Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2016
Полонянка
Волосы — чёрный ночной дурман,
Гладкостью тонкой атласной кожи,
Взорами пьян, поцелуями пьян,
Князь распростёрся на пышном ложе.
Странно — во сне не узнать лица,
Стало оно и чужим, и юным,
Смотрит она на рубин кольца
Взглядом заворожённо-лунным.
Князь, ты не видишь: в моей руке
Смерть твоя — длинное острое жало.
Видишь, как блики горят на клинке?
Чувствуешь прикосновенье кинжала?
Жалости нет, да о чём жалеть?
Кто я — наложница, полонянка?..
Солнце ночное, луна, мне ответь:
Чем полонянка — не лучше ль беглянка?
Тихо вздохнул, улыбнулся во сне
Князь ясноглазый мой, светловолосый,
И не ко времени вспомнилось мне,
Как целовал он душные косы.
Сколько придумывал нежных имён.
Вправду любил ли, лгал ли безбожно?..
Нет, не хочу, не нарушу сон,
С ним — не могу, без него — невозможно.
Женская слабость… Стекла слеза,
Вспыхнула, будто алмаз, на кинжале…
Вздрогнул, проснулся он — и глаза
Злыми и рысьими сразу стали.
…С чистого всё начинают листа,
Прошлое вспомнить — дурная примета.
Так вот закончилась жизнь моя та,
Верно, не лучше закончится эта.
* * *
Мне снились ножи и алмазы изящной огранки,
Костры над рекой, и дождливость российской весны,
И Разина бешеный взгляд, и глаза персиянки,
И в них — отражение бьющейся в лодку волны.
Я вышла из дома. Над городом плыли туманы
И рубищем серым ложились на плечи домов.
Скелеты чудовищ — застыли портовые краны,
Пронзившие грузную толщу седых облаков.
А северный ветер донёс мне последние всплески
Столетья назад волновавшейся волжской воды,
И было не жалко, что вовсе не нужно и не с кем
Делиться цветами печали и чашей беды.
Тоскливо звучат корабельных гудков отголоски,
Сама — не сама, но мне кажется, что упаду,
Чтоб кануть в прибой, где размокшие чёрные доски,
Со старого пирса, снесённого в прошлом году.
* * *
Уже научилась почти ни о чём не
жалеть,
Уже посжигала мосты, корабли и тетрадки,
Сырые страницы никак не хотели гореть,
Дымились, и тлели, и корчились, как в лихорадке.
И стало просторней и будто бы даже светлей,
Уже не узнаешь когда-то знакомой квартиры,
Изящная ваза с цветами стоит на столе,
А полки в шкафу украшают теперь сувениры.
Что ж, мне перемены такие по нраву вполне,
И только завидую тем, кто, как прежде, крылаты,
Когда в тишине предрассветной вдруг вспомнится мне,
Как юная осень бродила со мной по Арбату.