Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2016
* * *
Серость
брусчатки, сырые дома…
Ян Хендрик Леопольд
Ветра скандалят, словно злые маги,
Ночник остыл на краешке стола.
Зачем меня сюда ты привезла?
Я в красоте обветренной Гааги
Не полыхал, а леденел дотла.
Казалось мне: я прошлого оттенок,
Земель низинных одинокий страж,
Но только ты мне скрыто передашь
Голландцев мир за вечер, за бесценок.
Он будет на двоих и только наш.
Вокруг не будет снежного запаса,
Здесь каждый Рууд, точно, не Федот.
И праздник живописный, но не тот:
Здесь нет икры, просфор, рассола, кваса —
Есть я и ты — и радости излёт.
* * *
Дмитрию
Вульфу
Вдоль побережий вытянулись марши1,
И не видны друг другу берега.
Пустилось время в дальние бега,
Мне кажется, что все мы стали старше,
И каждая секунда дорога.
Я часто предавался злым утехам,
И верил взбудораженно в судьбу,
И прижимал пустой бокал ко лбу,
И заливался безучастным смехом,
Пока не объявил на смех табу.
Теперь я разгляжу и нежен иней,
И звёзд январских необъятный слёт,
И чёткий импульс радиочастот,
И в мировой сети авиалиний
Я приземляюсь в наступивший год.
* * *
Под снегом ветки изогнулись гибко,
Негибок только снег, негибок лёд,
Природы упущение, ветреность, ошибка
Или зимы напыщенной просчёт.
Кто и когда считал судьбы изгибы?
Кто и когда вращал земную ось?
Откуда чёрное сомненье пробралось?
Кто первым удостоен вечной дыбы?
Всё просто, и от этого мир твёрже,
И я уже не упаду пред веком ниц.
Под гром стальных небесных колесниц
Мурашки по спине, мороз по коже.
Снежинки вьются, как седые бесы,
Уходит год, уходит день, уходит час.
И лишь в глазах всесильной стюардессы —
Скопленье мировых воздушных масс.
* * *
Мы растеряли, сохранили, обрели?
Мне холодно от каждого вопроса,
И сам в себя я вглядываюсь косо,
И вижу тьму в развалинах земли.
И с этой тьмой завещано мне слиться,
И прорасти у вечного ручья,
И понимать, что жизнь — она ничья,
Как весть благая или голубица.
И каждый раз, заглядывая в клети,
Куда, в пурпуре озираясь, пробралось
Встающее лениво, вкривь и вкось,
Немое солнце в тающем рассвете,
Я вглядываюсь в огненную дымку,
В ней вьются одинокие слова,
В которых вера пращуров жива,
И засыпаю с мыслями в обнимку.
* * *
Я не увижу снежниковых ям,
Но выпью за здоровье Дед Мороза,
И торжество, и дух анабиоза
Мне дарит захмелевший Амстердам,
Здесь каждый вечер — путевая проза.
Казалось, в нём зима не побывала,
И город, словно душный кофешоп,
В слиянии эпох, людей, Европ
Живёт спокойно, как бы вполнакала,
Как в отчужденье старый мизантроп.
Почудится в нём линия раскола,
Эклектики предвзятой рубежи,
Но только ты мне выход подскажи,
Святитель всепрощающий Никола:
Куда ведут каналы, витражи?..
Тегенвинд2
Природы неудачный финт,
Который день шторма, шторма.
О волны бьётся тегенвинд —
Такая вот у нас зима.
Разбушевались сквозняки,
Шатаясь гулко, наобум,
И крутит время ветряки,
Гааге холод — сват и кум.
Примёрзли гавань и маяк,
Накрыты морем пирс и пляж,
Но холод не уйдёт никак,
Его теплом не будоражь.
И если сердцем ты не слаб,
Зайди на часик, на другой
В рыбацкий затемнённый паб —
Он дух прогреет ледяной.
И будет гордый тегенвинд
С тобой ругаться до утра,
Загонит в мрачный лабиринт,
Где помнят шкипера Петра.
* * *
Метели след. Он затерялся где-то.
Людьми был полон длинный терминал.
Казалось мне, что я чего-то ждал
От мира, рейса, авиабилета.
Хотелось в полнолунье устремиться,
Где надо мной кочует МКС,
Где Бог творит в движениях небес,
Куда ведёт душа-бортпроводница.
Где мысли все в космическом масштабе
Не весят ничего, а дней багаж
Перебирает межпланетный страж
На паперти в потустороннем хабе.
* * *
Январской ночи ледяная ряса
Скользит по переливам снежуры,
И медленно подлунные миры
Вмещает занесённая терраса.
В пурге застыли яростные споры,
Осенних дней простуженный размёт…
Мне кажется, весны никто не ждёт,
И замолкают Господа суфлёры.
Скамейки тонут в снеговой опеке,
В сугробе приютились два куста.
А рядом — сплошь свободные места,
Как утром в городской библиотеке.
1. Марши — категория
водно-болотных угодий.
2. Тегенвинд — холодный северо-восточный ветер в Голландии.