Опубликовано в журнале День и ночь, номер 5, 2016
Экскурсия
Они поехали на скоростном поезде из курортного городка Ла-Пинеда в Мадрид. Поезд был как игрушечный. Весь гладенький и чистенький. Он нырял ловкой змейкой из одного горного тоннеля в другой. Сидя в удобном кресле, Анна ждала встречи. Встречи с дворцом. Королевский дворец — Palacio Real de Madrid. Давным-давно она мечтала побывать в нём. И уже не раз мысленно бродила по изумительному тронному залу с четырьмя золотыми львами, рассматривала гобелены и бюсты римских императоров в Колонном зале, потихоньку трогала пальчиком шёлковую обивку зала Гаспарини, восторженно удивлялась керамическим панелям Фарфоровой комнаты… А коллекция скрипок Страдивари! Королевская аптека! Оружейная палата!
После прибытия на железнодорожный вокзал сели в автобус. Большой, белый, с красной полосой, разрезающей его бока росчерком молнии. И — вот он, дворец. Их группа собралась в огромном внутреннем дворе, и Татьяна, экскурсовод, давала последние инструкции:
— А главное, будьте крайне внимательны! Следите за сумками, карманами, девайсами! Во дворце орудуют несколько румынских цыганок-воровок! Я вам их покажу!
— И что, все про них знают и ничего не могут сделать? — раздражённо спросила полная дама в белом льняном платье.
Возле большой каменной лестницы сновали туристы, со всех сторон доносились фразы на самых разных языках.
— Вон, вон они! — Татьяна кивком головы указала на двух девиц лет двадцати с небольшим.
Анна оглянулась. Девицы были дорого, со вкусом, одетые. Одна — золотисто-рыжая, вторая — медово-русая. Кудрявые, длинноволосые.
«Ого»,— подумала Анна.
Прижав рукой к животу висевшую через плечо сумку с деньгами и документами, она покосилась на мужа, Андрея. Высокий, голубоглазый. Ну чем не Хозе?..
— Что с тобой? — Андрей посмотрел на неё.
— Нет, нет, всё хорошо, пойдём…
С этого момента Анна следила исключительно за передвижениями цыганок, машинально следуя за экскурсоводом из одного роскошно зала в другой. А они, как назло, приклеились именно к русской группе. Вот — чуть дальше, вот — почти рядом. Приблизились к немцам… Пойдут за ними? Нет, опять, кажется, перемещаются к нам. Анна в деталях рассмотрела красивые платья воровок, золотые цепочки с причудливыми подвесками на их шеях, серьги-висюльки в маленьких смуглых ушах. Цыганки, видимо, заметили пристальное внимание. Одна из них что-то шепнула другой, усмехнувшись. Куда-то исчезли. Появились опять. Пропали… Где они? В какой-то момент оказались совсем рядом. Анна встретилась взглядом с золотисто-рыжей. Глаза цыганки были тёмные, нагло-спокойные. С какой-то тонкой, холодной насмешкой в самой глубине.
Наконец экскурсия закончилась. Андрей бережно подсадил Анну в автобус, помог устроиться на сиденье.
— Ну что, дамы и господа, понравилось вам наше путешествие по волшебному миру королевского дворца? — шутливо спросила стоявшая рядом с водителем экскурсовод Татьяна.
— Ну и королевский дворец! Вот у нас в Питере дворцы так дворцы! — выкрикнула полная дама в белом, сидящая через проход от Анны.
Анна погладила пухлую сумку, уютно пристроенную на коленях, посмотрела на сидящего рядом Андрея…
«Замечательно»,— подумала она.
Томатный час
Две низкие ступеньки, крыльцо, тяжёлая металлическая дверь. Медленно, неохотно тянешь её на себя. Нужно отправить бандероль. Упакованную в бумагу и пакет бутылочку с барсучьим жиром для одной из бабкиных престарелых подружаек, живущей — во как! — в самом Питере. Нужно… Какое неприятное слово. Нужно — нужник. А у тебя — второй день каникул и июльское солнце играет в золотисто-каштановом локоне, щекочущем смугло-розовую, персиковую щёку. Пятнадцать… Много? Мало? Три-пятнадцать-десять-двадцать. Всё — игра. Всё — не всерьёз. Всё ещё можно переделать, переправить, переписать набело.
Сколько там в запасе? Час и пятнадцать минут до встречи с девчонками? Точно.
Ты сказала им вчера: «Girls, завтра — наш день!»
Школа? А что это? Только кино, только кафе, только… Cinnabon. Кстати, для тебя сегодня всё — free of charge. Платит Дашка. Проиграла пари на то, кто первым поймает покемона. Yes, первой была именно ты!
На почте — сумрачно и какая-то обволакивающая духота. И — катастрофа — очередь! Человек пятнадцать. Старики и старухи лет от сорока и больше. Подойти, узнать, кто последний, дождаться следующего — и к стене, на одно из жёстких деревянных кресел. Достать из кожаного шоколадно-коричневого рюкзачка смартфон… Чёрт, чёрт, чёрт! Ты же не внесла абонентскую плату! И денег с собой — только отправить бандероль. Эх-х… Вот… Жопа!..
Слева от тебя — стеклянная витрина киоска, торгующего семенами. Множество аляповатых бумажных пакетиков. Скользить по ним взглядом, невольно читая… Алый круглый Бабушкин секрет; крупный розово-красный Батяня; ровного пластмассово-красного цвета округлая Афалина; рядом — неправильно-продолговатая Аурия; шафранно-жёлтый кругло-волнистый Граф Орлов; светло-малиновое Малиновое чудо; грушевидная Пузата хата; сердцевидный тёмно-бордовый Мазарини; Рапунцель — длинные кисти с множеством ярко-красных вишенок; похожие друг на друга Акварель с Супермоделью, багряные, удлинённые, с остренькими кончиками…
Следить за мухой, путешествующей по стеклу витрины. Вот она купается в акварели, ползёт по лбу Супермодели, оставляя крошечные радужные бисерины. Запуталась в густых золотистых прядях Рапунцель, выбралась. Почтительно прошлась по красной шапке кардинала Мазарини. Попав в хату, безуспешно попыталась проникнуть в банку с грушевым вареньем — полупрозрачные полумесяцы в янтарно-медовом сиропе. Сняла пробу с малины, лежащей в большой белой эмалированной миске. Покружившись вокруг гордого Графа, спикировала на сдобное, пухленькое плечико Афалины, миновав сухощавую Аурию, опустилась на мясистый, в красноватых прожилках, нос старого служаки комбата. Проползла по Бабушкиному секрету — небольшому свёртку, серая шероховатая бумага в прозрачном пакете. Что в нём? Возможно, бутылочка с барсучьим жиром?..
Почти час, тягучий, противный. Перед тобой в очереди осталось всего двое. Так, где эта бумажка с адресом питерской старушенции? В карманах джинсов — нет. Обшариваешь рюкзак… Где?! Эта?! Бумажка?! Она где-то здесь, точно-точно! Просматриваешь ещё раз все отделения рюкзака, все карманы. И ещё раз. И ещё. Ты же не могла забыть её дома, на столике в прихожей?! Нет, только не это, нет… Что же делать? Бежать домой — и всё по новой? Но ведь тогда ты не успеешь к девчонкам. Бросить деньги на сотовый, позвонить, предупредить? Что делать? Что?!
Натыкаешься взглядом на стоящее в углу пластиковое белое ведро для мусора. Ты подходишь к нему. Стоишь. И — резко, отчаянно швыряешь в ведро пакет. А квитанция… Её ведь можно просто потерять. Бабка поверит.
Летишь на остановку, где вы договорились встретиться. Вдруг — входящий от Дашки.
— Слу-у-ушай…— тянет она.— Мне сейчас Дэн позвонил, зовёт нас с Маринкой в одно зачётное место, так что…
— А я? — вырывается у тебя.
— Там же будет Макс со своей новой… Ну ты же понимаешь…
Маринка отключается. Застываешь, опустив руку с телефоном. Мимо проходят люди. И кажется, что каждый из них косится на тебя ехидным, недобрым старушечьим взглядом.
Корзиночка
По дороге из школы Инна обычно забегала в хлебный. Купить круглого чёрного за пятнадцать копеек или кирпич белого за двадцать две. Изредка, когда подкапливалась мелочь,— шиковала. В придачу к хлебу брала песочную корзиночку со слоем повидла на дне, завитком белого сливочного крема. Сверху — ромбики разноцветного фруктового желе. Шла не спеша, откусывая крохотные кусочки. Наслаждаясь. Тугая деревянная массивная дверь подъезда четырёхэтажной хрущёвки была первым барьером на пути домой. Второй барьер — дверь квартиры, одна из четырёх на площадке второго этажа. Палец на кнопке звонка. Одна попытка. Вторая. Третья. Бабушка, Александра Петровна, как обычно, забыла включить слуховой аппарат. Инна присаживалась на ступеньку. Ждала минут десять. Потом опять подходила к звонку. Бесполезно. Внизу живота что-то сжималось — хотелось в туалет. Переминаясь с ноги на ногу, Инна начинала стучать кулаком. Затем — ногой. На шум открывалась соседняя дверь, выглядывала соседка, Зоя Яковлевна.
— Что, Инночка, опять бабушка не слышит? Заходи, заходи ко мне, деточка. Посиди у меня.
Инна опрометью бросалась в чужую квартиру и сразу же бежала в заветную комнатку. Через несколько минут выходила лёгкая, счастливая. Шла в гостиную. Зелёную, всю уставленную горшками с растениями. На широком подоконнике — продолговатые колокольца глоксиний, малиновые и фиолетовые. В углу — фикус с крупными гладкими листьями, покрытыми сизым восковым налётом. И множество кактусов, некоторые из которых цвели диковинными цветами. Инне особенно нравилась большая белая многолепестковая звезда с золотистыми тычинками, которую выпускал толстый игольчатый шар. Бабушка Инны брала несколько раз «деток» от него, но они почему-то не цвели, только раздувались вширь да щетинились острыми чёрными иглами.
Зоя Яковлевна звала Инну на кухню, где было царство узамбарских фиалок — сенполий. Пили чай с печеньем. Болтали о разном. Разговаривать с Зоей Яковлевной было очень легко. Через некоторое время Инна опять шла на штурм своей квартиры и в конечном итоге попадала домой. Бабушка никогда не верила в Иннины мытарства.
— Да врёшь ты всё, не могла я выключить аппарат,— бранилась она.
То, что на шум и грохот открывалась соседская дверь, во внимание не принималось.
— Ну, постучала ты, может, чуть-чуть. Подождала бы. А то пошла чаи гонять к этой… Как она только пенсию-то заработала?.. Ни образования, ничего…
Сама Александра Петровна всю жизнь проработала учительницей начальных классов в лучшей в те времена школе города. И была, судя по всему, ценным специалистом: в картонных коробочках хранились нагрудный знак «Отличник народного образования», орден «Знак Почёта» и какая-то золотистая медаль с рельефным профилем Сталина. Эту медаль нужно было в своё время обменять на такую же с Лениным, но Александра Петровна делать этого не стала.
Однажды, совершенно неожиданно для Инны, бабушка дала ей ключи от квартиры, мрачно сказав:
— Смотри не потеряй. И чтобы не вздумала больше к этой заходить.
Жизнь стала значительно проще.
Как-то вечером Инна с бабушкой возвращались из гастронома, нагруженные сумками с продуктами. Рядом с подъездом они столкнулись с Зоей Яковлевной, которая шла под руку с каким-то усатым стариком. На Зое Яковлевне были маленькая шляпка и нарядное крепдешиновое платье в горошек. Она приветливо поздоровалась. Александра Петровна едва кивнула, больно дёрнув внучку за руку. Дома Инна слышала, как, сердито гремя посудой на кухне, бабушка вполголоса ворчала:
— Невеста… На восьмом десятке… Позорище…
«Удивительно… Неужели так бывает? Можно выйти замуж в такой глубокой старости?» — думала девочка.
Вскоре Зоя Яковлевна уехала. Видимо, с тем самым стариком.
Детство Инны давно прошло. Жила она теперь совсем в другом доме, в другом городе. Однажды, забежав в супермаркет, в кондитерском отделе увидела упаковку пирожных — тех самых корзиночек. С кусочками мармелада, завитком крема. Не удержавшись, купила. Дома, раскрыв пластиковый контейнер, достала пирожное. Прикрыв глаза, откусила… Маслянистый крем был приторным. Фруктовое желе — вязким, безвкусным. Инна положила корзиночку на стол. Закрыла контейнер, убрала его в холодильник.
Подумала: «Отнесу завтра на работу — девчонки сметут. Не выбрасывать же, в самом деле».