* * *

Я говорю и с деревом, и с собакой
на непонятном даже мне языке.
Они отвечают — веткой качая, бляхой —
потусторонним — на внутреннем сквозняке.

Я приучил их к нервно-высоким ноткам,
когда матерю весь мир на его слонах.
Они понимают корою, хвостом коротким,
но я объясняю им всё на своих словах.

* * *

Все совпадения слов случайны —
автор ответственность не несёт
за искажения черт печальных,
за ваших женщин, детей и скот.

Автор несёт свой последний сборник,
водки бутылку, всего себя,
точно дитя, что скатилось с горних
вечно зелёных лугов сюда!

После себя — что оставит людям?
Чистых страниц безупречный стиль,
где, если б мог, объяснил, как любят
тех, кого больше любить нет сил.

* * *

Всё у меня времена года — их точно четыре? —
как у собратьев по цеху — котики и собачки.
Птицы поют у них, нюхнув нашатырь.
Жалко им тварей… Иронией не испачкай.

Много у них лягушек и разных мушек,
бабочек, паучков. А где ж мои дрозофилы?
Разрывается сердце от светом набитых тушек,
от равенства, братства и чистой их зоосилы.

Тихо у них, по-домашнему, а в мире — хаос
смерти и жизни, летящих победным клином;
женщин с острова Лесбос, забывших house,
ищущих нелюбви по горáм и долинам.

Есть она точно, любовь, или должна быть? (presto)
Сволочь ты,— говорят мне. Был! В суете безбожной.
Я просто поэт сегодня, сохраняющий время и место,
в которых живут недолго, но делают тьму невозможной.

Пятна

1.

Смерть уже так близко подобрáлась,
превратилась в дворника с метлой.

Образная смерть бы постаралась
выглядеть красивой и незлой.

Подметая листья или плесень,
пятна на асфальте и снегу…

Шли бы мы не в ногу, шли бы лесом,
под глаза вбирая синеву,

нарезаясь воздухом с землёю,
жизнью-тенью мчась по облакам.

Кто б ещё благословил метлою
и бежал так резво прямо к нам?

2.

И жизнь понятна и приятна,
и смерть понятно-неприятна.
Мы тоже как цветные пятна,
разбросанные неопрятно…

Свет рыскает по всей арене
за клоуном и за собачкой,
за обезьянкой с полной тачкой…
Кренится тачка, бог с ним — с креном.

Выходим мы — в костюмах года —
блестящей сотканы иглою.
Вся электрическая мода
нас замыкает: дрыг ногою —

ток побежит по круглой сцене
и завершит смертельным трюком.
И темнота не обесценит
на расстоянье близоруком.