Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2017
* * *
Всё, что есть человечьего, слабого, мягкого, малого
И земные дела, что до боли в затылке вещественны —
Словно шубу с плеча, отдаю, чтоб прожить тебя заново.
Всё, что кроме любви, для бессмертной души не существенно.
Облетели слова прошлогоднею лиственной сыростью.
Мы сменили лицо, будто платье в казённой примерочной,
Опасаясь из прежнего рта всеми чувствами вырасти
И в кармане бряцая сомненьем — затёртою мелочью.
Всё, что кроме любви, отцветёт по весне и осыплется.
Жизнь на полном ходу расплеснётся машиною гоночной.
Человечьи мечты на прощанье туманами зыблются.
Над унылой землёй вместо сердца несу мячик солнечный…
* * *
Когда я была ребёнком,
земля под ногами мчалась быстрей.
На спине я лежала в кроватке
и вертела упругий шар.
Такая игра: как ночь проливается в день, смотреть.
Ни одну из пустынных ночей мне не было жаль.
Когда я была ребёнком,
я строила домики из песка.
В песочных, как коржик, домах
поселялись жуки.
Потом приходили мальчишки,
разрушение и тоска.
Букашке погибшей я лепетала:
живи, живи…
Когда я была ребёнком,
мне снился белёсый сон.
Дом из песчаных плит,
пустыня а-ля Дали,
и я на верху плиты в сорочке стою столбом,
и вдоль горизонта ползут по песку корабли.
Когда я была ребёнком, мне снилось, что падаю
каждую ночь.
Плита подо мною ломалась, песчинки царапали кожу.
И мама тогда говорила: у меня подрастает дочь.
А голос во сне говорил:
человек, никогда не взлетавший,
упасть не может.
* * *
Это — как будто рассвету признаться в любви.
Вот он, рассвет,
его, как буханку, пекли
солнечным светом ли,
голосом птицы ли,
кровью ли.
Соком свекольным щёки ему навели,
бросили в небо —
лети, ясный сокол, лети…
От сотворения мира свободен — какие б силки ни плели.
Вечный удел Ярославны — ждать, облака проливать
горькою жалобой —
ах, мне кинжала бы!.. —
сеять кровавые слёзы — вырастут с крыльями корабли.
Это — засыпанный солью, невидящий взор.
Это беспомощный лепет,
как лепесток, ветру брошенный.
Это послание-пение всем — лишь для тебя одного:
где ты, хороший мой?..
* * *
Нечего помнить и незачем жить — я живу,
Плача некстати и пряча глаза от прохожих.
Что мне поможет, когда ничего не поможет?
Голуби с просьбами к Богу по небу плывут.
Выдалось лето, каким не пугают во сне:
Улицы мёртвых надежд опухают от влаги.
Буква кровавым побегом растет на бумаге,
Чтоб хиросимно и ярко цвести по весне.
Всем уходящим — счастливо к забвенью доплыть!
Каждый свою обретёт драгоценную Мекку.
Как написать о небесной любви к человеку?
Всякая буква увянет, и незачем жить.
* * *
Заповедь старцев примерю по-своему:
Всё, что разрушено — будет построено.
Камень разбросан — и время собрать его.
Счастье — врагов перекрещивать братьями.
Всё, что построю — однажды разрушу я.
Что нарушаю — костями наружу, и
Вывернет сущность мою всю изнанкою:
Миру хозяйка — и самозванка я.
Самоизбранница на покаяние.
Я — воздаяние, я — со-стояние,
Вместе стояние с камнем разбросанным.
Храм воздвигаю — и лягу в нём росами,
Алыми каплями в вечности Библии.
Аз есмь начало и память о гибели.
Отче, храни меня! Муж, оттолкни меня!
Миру верни меня — камнем и именем.