибирских курганах. Его настолько поразило сходство сибирских древностей с пермскими, болгарскими, великорусскими, южнославянскими и балто-славянскими доисторическими ценностями, что невольно навело на мысль, как он писал, «не имеют ли эти памятники более прямого отношения к древнейшим судьбам славянского народа»?
После длительных исследований он издал труд в двух частях «Первобытные славяне по памятникам их доисторической жизни, опыт славянской археологии», в котором утверждал, что славяне пришли в Европу из Сибири. Монголы почти на 300 лет перекрыли пути взаимопроникновения этносов через Урал. Но искусственные стены и длинные заборы из колючей проволоки — изобретение ХХ века. А в XII–XVI веках не прекращалась людская «диффузия».
Бывали русичи в Средней Азии, как пленники и гости «Золотой Орды». Поморы достигали Ямала на кочах вдоль побережья Северных морей. При Великом царе Иване III территория Руси выросла в 5 раз, в том числе согласились жить в составе единого государства угро-финские народы Северного Урала, большинство из них приняли православие, образовалась Великая Пермь. И задолго до Ермака новгородцы через Великий Устюг ездили с товарами, за пушниной, на Обь и Таз, зачинали зимовья и фактории.
Картина В. И. Сурикова «Покорение Сибири Ермаком» уже полтора века является одним из символов изначальных представлений о периоде массового прихода русских в Зауралье.
Да, с точки зрения художественного мастерства, исполнения написана она профессионально. На одном из Суриковских чтений слышал прекрасную лекцию об этом.
Но взгляд на историю присоединения Сибири, Туркестана, Дальнего Востока к Российской империи Василий Иванович имел «романовский» (речь о царях династии Романовых), имперский и поверхностный. Отсюда и термин «покорение», ставший у многих и на многие годы ключевым.
Жаль, что наш великий художник-земляк дал картине тенденциозное, политизированное название. В соответствии с традициями по написанию батальных полотен картину можно было назвать «Бой дружины Ермака у столицы Сибирского ханства Исер с войском князя Кучума 26 октября 1582 года».
Никто не покорял кетов, остяков, коми, пермяков, хантов, манси, казахов, узбеков, туркмен, таджиков, ненцев, эскимосов, бурят, гольдов, удегейцев, якутов, тувинцев, эвенков, коряков и десятки других этносов. Они как жили веками на своих территориях, так и живут; сохранили образ жизни, традиции, культуру и свой язык; никто их насильно не обращал в другую веру.
Читателей-красноярцев прошу не возмущаться и не цеплять меня за высказывания по поводу картины В. И. Сурикова «Покорение Сибири Ермаком». Наш земляк — вне сомнения гениальный художник. Вспомним, какую высочайшую оценку дали его полотнам, какие проникновенные слова написали о нём Илья Глазунов в книге «Россия распятая» и Вл. Солоухин в «Письмах из Русского музея».
Я люблю Сурикова и тоже написал маленькую книжечку «Суриков в Сухобузимском». Исследователи его творчества (к коим я отношу и себя) выявили, что идеи и сюжеты многих картин Василия Ивановича основаны на впечатлениях детства. Когда он думал, как изобразить бой дружины Ермака с войском князя Кучума, то, вероятно, вспомнил картинку из сухобузимского детства.
Суриковы арендовали небольшую избу с прилегающим двором у волостного старшины Василия Макаровича Матонина. Сухобузимское, как и большинство сибирских деревень и сёл в лесостепной зоне, возникло в начале XVIII века на стрелке, при слиянии речек Большой и Сухой (Малый) Бузим. На северном высоком берегу Малого Бузима стояли церковь и несколько домов, в одном из которых жили Суриковы. На другом, тоже высоком берегу на яру, через лощину, затопляемую вёснами водой, но в землянках-норах, в избушках-времянках обитали поселенцы перекати-поле, отправляемые из города «на кормление в волости».
Дети с той и другой стороны играли вместе, но, бывало, и враждовали. Суриков рассказывал М. Волошину, как он вместе с крестьянскими ребятишками переплывал на плотах через разлившуюся речку, и они с палками и самодельными ружьями «шли в атаку» на сверстников-переселенцев, которые занимали оборону вдоль яра.
Рассуждениями по поводу названия картины я только хотел подчеркнуть, как велико влияние искусства. Девяносто девять и девять десятых процентов из числа россиян до сих пор считают Ермака донским казаком и покорителем Сибири, хотя это далеко не так (не донской, и не покоритель).
Ошибочное мнение и мифы возникли у многих под влиянием картины Сурикова со школьной скамьи, ибо гравюры с полотна «Покорение Сибири Ермаком» и со всех других суриковских картин помещены в учебниках истории.
В отличие от европейцев русским не надо было плыть за три моря, вот она — «Великая Степь», иди по ней, плыви на лодках по большим рекам, поезжай на лошадях (и летом, и зимой) на родину предков, в основном к дружественным народам.
Вновь обратимся к труду В. М. Флоренского. Он писал: «Домонгольская Сибирь — была исконной родиной многих, в том числе славянского народа, а посему народная русская волна недаром стремиться на юг и восток. Не одни материальные выгоды и политические соображения влекли нас сюда, а народный инстинкт, бессознательно сохранившийся в коллективной памяти, подобно инстинкту перелётных птиц». И в другом месте: «Отбросив интернационально-классовый подход, надо понять, что мы возвращаемся домой: „домой“ не только лишь в географическом смысле, но и в „дом“ своей древнейшей истории, в „дом“ своего исконного мировоззрения, неразрывно связанного с расой».
Понятие «дом», как и понятие «покорение», тоже крайность, но крайность более доказательная, соответствующая реалиям прошлых и сегодняшних дней.
Прекрасную книгу «Чёрные люди» о событиях в России, и в частности в Сибири, в XVII веке написал Всеволод Никанорович Иванов. Отдавая должное государственной политике в глобальном деле по освоению Сибири, он не раз по ходу исторического повествования (определение самого В. Н. Иванова) отмечал народный стихийный характер процесса.
«Тысячи и тысячи чёрных людей,— пишет он,— собрали силу, ушли со старых северных мест, перебрались через Урал, сплывали на плотах, стругах, лодках по сибирским рекам в зелёных урманах, из которых подымаются белки снегов на острых горах. За миром к природе шли чёрные люди и сами несли с собой мир сибирским тундровым и лесным людям — приземистой самояди, рослым, румяным вогулам, скуластым, узкоглазым тунгусам и остякам, одетым вековечно в звериные, в оленьи шкуры, то с доверчивой белозубой, то с подозрительной улыбкой».
Кем был Ермак?
В. И. Суриков считал Ермака донским казаком, потому и плавал на пароходе по Дону, зарисовывая этнографические атрибуты местного казачества для написания одежды атамана и его дружинников.
Его друг и тёзка В. И. Анучин — красноярский учёный, архивист, археолог, этнограф, увидев эскизы, настоял, чтобы художник кое-что исправил, потому что знал: Сибирь осваивали не донские казаки, а терские, уральские, волжские.
С конца XVI века на равнинах Северного Кавказа, в Прикаспии и на Нижней Волге хозяйничали терские казаки.
Откуда и почему они появились? Обратимся к знаменитому труду Н. М. Карамзина «История Государства Российского». В конце XV века образовалось пять отдельных татарских ханств: Казанское, Астраханское, Крымское, Тьмутараканское (что ни к тьме, ни к тараканам никакого отношения не имеет, а значит в переводе «крепость с большим количеством людей») и Ногайское (по рекам Ишим и Урал). В начале XVI века во главе Ногайского ханства стоял князь Ивак. И вот, некий татарский мятежник-самозванец по имени Чингис сверг Ивака и заставил его сына Тайбугина идти с войском на север, на реки Иртыш, Тура и Тобол. Тот покорил там югор, остяков и сыбыров, и основал ещё одно — Сибирское — ханство, построив на р. Туре при впадении в неё речки Тюменки крепость Чинги-Туру (ныне г. Тюмень).
Родословная цепь от Тайбугина была такой: Ходжа — Маар — сыновья его Яболан и Азер. В Золотой Орде и в ханствах борьба за власть была жестокой, постоянной, наследники, даже братья, нередко убивали друг друга. Читаем у Н. М. Карамзина:
«Яболан женился на казанской царевне. Брат её Упак убил Маара — отца Яболана. А племянник Яболана Магмет (отец Кучума) убил Упака, власть перешла к Магмету, а с 1563 года к Кучуму. Своей столицей они избрали городок Сибирь, основанный на Иртыше Тайбугином, назвав его Исер (он же Кыштым). Из-за междоусобиц сын Яболана Агиш через Ногайские и Прикаспийские степи уехал со своим отрядом на Северный Кавказ, на равнинный приток Терека».
Исследователь Сибири Г. Ф. Миллер в начале XVIII века в своём труде «История Сибири», том I, пишет: «Приток реки Терека раньше назывался Тюменкой (понятно почему.— В. А.), на нём расположен Татарский острог, или Черкасский город, названный Тюменским городком. Этот же город получил название Терка. Князь этого города Агиш дал клятву на верность Ивану Грозному. Разрядные книги часто упоминают о двух сыновьях этого князя Романе и Василии Агишевичах Тюменских (Тюменцевых), что с 1575 года до конца столетия служили Российскому государству воеводами во многих походах».
Странно, почему Г. Ф. Миллер ограничился концом столетия, ибо князья Тюменцевы (Черкасские) служили и при Борисе Годунове, при Шуйском, а в 1609–1612 годах руководили героической обороной Троице-Сергиевой лавры.
Роман Агишевич в сражении с поляками погиб. Кстати, донские казаки в те же годы, при Лжедмитриях в союзе с иноземными захватчиками осаждали Лавру и вошли в Москву, им было не до Сибири.
О Ермаке довольно мало художественных произведений — романов или повестей, есть кинофильм. Но есть множество статей, исследований, научные труды.
Обратимся к исследованию доктора исторических наук Александра Кедырбаева «Сказ о казаке-разбойнике» (журнал «Вокруг света» №9 за 2007 год).
Учёный использует первоисточники: Ремезовские (их две) и Ногайскую летописи. Составители их писали, что Ермак — это ногайское имя, означает «вожак», «соперник».
(Вспомним скалу в преддверии красноярских Столбов — Такмак, что значит на праязыке Евразии «голова».)
Отчество Тимофеевич ему стали приписывать два века спустя, вероятно, в связи с памятью о Степане Тимофеевиче Разине.
Ермак родился, скорее всего, в Прикаспии при браке ногайца и русской женщины, был, как написано в летописях: «плоск лицом, чёрен, с чёрными вьющимися волосами, но со светлыми глазами… бог дал ему силу, счастье и храбрость смолоду».
В годы мужания с отрядом пеших терских казаков прошёл по Прикаспию, переправился через р. Яик (р. Урал), далее через Ногайские степи достиг р. Ишим, по которой сплавился до Иртыша. Там, в Сибирском ханстве, Ермак разузнал, как и какими силами охраняются крепости Чинги-Тура и Исер, сколь много в них пушнины (её некуда сбывать).
Влюбился он в татарскую княжну, в чём-то традиции нарушил, брат её хотел Ермака убить, но тот вовремя уехал.
Тогда Ермак решил собрать большую дружину для похода в Сибирь «искать славы для престола, счастья для себя» (пушнину раздобыть и любовь свою, возможно, встретить).
Кстати, дружина его из 550 человек, к которой Строгановы ещё добавили 300 («послаша в Сибирь казаков и с ним литвы и татар, и русских буйственных»), была настоящим «интернационалом», донских казаков в ней насчитывалось немного. Не буду описывать поход Ермака в 1581–1584 годах. на Иртыш, подробных описаний о нём много.
Во второй Ремезовской летописи о гибели Ермака написано так: он успел сесть в лодку, его догнал старый враг — брат невесты, шлем у Ермака расстегнулся, и татарин воткнул ему клинок в шею. Атаман упал в воду. Нашли его после, увидев, как что-то блестит на дне. Как воина с ногайской кровью, не разрушающего капища, его похоронили с исполнением всех местных ритуалов.
Казаки (козаки), их роль в освоении Сибири
Казаки появились на Руси в XV веке при царе Иване III. Так стали называть жителей военно-административных поселений на границах Руси (России), на Дону, на Северном Кавказе, на Урале. Постоянная готовность в отражении набегов врагов зарождающейся империи определила систему жизни и традиций: обязательное наличие лошади, личного оружия, манёвренность и свобода — ведь нередко ситуации требовали немедленных решений и действий.
При этом жёсткая дисциплина, подчинение старшим — избранным командирам-десятникам, пятидесятникам, атаманам, сотникам. В то же время принятие решений демократическим путём (сходы и так называемый казачий круг).
Верстание (приём) в казаки юношей и желающих людей из других сословий. Больше равных прав, чем у смердов, а после у крестьян, для женщин. Они могли и пожаловаться на хамоватого муженька. Постепенно определился и особый стиль одежды. По этимологии слова «казак» (козак — нередко писали и произносили после буквы «к» гласное «о») есть две версии. По одной из них, козак (с «о») — это вольный человек-мигрант. По другой версии, в основе слова лежит языковой «кварк» праязыка «аза», что значит «место». Казань — место у реки. Азиаты — «люди больших пространств, из страны Азии». В Енисейском регионе есть речка и село в Большемуртинском районе — Язаевка; несколько изык («мест у реки»), Назарово (ни при чём какой-то Назар, просто, «наше», «местное» поселение).
После донских и терских (XV–XVI вв.) в XVII веке появились запорожские, в конце XVIII века — кубанские казаки, в XIX и XX — другие казачества.
Одной из особенностей нашего русского великого языка являются связки из двух слов: тайга сибирская, степь ковыльная, море студёное, козёл рогатый. В этом ряду и словосочетание казак (почему-то обязательно) донской.
Возможно из-за того, что в житие донских казаков за пять веков было много поворотных моментов, влиявших на судьбу государства. То — защитники Руси, то — нейтралитет, то — измена (в период смуты 1610–1612 гг. и во времена Мазепы). Поворот произошёл при Елизавете Петровне, тесно сблизившейся с гетманом Кириллом Разумовским и его сыном Алексеем. Донские и запорожские казаки стали верно служить царям и России. Особенно проявили себя в Отечественную войну 1812 года и в последующих битвах 1813–1814 годов, вошли в Париж, где вели себя как представители великой державы — достойно. Заходя в кафешки, шутливо командовали: «Вина и закуски! Бистро!» Так и закрепилось название быстро обслуживающих кафе — «бистро».
При посещении Бородинской панорамы ком сжимался в горле, когда экскурсовод рассказывал об одном из характерных эпизодов сражения и показывал, где это было. Мюрат во фланг нашей армии отправил конницу — прусских рейтеров на больших лошадях, закованных в латы, с палашами.
Один вид их устрашал. Но в низине их встретили казаки. По свидетельству очевидцев, бой был ужасным, с лязгом сабель и палашей, с криками матом, со ржанием раненых лошадей. Истребили друг друга почти полностью.
Прекрасно проявили себя казаки и в годы Первой мировой войны, находясь на острие Брусиловского прорыва в 1916 году. Далее читай «Тихий Дон» и слушай песню:
«По берлинской мостовой
Кони шли на водопой,
Шли, помахивая гривой,
Кони-дончаки…»
«Казаки! Казаки! Едут, едут
По Берлину наши казаки».
Донские казаки участвовали в освоении Сибири, но не в начальный, определяющий момент, а с середины XVII века, и то первично как ссыльные.
В дружинах и в экспедициях конца XVI и начала XVII века основу составляли терские (тюменские) казаки с Северного Кавказа.
В годы Смуты (1606–1612) после смерти Бориса Годунова присоединение сибирских земель к Российской империи продолжалось; в 1607 года русские вышли на Енисей сразу в двух местах («Новая Мангазея» — Туруханск и Верхнеимбатское), в 1611, проплыв по Оби-Тыму-Сыму, основали поселение Сымское. Экспедиции формировали сами воеводы из острогов на Иртыше и Оби при активном участии терских казаков, которые с Северного Кавказа шли по указанию своих князей Тюменских (Черкасских), которые обороняли Троице-Сергиеву лавру. А донские казаки в это время поддерживали лжецарей. Поименование «Тюменские» вскоре перешло в фамилию Тюменцевы, как у князей и атаманов, так и у рядовых терских казаков. Широко известен исторический факт: посещение русской дипломатической миссией Монголии и Китая в 1615–1616 годах под руководством атамана Василия Романовича Тюменцева. После он стал воеводой Тарским. Его сыновья Емельян (атаман пешей казачьей сотни) и Василий (пятидесятник, вскоре тоже атаман) состояли в дружине Андрея Дубенского, собранной в 1627 году для строительства Красноярского острога. Три поколения атаманов Тюменцевых в становлении и защите Красноярского острога сыграли огромную роль.
Ходил во главе отрядов служилых, в основном терских казаков, на восток и на юг Емельян Васильевич Тюменцев. Его сын атаман Дмитрий Емельянович известен как один из руководителей острога во время красноярской «шатости» (1695–1698). Другой сын, атаман Аника, в 1702 году возглавил всё красноярское войско (700 человек!) в решительной битве со степняками в местечке «Изыка» на юге Приенисейского региона; там погиб.
Внуки Емельяна Васильевича, потомственные атаманы Пётр Аникеевич и Иван Дмитриевич, тоже несли «службы конные и пешие» в остроге. С 1647 года семьи атаманов Тюменцевых жили в своей вотчине — в поселении «пониже быка». На карте-схеме С. У. Ремезова 1701 году оно значится как «д. Тюменцева» (после большое село Атаманово). Прямые потомки атаманов два века составляли большинство его жителей, и полтора века — значительную часть. <…>
У всех восточных, в том числе у сибирских, этносов существовал родовой принцип жития (юрты — ударение на «ы», аулы, улусы), ведь в одиночку или одной семьёй в сложных природных условиях не выжить. И много людей на компактной территории у рек, речек, озёр, чтобы охотиться, рыбачить, собирать дары природы, тоже не нужно — земли, угодий достаточно, отделяйся, кочуй в новом месте.
Практика показала, что в сибирских условиях наиболее эффективны не очень большие дружины и отряды, основанные на казацких принципах: общий круг, обсуждение и единое решение; общий котёл; выборы десятников и пятидесятников (атаманы и сотники или назначались, или были потомственными); дружба, сплочённость, строгая дисциплина, персональная ответственность. Потому стали верстать в казаки стрельцов, даже пашенных крестьян. Например, енисейский воевода К. А. Яковлев в 1669 году забрал в казачью службу сразу 134 человека из «тяглового» сословия.
Привнесение казацких принципов в государевы отряды привело к тому, что почти всех освоителей Сибири стали звать одним словом «казаки». Казаки землю любили, умели хозяйствовать. Пётр I понял, побывав в Тюмени и в Тобольске в 1717 году, что Сибирь может в основном стать «казачьей», что чревато самостийностью. Своим указом в 1718 году перевёл большинство казаков в другие сословия, в основном в крестьянское, оставив в гарнизонах так называемых реестровых казаков. Возрождение казачества в широком плане произошло дважды: в конце XIX и в конце XX веков.
В интереснейшей книге о Восточной Сибири «Золото Алдана» Камиль Зиганшин приводит такой диалог казачьего есаула Суворова и его молодой жены Глаши.
«— Проша, ты всё хвалишься: казак, казак. Хоть бы рассказал, кто они, эти казаки?
— Как тебе подоходчивей объяснить? Казаки — это особое сословие. По своей сути мы двуедины: и хлебопашцы, и стражи отечества. Из века в век казачьи отряды расширяли, осваивая новые территории границы державы. Всего казачьих войск было двенадцать. Я из Уссурийского, самого молодого.
— А для чего нужны те войска?
— Да много для чего. Таможенный контроль. Ловили контрабандистов, окарауливали тюрьмы, обеспечивали общественный порядок, несли гужевую повинность — грузы всякие доставляли, прорубали дороги, строили мосты,— с гордостью перечислял казак.— А как война — первыми на защиту Отечества,— он снял с головы фуражку и, указывая на рассечённый надвое козырёк, важно добавил: „Видишь — в бою шашкой рубанули. Чуть увернулся“.
— Ужас! Как вы всё успевали?
— Выручали дисциплина, сплочённость, обычай артельных помочей».
В 1607 году терские казаки вышли на Енисей в районе Туруханска и Сымской; в 2007 году отмечалась дата 400-летия Енисейского казачества, в честь неё отчеканена медаль. В XVII и в начале XVIII века казаки в Енисейске и в Енисейском уезде составляли значительную часть его жителей, служили и хозяйства вели. После указа Петра I 1718 года о переводе большинства сибирских казаков в другие сословия (в основном в крестьянское) в Енисейске остался гарнизон реестровых казаков. В конце XVIII века границы Российской империи отодвинули далеко от Енисея.
Необходимость держать большие гарнизоны отпала, и в 1810 году казаки Сибири были сведены в казачьи городовые команды.
В такой команде в Енисейске служил Марк Суриков — родной дядя нашего великого художника. В начале июня 1917 года на 1-м съезде енисейских казаков было возрождено Енисейское казачье войско, но с конца 1920 по апрель 1936 года все казачьи войска на территории Советской России были аннулированы. С 1936 года казачьи подразделения входили в состав частей Красной (Советской) армии.
В конце 1990 года в Москве состоялся Учредительный Первый Большой казачий круг, принявший решение об образовании Союза казаков России и создании войск. В 1991 года вновь возродились ЕКВ и в его составе станица «Енисейская» (первый атаман капитан запаса А. И. Петрик).
В Енисейске с 1996 года имеется казачья гимназия, казаки участвуют в охране общественного порядка при проведении массовых мероприятий.
Мы — другие
Не было покорения Сибири, но, как утверждают многие историки, была её колонизация?
Колонизация — это установление административной власти одной страны в другой (в других); включение их в свою систему хозяйства; ограничение прав и свобод местных народов (аборигенов).
Колонизация так же стара, как само человечество, начиная с первобытнообщинного строя. Её пик, её финал на планете Земля пришёлся на XV–XIX века, начиная с эпохи Великих географических открытий. К концу XIX столетия, как выражаются историки, «весь мир был поделён» между европейскими странами-метрополиями.
Но факты прошлого таковы, что нельзя в одном ключе рассматривать европейскую колонизацию целых континентов вне своих стран, за морями-океанами и продвижение русичей по «Великой Степи», по единому материку, по Флоренскому, «при возвращении домой».
Александр Гельевич Дугин — философ, полиглот, умница — доказательно развивает концепцию о том, что в силу природных и географических причин по-разному жили и живут народы континентального материка Евразии — евразийцы и народы стран и островов, омываемых Атлантическим океаном и его морями,— атлантисты (греки, итальянцы, испанцы, португальцы, голландцы, французы, скандинавы и англо-саксы). Они с древних времён, используя в основном морские пути (хотя, иногда и сухопутные), распространяли свою экспансию на другие народы по всему Земному шару.
В этом контексте надо рассматривать Троянскую войну, походы Александра Македонского, завоевания римлян и походы крестоносцев; колонизацию Африканского, Американского, Австралийского материков, Океании и частично Азии. Они бы и остальную часть Азии и Европы включили в состав своей империи, в которой «не заходит Солнце». Но евразийцы (славяне, тюркеты, китайцы, арабы) не позволили их завоевать. В своё время против агрессии с Запада совместно выступали русичи и татары «Золотой Орды».
Этот и некоторые другие факторы легли в основание гипотезы об едином русско-татарском государстве, в котором длительное время шла гражданская война между воинами (в основном татаро-монголами и тюркетами) и земледельцами, в лице русичей (древлян, кривичей, вятичей и др. субэтносов).
Говорил об этом Л. Н. Гумилёв (с ним яро полемизировал писатель Вл. Чивилихин), а в наше время это утверждают учёный В. Буровский, писатель А. Бушков и др.
Одним из пиковых моментов в многовековом противостоянии евразийцев и атлантистов было нашествие на нашу Отчизну гитлеровских выкормышей — фашистов. Бесноватый Адольф, считая себя лидером «истинных арийцев», на одном из митингов в Нюрнберге восклицал: «Мы должны очистить территорию континентальной Европы и Азии от жидов, комиссаров, угро-финнов, славян, монголов и прочих недочеловеков». Не получилось!
Атлантисты при колонизации многих стран и народов на всех материках и на многих островах использовали весь набор средств захвата и принуждения:
·
военные
операции, покорение (крестовые походы, англо-бурская, англо-индийская и другие войны);
·
создание
резерваций, натравливание одних племён на другие, например на Североамериканском
континенте. Это ярко показал в своих романах Фенимор Купер,
романтизировавший англо-саксов.
У него Чингачгук — сниматель
скальпов из могикан — герой, а индейцы племени диу — дикари,
враги. Англо-саксам стоило бы
рядом со статуей Свободы поставить памятник и Ф. Куперу. Так же Киплинг превознёс
белых в Южной Африке, поставив им в заслугу почти полное уничтожение зулусов (см. книгу «Питер Мариц — юный бур из
Трансвааля»);
·
покупку
людей, перевезённых пиратами с Африканского на Американский
континент. Несколько миллионов негров. Эксплуатация их. Это прекрасно отображено
в новелле Проспера Мериме «Таманго»,
в книгах «Хижина дяди Тома» и «Унесённые ветром»;
·
обман
и грабёж испанцами и португальцами наивных инков в Мексике и в Перу. Вершиной бесстыдства, воистину бандитской акцией являются деяния бывшего
свинопаса Писарро. Пришелец вошёл в доверие к вождю инков,
попросил его сообщить подданным о свозе золота в столицу, что главный инка и сделал
с помощью оригинальной почты — узелкового письма. Писарро
золото забрал, присвоил, а вождя умертвил.
Оппоненты могут упрекнуть автора: а разве не было в XV–XVIII веках военных стычек в Сибири; не было фактов грабежа, спаивания «огненной водой» северных народов, не было «новокрещенов»? К сожалению, было. Но отличие прихода русских в Зауралье от европейской колонизации существенно и заключается в трёх факторах принципиального характера.
Фактор первый: разная политика глав государств и правительств, официальных лиц, военных и администраторов. Королеву Изабеллу не интересовал вопрос, откуда столько золота у Колумба, и бандит Писсаро получил признание и почёт. А статуя знаменитого пирата Дрейка уже давно встречает в Лондонском порту всех приезжающих в Туманный Альбион.
В России при освоении Сибири с конца XVI века был взят курс на мирную политику (строгое соблюдение договоров, торговля, освоение земель, взаимопомощь). Русским промысловикам строго запрещалось охотиться на пушных зверей во владениях местных этносов и племён. Нельзя было строить поселения на местах кочевий и охоты аборигенов. Эта установка «работала», исполнялась. Грабежи местного населения пресекались в корне.
Конечно, на гигантских просторах в тайге, в тундре, трудно уследить за всеми, кто законы, установки нарушал, а ухари среди русских были, ведь в служилые возводились и бывшие гулящие люди, и ссыльные, городская голытьба («захребетники», поселенцы).
Г. Ф. Миллер в книге «История Сибири» (том 2, стр. 248–249) публикует такой документ: «Из отписки из Маковского острога П. Албышева и Ч. Рукина, „О наказании Петрушки Парабельца, укравшего у одного кетского остяка его вещи“». «Да писал ты к нам (имеется в виду кетский воевода А. Ф. Челищев.— В. А.) на Петрушку Парабельца, что он привёз к нам из Кецкого острогу ясашного остяка; и к нам Петрушка остяка никакова не приваживал, а сказывает взял де он у остяка котлишко, да 3 соболишка, да лыжишки подволошные, и мы у него Петрушки то котлишко и соболишки и лыжишки взяли и послали к тебе с берёзовским казаком Таганашкой Анфилофьевым за печатями, а ево Петрушку за то били батоги „нещадно“».
Были хамы, мздоимцы с загребущими руками среди воевод, сотников, атаманов, детей боярских. Причём некоторые и к своим служилым относились как эксплуататоры, считая их «чёрными людьми». Известен факт злоупотреблений красноярских воевод С. Дурново, братьев Башковских, что вызвало «Красноярскую шатость» в 1695–1698 годах.
Известный енисейский атаман Иван Галкин, приехав с «ленской службы», представил на таможне 468 «личных» соболей. Родион Кольцов — атаман конной сотни в Красноярске — имел большие заслуги, но был уличён, привлечён к сыску за продажу ружей киргизам, что запрещалось категорически под страхом смертной казни. Кольцов едва избежал суда.
И, конечно, знаменательно устрашающей, жёсткой, стала акция Петра I — повешение за злоупотребление сибирского губернатора князя Гагарина.
Выполнялись и другие требования. В XVII — начале XVIII века свои поселения русские могли создавать только по берегам Енисея. И красноярцы 80 лет (!) не создавали их в местах кочевий аринцев в бассейнах Бузима, Подъёмной, Берёзовки, Есауловки, а возникли деревни и сёла только по берегам Енисея; от острога до Енисейска, большинство из них сохранилось до сих пор. Единственное исключение — Матона, зачатая в 1695 году, в годы «красноярской шатости» на Бузиме, в 5 верстах от Енисея, казаками, братьями Львом и Аверьяном Матониными (об этом славном роде речь впереди).
Второй фактор: в отличие от атлантистов не создавались резервации, огораживания, не было рабского труда. Аборигенов не эксплуатировали, не заставляли трудиться по перетаскиванию лодок через волоки, грузов, не ходили они в бурлацких лямках, не горбатились на пашнях во время жатвы, над ними никто не стоял с бичами, как плантаторы над «дядей Томом». Тем кто служил, участвовал в походах, платили так же, как русским; на разные хозяйственные работы нанимали за деньги.
Огромную роль играли взаимоторговля и взаимопомощь, иначе бы за короткий исторический срок не дошли до Тихого океана, не основали тысячи поселений. В «Чертёжной книге Сибири» У. С. Ремезова в 1701 году их только до Байкала обозначено 5000.
Местные люди продавали лошадей, были в походах проводниками, указывая волоки, тропы, охотничьи угодья, рыбные места. Учили охотиться на соболя.
Многое перенимали аборигены от русских. Яркие зарисовки на этот счёт оставили нам писатели.
Из книги Н. П.
Задорнова «Амур-батюшка»:
«Однажды Анга (жена русского промысловика Ивана Бердышева.— В. А.) привела в землянку Кузнецовых молодую кривоногую гольдку в щегольском халате и с серебряным кольцом в плоском носу. На руках у неё был заплаканный косоглазый ребёнок.
— Бя-я-я… Б-е-е,— укачивала его мать.
Это была молодая жена мылкинского богача Писотьки — та самая, которая родила ему сына. Она приехала на собаках вместе с мужем, чтобы полечить ребёнка у Анги, но та шаманить отказалась и привела женщину к старухе.
Раздев младенца, бабка ужаснулась его виду. Ребёнку было более года, но мать, по-видимому, ещё ни разу не мыла его. У мальчика вздулся животик, тело покрылось струпьями.
— Все мальчишки у него, как родятся, помирают,— объясняла Анга.— Отец говорит: «Кто вылечит — ничего тому не пожалею».
Бабкино лечение продолжалось весь день. Наталья натаскала воды и нагрела её в печном котле. Старуха стала купать маленького гольда, вымыла его дочиста, вытерла насухо и, завернув в свою чистую посконную рубаху, положила на подушки.
— Эй, тряпки эти надо выбросить,— сказала Дарья, вырывая из рук женщины лохмотья.— Надо новые брать, эти никуда не годятся, чистые надо, давай-ка толмачь ей,— велела старуха Анге.
С тех пор мылкинские гольды повадились лечиться у Дарьи. Их нарты, запряжённые мохнатыми псами, часто останавливались над берегом, напротив кузнецовской землянки. Бабка ворожила, вырывала больные зубы, лечила разные нарывы, болячки, опухоли».
А какая чудесная зарисовка, как былинная песня в форме белого стиха нисходит к читателям со страниц книги В. Н. Иванова «Чёрные люди»:
«Сибирские люди самосеянно родились, как грибы под зелёными сводами лесов, и не умели, не могли свалить дерева, чтобы сложить избу,— нечем было! Костяным-то топором много не срубишь! Вековали они в чумах из жердей, покрытых корьём, берестой, заваленных шкурами ими убитых и съеденных животных. Лес их растил, хранил, кормил, укрывал от жары короткого лета, от морозов и бурь зимы, и с ужасом, с любопытством следили лесные жители, как ловко новые пришельцы валили, выжигали деревья, рушили зелёные покровы, открывая синее небо, складывали из лесин избы, железными когтями сох вздирали мягкую, словно медвежье сало, землю, кидали туда зёрна.
И не пропадали те зёрна, скоро лезли зелёными щетинами из земли, вырастали в золотые жатвы на лесных целинах, кормили новых людей душистым сибирским хлебом.
Страшны были боги этих лесных обитателей — грозные, смутные, безжалостные, могучие, голоса которых чудились им в оглушительных громах, в треске рушащихся, ломающихся под ураганом деревьев, в визге зимних вьюг, в вечном гуле, в могучем рокоте леса.
А с новыми людьми пришли в Сибирь и новые их боги: в их рубленых избах из передних углов молча смотрели благостные человеческие глаза с ликов, окружённых зарным сиянием, или скорбные глаза матери, прижимающей к груди своей сына, полные тёплой любви, да сияющие глаза суровых, добрых старцев.
И всё больше и больше не хотели лесные люди жить по-старому, звериным обычаем.
Легко сходились, роднились, братались кровью, крестами менялись с лесными зверовыми людьми новые сибиряки, сливались в один сибирский народ, перенимая друг от друга всё полезное для вольной жизни».
Весьма показателен тот факт, что в XVI–XIX веках большой процент русских мужчин женились на девушках из местных племён. Известно, что предками В. И. Сурикова по линии матери были аринцы, что явно отразилось в её внешнем виде. Он не раз в письмах к своему брату Александру из Москвы в Красноярск писал с любовью: «От имени меня поцелуй мамочку в „печёные яблочки“». Имелись в виду щёки Прасковьи Фёдоровны, от природы широкоскулой.
Третий фактор отличия от атлантистов заключается в том, что мы — другие, у нас другой менталитет, другая евразийская сущность. Только что народ пережил татаро-монгольское иго. Пережил нашествие Мамая, собравшего в своё войско многих врагов с востока, юга и запада.
Помню, когда после неуёмных игр мы создавали в нашей избе кавардак, мать говорила: «Как Мамай воевал!» Пережил народ и злодеяния Ивана Грозного, западное литовско-шведско-польское нашествие. Сибирский служилый народ, начиная от воевод до рядовых (в основном выходцев из тяглового сословия Центральной и Северной Руси), не говоря уж о священниках, кустарях и крестьянах, сохранил свою истинную глубинную суть: привычку к труду благородную (в том числе к ратному труду), терпение, стремление к справедливости и к общинности.
В Сибири не было помещиков. Начиная с первой четверти XVIII века в основе жизни крестьянского сословия, а к нему относились в Зауралье 85–90 процентов граждан России, в течение трёх столетий (до 1929) лежала триада: община — род — патриархальная семья. Да и после в артельных (коллективных) хозяйствах общинные, семейные принципы и традиции сохранялись и сохранились. И ныне в условиях «гибридной войны» против нас, мы можем выстоять, опираясь на всё лучшее, что накопили веками, в том числе в освоении зауральских пространств.
Об особенностях освоения и развития Сибири говорится в современных учебниках истории. Откроем на стр. 17 труд Л. Г. Олеха «История Сибири» (учебное пособие для студентов вузов, издательство «Феникс», Ростов-на-Дону, 2013), читаем:
«Следует согласиться с тем, что элементы колонизации в политике центра по отношению к национальным образованиям (в России, в СССР.— В. А.) имели место, в этом нет сомнения. Однако это был необычный колониализм: ставились и рушились (не всегда, впрочем, удачно) задачи выравнивания экономического и культурного уровня народов. И эта установка не была чисто идеологической (в советское время.— В. А.), не имеющей эмпирического социального содержания. „Колонии“ развивались за счёт „метрополии“, хотя шёл также обратный процесс (в отличие от западного колониализма.— В. А.), развитие ранее отстававших народов шло более высокими темпами. Это как в количественном, так и в качественном отношении наблюдалось в Сибирском суперрегионе».
Огромную роль в духовной сфере россиян играла православная церковь, стоящая на страже нравственности, крепкой моногамной семьи. В числе первых строений во всех острогах были церкви, например, в Енисейске в 1627 году шла служба в трёх храмах. Крещёными, верующими с детства являлись более 90 процентов сибирских сельчан. На каждые полторы-две тысячи жителей округи имелись большие церкви — приходы, чем и отличались сёла от деревень.
В середине XVII века, в пиковый период прихода русских в Зауралье, произошло на Руси событие вселенского масштаба — церковный раскол, ставший на века истоком разных противостояний вплоть до наших дней.
Лидер староверов Аввакум был сослан с семьёй в Сибирь, некоторое время жил в Енисейске, о чём, думаю, большинство енисейцев и красноярцев знают. Его митинговые проповеди против злоупотреблений и жестокости находили сочувствие у служивых. Он настолько стал опасен для властей вплоть до царя, талантливый и неистовый защитник старой веры, что его сначала упрятали подальше в Забайкалье, а после было поручено сопровождать его лично в Москву бывшему воеводе Енисейска Афанасию Пашкову — властному человеку. Сторонников протопопа преследовали, отрезали им языки, морили в холодных темницах, в подвалах и в ямах (см. книгу В. Личутина «Раскол»). Негативную окраску получило слово «раскольник». Дольше других несли крест противостояния русичи в дебрях Нижегородской губернии, на реке Керженец. Сосланные в Сибирь, они получили знаковую кличку «кержаки». К ним стали относить вообще упёртых, сильных по характеру сибиряков. Прекрасно отобразили мощный склад непокорных, самостийных натур в своих романах Мельников-Печерский, наш земляк Алексей Черкасов, Е. Пермитин (роман «Горячие Ключи», первичное название «Любовь»).
Знаменитый историк С. В. Бахрушин в настольной книге красноярских историков и краеведов «Очерки по истории Красноярского уезда в XVII веке» (Научные труды, том 4) описал такой факт. Красноярские служилые из староверов в конце XVII века среди других поселений зачали деревушку на правом берегу Енисея, в 150 верстах от острога, в устье речки Кузеевой.
Об игнорировании канонов Никонианской церкви узнали власти Красного Яра. Прислали в 1689 году военный отряд против раскольников. Старейшины Ф. Черкашенин и Яков Нагой собрали родственников в избу и с песнопениями сожгли себя вместе со стенами. Деревню после этого назвали Погорелкой. Вскоре она исчезла совсем.
Удивительно, что, преследуя староверов, которые скрывались в леса, в скиты, русские проявляли веротерпимость к язычникам (не рушили капища и идолов), буддистам, шаманистам, мусульманам, иудеям, ссыльным полякам-католикам. Были новокрещены: молодые девчата — жёны русских или дети, взятые у вдов из местных, чьи мужья погибли в совместных походах. В Красноярском остроге упомянуты случаи купли их. В Енисейске же документами такого не зафиксировано. Новокрещенов усыновляли, они вырастали вместе с родными детьми под одной фамилией и в последующих поколениях абсолютно никакой разницы не наблюдалось. Яркий пример тому судьба Ивана Архиповича Айканова и всего ставшего большим рода Айкановых в Красноярье. О нём написал книгу «Дикая кровь» А. И. Чмыхало.
Ещё один важный вопрос этнографии — это судьба малых народностей, их «исчезновение». В Красноярском и Ангаро-Енисейском округах (округах в смысле административных единиц) «исчезли» аринцы, яссы (ястынцы), котты, асаны, «тасеевцы» (до сих пор не установлено, к какой ветви они относились), качинцы, киргизы, для них имеется в виду «исчезновение» с места проживания на юге региона.
Причин три, но ни одна из них не связана с геноцидом.
Киргизы, ведомые джунгарами, ушли в Среднюю Азию. Увели с собой часть качинцев и аринцев, с которыми находились в родственных отношениях через межэтнические браки.
Оставшиеся киргизы и мигрировавшие на юг качинцы и арины в результате естественной ассимиляции образовали хакасский этнос. Естественная ассимиляция как раз и является главной причиной этнических потерь.
Показательна судьба рода (улуса) аринцев, проживающих на р. Бузим возле Матоны (Кекура). Они породнились с русскими ещё в конце XVII века; казаки братья Матонины взяли в жёны себе дочерей их главного князца, поэтому те и другие жили рядом, вместе. Г. Ф. Миллер пишет, что он встретил в Красноярске аринца с речки Бузим, который помнил ещё свой родной язык и рассказал интереснейшую легенду о своих далеких предках. Миллер применил к нему термин «последний». Прошло более ста лет, и другой исследователь Сибири академик Миддендорф тоже пишет о встрече с «последним аринцем». И он ошибся. У нашей матери из рода первых красноярских казаков Шахматовых и Матониных — основателей Кекура — были аринские черты лица. Она рассказывала: «Мне было 5 лет (а это 1910 г.— В. А.), девчонки взяли меня с собой: „Пойдём, посмотрим на мать деда Григория Тихонова — она, говорят, при смерти“.
Пришли. На кровати лежит маленькая, скрюченная, чёрная, явно нерусская старушка. Я аж испугалась».
Есть ещё несколько побочных примечательных фактов о недавнем аринском «следе». В Атаманово жил приехавший из Кекура сельчанин Павел Матонин. И у него, и у сыновей, родившихся в начале 30-х годов прошлого века, овал лица и редкие бородки выглядели, как у степняков.
До 1929 года, до коллективизации, кекурские крестьяне называли избушки и зимовья на дальних пашнях юртами. У малых народов исчезли тела, но в геномах многих сибиряков остались участки их генов. В жилах членов и нашей семьи и у многих других чалдонов есть капли аринской крови.
Рубеж первый —
бассейн реки Оби
Одно из положений приверженцев евроазийства, к ним относится и автор книги, заключается в том, что территорию Великой Степи от Чёрного моря до Байкала и от реки Янцзы до Северного Ледовитого океана несколько тысячелетий занимали арьи, скифы и славяне, от которых пошли ветви других народов, прежде всего русичи (русские, украинцы, белорусы) и тюркеты.
На самых древних картах у греков большое пространство в верховьях Оби и Ангаро-Енисейская провинция названы Тартарией. В X–XI веках нашей эры, по Гумилёву, за хребтами в Центральной и Юго-Восточной Азии был благоприятный климат, достаточно влаги, росли большие травы, паслись миллионы голов лошадей и копытных и резко выросла рождаемость у монголов. Они не пахали землю, и с юных лет мужчины готовились в воины. И на вершине воинственной пирамиды появился Чингисхан — самый беспощадный завоеватель и тиран всех времён и народов. Монголы подчинили себе, уничтожив, многие тысячи землян: журдженей, татар, скифов, угро-финнов, кето-остяков и десятки других этносов и племён по Великой Степи. 400 лет собирали дань, в том числе и с русичей, разорили и пожгли многие города. Но не вечно царство, построенное на рабстве и крови. Несмотря на гнёт, поднялась, окрепла главная антимонгольская сила — русичи. И в конце концов вышли за свои пределы, в Поволжье, на Урал и, наконец, за Урал, с целями мирными в своей основе, без большой крови и рабов. Присоединение к Руси Зауральских земель, приход в Сибирь, её освоение не началось с конкретной даты, с какой-то одной акции, как считают до сих пор ещё многие.
Государевы деяния совместно с общенародным стремлением похода в новые земли на волне пассионарности дали быстро должный результат, существует даже такое выражение: «Русские прошли сквозь Сибирь как нож сквозь масло». За 25 лет: 1582 (бой дружины Ермака с войском Кучума) — 1607 (выход на Енисей) — к России была присоединена гигантская территория бассейна Оби. Были построены сотни поселений, среди них опорные пункты — остроги: Тюменский (1585), Тобольский (1587) Сургутский (1595), Нарымский (1595), Томский (1604), Кетский (1604), Тарский (1600), Мангазейский (1601) и другие.