Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2017
* * *
На станциях,
Где нет тепла,
Базары — бабьи посиделки.
Как звон разбитого стекла,
Оркестров медные тарелки.
Ушли попутчики,
А я
В пустующем вагоне — дальше!
И снова кружатся поля,
Берёзы сирые
И пашни.
Через туннели чёрных бед,
Через мосты размолвок мелких
К тебе я еду
Сотни лет,
Но кто-то переводит стрелки.
Игра в войну
В пустых обугленных полях
Война оставила работы!..
А мы седлали, как телят,
Ободранные самолёты.
В войну играли.
И легко
В степи у глиняного дота,
Раскинув руки, как в кино,
Красиво падала «пехота».
Искали бабы по дворам
Детей, но из глухих укрытий
Им отвечала детвора:
— Домой нельзя нам. Мы — убиты.
Их воскрешала на заре
Живой водою кружка кваса.
А мне везло. Везло в игре —
Всегда живым я оставался.
И оттого в степной глуши
В ночном, холодном карауле
Я не заметил, как прошли
Сквозь грудь мою шальные пули.
Стреляли где-то соловьи,
Скрываясь средь лесных угодий,
Но раны вещие мои
С той ночи ноют к непогоде.
Шарманщик
В городе Туле в старинном посаде,
Не признавая тяжести лет,
Ворот рванув, умер добрый мой прадед.
Умер, а я появился на свет.
Скажут о нём: балагур и обманщик.
Скажут и следом забудут про всё…
У перекрёстка вечный шарманщик
Плачет и крутит своё колесо.
Лебедь летел и кричал ошалело.
Всё в этой жизни, знаю, не вдруг.
Видимо, новое горе приспело:
Умер отец, но родился мой внук.
Новые лебеди низко летели.
Острые крылья касались земли.
Матушку белые вьюги отпели,
А по весне внучку в дом принесли.
Что же теперь мне в бессмертье рядиться?
Вечность прекрасная мне не жена.
Если умру я и правнук родится,
Значит, Россия наша жива.
Скажут мне вслед: балагур и обманщик.
Скажут и тут же забудут про всё…
У перекрёстка вечный шарманщик
Плачет и крутит своё колесо.
* * *
Пролетала птица над селом.
Обронила белое перо.
Маховое белое перо.
На ладонях тёплый снег его.
Что ж ты, птица, песнь моя и плеть,
Не тебе ли за море лететь?..
Там птенцы, едва прольётся гром,
Будут мокнуть под твоим крылом…
Маховое белое перо.
На ладонях тёплый снег его.
Десять вёсен в солнце и зарю,
Словно в окна красные, смотрю.
Снова лебединая пора.
Как тебе живётся без пера?..
Русская женщина
Чёрные вороны кружатся стаями.
Мёртвые воины спят изувечены.
Кто из груди вынул стрелы Мамаевы?
Русская женщина.
Русская женщина.
Верила солнцу и Богу молилася,
Зная, что в битве судьба переменчива.
Кто на войну обрядил новых витязей?
Русская женщина.
Русская женщина.
Есть под кольчугою тайна зашитая,
Чтоб не бросаться им в бой опрометчиво…
Тысячу лет у окна ждёт защитника
Русская женщина.
Русская женщина.
Вдовьими криками славим победы мы.
Кровное горе — не месть нам завещана.
Кто с пленным ворогом всех милосерднее?
Русская женщина.
Русская женщина.
Холмы разрыты, и косточки вымыты.
Выжжена память, и боги развенчаны.
В муках себя, как могла, сохранила ты,
Русская женщина.
Русская женщина.
Что ж ты глядишь на меня, ясноокая?
Ты же давно с моим другом обвенчана…
Но и в замужестве ты одинокая,
Русская женщина.
Русская женщина.
* * *
О, колдовство
девичьих рук.
Колени,
спрятанные пледом…
Я знал тебя.
Но мир вокруг,
таинственный,
мне был неведом.
И уносил
девятый вал
то в ад меня,
то в двери рая.
Я мир огромный
познавал,
тебя за далями
теряя…
Ручей
с полей моих бежит.
В берёзах звень,
грачиный гомон.
Теперь мне мир принадлежит.
И только ты одна — другому.
Станция Пустошка
Вблизи от станции Пустошка
Который век, который год
Стоит убогая сторожка.
В ней Дарья-беженка живёт.
Она от поезда отстала
С красноармейцем молодым,
Но счастлива, увы, не стала,
Всё в жизни — паровозный дым!..
И чуть заря — она хлопочет
У косогора над рекой,
Остановить свой поезд хочет
Дрожащей в мареве клюкой.
А поезда все мимо, мимо…
Но ей и это не беда.
Она давно уже забыла
Откуда ехала, куда.
И нет давно родного дома,
Что был сработан без прикрас.
Мне так лицо её знакомо,
Что слёзы сыплются из глаз.
У нас одно на свете горе,
Одни печаль и непокой:
Вся Русь стоит на косогоре
С воздетой к Господу рукой.
А поезда все мимо, мимо…
Но ей и это не беда.
Она давно уже забыла
Откуда ехала, куда…