Опубликовано в журнале День и ночь, номер 4, 2016
В окно что-то тихонько стукнуло. Первое сентября. Всё как обычно. Я встал из-за стола, открыл окно и почти прокричал:
— Тебе не надоело? Десять лет уже прошло, слышишь? Десять лет!
Как всегда, ответа нет. Лишь на подоконник опускается первый сорванный порывом ветра лист. Ещё зелёный, не тронутый желтизной. И всё же я понимаю, что это привет от Рыжей.
— Я не жду тебя! — коротко крикнул я.
Налетевший порыв хлопнул форточкой перед моим носом. Вот и поговорили. Закрываю окно и сажусь обратно к компьютеру.
«Я не жду тебя!» Кому я вру? Ей? Да она меня даже не слышит. Себе? Я давно лишён иллюзий на этот счёт. Жду. Я её всё ещё жду и буду ждать, наверное, всегда.
А началось всё долгих десять лет назад, также первого сентября. Мы — бесшабашные студенты последнего курса. Впереди самый лёгкий год. К тому же все мы уже знали, что нас ждёт после института. Группа маленькая, и все давно подрабатывали в разных компаниях на полставки. И всех нас ждали с дипломами через год на полную.
Поэтому первое сентября мы решили превратить в праздник разгильдяйства. Набрали пива, различной снеди попроще и пошли гулять в парк. День был в самом разгаре, а мы были уже слегка подвыпившие. Ветер в голове уже гулял, но с ног ещё не сбивал.
Вот в этот момент мне на глаза и попалась она. Вся такая… ладная, лёгкая. Настоящее прощание с летом. На голове рыжая грива, а поверх — яркий зелёный берет. Как он держится на этой копне волос — непонятно, но выглядит эффектно.
Веснушчатое личико девушка то и дело прятала в широкий ворот объёмного свитера. И это движение выглядело таким нестерпимо уютным. Так я и залип на неё. Даже остановился. Парни не сразу это заметили, успели отойти немного. Потом вернулись, проследили за взглядом и, естественно, начали подкалывать.
— Ничего так, хороша. А чего ты стоишь-то? Шёл бы знакомиться,— Тоха, как всегда, был предельно конкретен.— Чего время терять?
— Да тут, судя по взгляду, одним знакомством не обойтись. Таких женщин сразу в койку тащат, не стесняясь,— Витька-похабник тоже вполне в своём репертуаре. Поручик Ржевский нашего времени.
— Да какой в койку? — Жека только усмехнулся.— Вы посмотрите на него. И поцеловать-то не решится. Благоговение и поклонение.
— Да ну вас, приколисты.
— Вот я и говорю, тонка кишка,— Жека не унимался.
А я, хоть никогда и не отличался особым страхом перед женщинами, тут и правда не мог себе представить, что вот подойду к ней и поцелую… Но ребята толкали в спину, алкоголь в голове успокаивал и обещал, что всё будет хорошо. И вот я уже иду к ней, лихорадочно соображаю, что лучше сказать.
Однако перед ней я оказываюсь, так ничего и не придумав. В мозгу вдруг вспыхнули слова Жеки про поцелуй, и неожиданно для себя я целую незнакомку. Ну как целую… Слегка касаюсь губами её губ.
Ждал чего угодно. Допускал даже, что из ближайших кустов выбежит какой-нибудь здоровяк. Назовётся её парнем и раскатает меня по асфальту. А вот того, что она сделала, я предвидеть никак не мог. Проморгавшись от первого удивления, она поцеловала в ответ меня. По-настоящему.
Когда я наконец оторвался от её губ, парней рядом уже не было. Надо думать, прошло минут двадцать, не меньше.
— Тебя как зовут? — вдруг спросила девушка.
— Сергей. А тебя?
— Зови Рыжей, не ошибёшься. Ты гуляешь? Можно мне с тобой?
Я только кивнул, ошарашенный таким напором. Так и прогуляли весь день в парке, а вечером она напросилась ко мне. Вот и получилось, что я выполнил все советы: и Тохи, и Жеки, и Виталика. Я всё удивлялся, чего она сразу ко мне в койку полезла. А потом понял: она всегда была такая, во всём. Спешила, неслась, очень боялась опоздать. В ближайшие месяцы жизнь моя стала намного насыщеннее: кино, театры, кафе, выставки и музеи. Ей хотелось побывать везде, и она всюду тянула меня за собой.
Ребята подначивали, прочили счастливую семейную жизнь и по-доброму смеялись над тем, что всё ещё не знаю её имени. Я так и продолжал звать её Рыжей.
История продолжалось почти три месяца. А в конце ноября моя Рыжая вдруг стала задумчива и тиха. Сначала я вздохнул с облегчением. Выдерживать тот бешеный ритм, который она задавала до этого, было тяжело, хотя и интересно.
Однако такое поведение для Рыжей было настолько нехарактерным, что вскоре я начал беспокоиться и расспрашивать её. Она только отмахивалась и в очередной раз предлагала остаться дома, посидеть вдвоём. Это были тихие, нежные вечера, которых мне, пожалуй, даже недоставало в начале знакомства с ней. Но сейчас эту нежность отравляло моё беспокойство.
В один из таких вечеров она вдруг расплакалась. Ни с того ни с сего, просто уткнулась мне в плечо и заревела. Я не знал, что сделать, что сказать, только гладил по плечу и шептал:
— Тихо, Рыжик, тихо. Ну что ты? Ну всё же хорошо.
Минут пятнадцать она просто плакала, а потом вдруг сказала:
— Серёженька, я должна уехать. Надолго, на год. А может, на два.
— И ничего нельзя изменить?
— И ничего нельзя изменить. Но ты ведь не будешь меня ждать?
Такого вопроса я не ожидал. Даже смешно, обычно об этом спрашивали парни своих девчонок, уходя в армию. Я, если честно, на тот момент даже особо и не задумывался, о чём идёт речь. Ждать? Да, конечно, буду, это же Рыжая, моя Рыжая.
— С чего ты взяла? Буду.
— Это здорово. Ты знаешь… Я люблю тебя!
Это так странно. До сих пор о любви мы не говорили. Она не требовала от меня, как другие девушки, постоянных признаний, и я, если честно, даже не задумывался над тем, как я отношусь к ней. Да и её признание оказалось для меня таким неожиданным, что в ответ я по инерции выпалил:
— Я тоже тебя люблю.
— Я завтра уже уезжаю. Но я обязательно вернусь. Ты только верь и жди.
— Ты скажи, куда едешь, я буду писать, звонить.
— Не получится, там нет связи. Совсем.
— Так уже не бывает, сейчас везде есть хоть какая-нибудь связь.
— А там нет. Ты жди, просто жди. Встретимся первого сентября в парке, как в этот раз, хорошо?
— Хорошо.
— А теперь поцелуй меня и помолчи. Мне с тобой так хорошо.
А утром мы попрощались, почти как всегда. И всё… Больше я её не видел. Телефонный номер оказался отключён, а больше я о ней ничего и не знал. Как искать? И нужно ли?..
Без Рыжей стало пусто. Очень пусто и скучно. Жизнь снова стала тихой и размеренной. Предсказуемой, и от мысли, что так пройдёт почти год, становилось тошно. Но я ждал…
А потом я защитил диплом. Меня захлестнула работа. Рутина стала совершенно невыносимой. И вот тогда мне попалась Танька. Милая, тоже, кстати, рыжая и в веснушках, девочка, которая смотрела на меня с замиранием сердца. И я позволил ей себя любить.
Я таскал Танюшку по выставкам и спектаклям, по клубам и музеям. Ей поначалу понравилось. Потом она устала и стала просить о передышках. Необходимость сидеть с Танькой дома меня раздражала, но я понимал, что такой темп выдержать нелегко.
Так и встречались: она восхищалась и старалась соответствовать, я просто старался наполнить свою жизнь. На удивление, продержались мы довольно долго. Во всяком случае, всё лето мы провели вместе.
И всё это время Рыжая снилась мне. Я старался забыть её и сам себе ни за что не признался бы, что мне без неё плохо. Первое сентября я специально забил под завязку, чтобы не продохнуть.
Но утром что-то тихонечко стукнуло в моё стекло, а на подоконник опустился сорванный порывом ветра листок. И неожиданно для себя я позвонил на работу, взял отгул, отменил все свои встречи и договорённости и отправился гулять в парк. В тот самый парк, где год назад мы встретились с Рыжей.
Конечно же, я её так и не встретил. Пару раз мне казалось, что я вижу её зелёный берет в толпе, но каждый раз оказывалось, что это была не она. Так и бродил по парку весь день, медленно сосал пиво и пытался понять, что я здесь делаю.
А когда вернулся домой, первым делом позвонил Тане, договорился о встрече и предложил расстаться.
По этой же схеме — одинокая зима, бурная весна, вынужденные отношения на лето и первое сентября в парке — я провёл ещё несколько лет.
Потом была Зоя. Чудесная женщина во всех отношениях: стройная, стильная блондинка, начитанная и весёлая. Я к этому моменту уже открыл своё дело и вполне прилично зарабатывал. К ногам Зои я был готов бросить всё. Купил для нас квартиру, обставил её в соответствии с капризами Зои. Мы несколько лет прожили вместе, моим друзьям мы казались идеальной парой, дело шло к свадьбе.
Но вот парадокс: со временем я начал замечать, что меня там уже как бы и нет. Есть Зоя и её тень. Она подавляла меня, не оставляя ничего моего. Даже с друзьями я стал видеться реже, что всем казалось вполне естественным.
Все те годы, пока жил с Зоей, казалось, я даже не вспоминал о Рыжей и, конечно, не ходил в начале осени в парк. Но… В ноябре, за месяц до свадьбы — Зоя хотела свадьбу под Новый год,— я вдруг заметил в толпе знакомый зелёный берет. Я попытался догнать Рыжую, если, конечно, это была она. Но зелёный берет, словно издеваясь, маячил где-то на пределе видимости и отказывался приближаться. А потом и вовсе юркнул в торговый комплекс, где найти его снова не представлялось никакой возможности.
Свадьба не состоялась. Какое там: по ночам мне снова снилась Рыжая, и я до дрожи боялся в постели назвать так Зою. Нет, меня не пугал гнев блондинки, просто я не хотел делиться с ней своей тайной. Рыжая — это только моё.
Да и на Зою у меня как будто глаза открылись. Конечно, она не перестала быть эффектной, яркой, умной. Но вот интересной, моей — перестала. Меня вдруг снова потянуло в бесконечный вояж по всем мероприятиям города, а она, словно в насмешку, пыталась заставить меня сидеть дома. И впервые встретила сопротивление.
Перед самой свадьбой мы рассорились вдрызг. Она кричала, обвиняла в изменах, в инфантильности, ещё в чём-то. Я молчал и только удивлялся: как мог жить с этим своенравным существом, ни во что не ставящим мои интересы?
Квартиру я оставил Зое. Этакий благородный жест на прощанье. Она требовала ещё и машину, но уж тут я был твёрд. Наверное, тоже из какого-то глупого принципа.
И вот последние два года я живу один на съёмной квартире. Тяну свой бизнес, а по ночам гуляю с Рыжей по нашему парку. Но ни в прошлом, ни в позапрошлом году первого сентября в парк я так и не пошёл. Почему? Наверное, боялся всё же встретить свою девочку-осень. Теперь уже наверняка эффектную и несвободную женщину. Но совершенно точно такую же энергичную. И ещё: ей никогда не придёт в голову сказать мужчине, что его увлечение — это блажь. Скорее уж она попыталась бы его разделить. И, конечно, превзошла бы своего избранника в любом занятии. Из принципа.
А может быть, я больше смерти боялся её там не встретить. Временами мне казалось, что я её выдумал. Что она мне приснилась. Может, стоило спросить Жеку, Тоху или Виталика? Мы с ними до сих пор общаемся. Мы остались друзьями и стали деловыми партнёрами.
Да, можно было спросить у них, но я боялся…
И вот снова первое сентября, и снова Рыжая шлёт мне свой привет… Первый сорванный порывом ветра лист. Ещё зелёный, не пожелтевший. Положив его между страниц своей любимой книги, где лежало ещё несколько таких же, только уже засохших, я всё же вновь встаю из-за стола, набрасываю куртку, обуваю кроссовки и выхожу из дома.
Теперь я живу далеко от парка, пешком, как прежде, не добежишь. Сажусь в машину, ту самую, что некогда не отдал Зойке, и еду. Припарковаться у парка не удалось, народ гуляет. Оставляю машину в нескольких кварталах, иду пешком. Повинуясь некому порыву, покупаю пиво. Плевать на всё. Доеду на такси, а машину заберу завтра.
И вот передо мной ворота парка, главная аллея. Рассеянно осматриваю толпу. И у той самой лавочки, где я впервые увидел её, я углядел рыжую гриву волос и всё тот же зелёный берет. Она почти не изменилась. Конечно, она стала старше, ярче, но всё так же прятала веснушчатый носик в широкий ворот почти такого же свитера.
Я подошёл к ней и, ни слова не говоря, поцеловал. Как тогда, легонько коснувшись её губ своими. А она… Я думал, так же, как тогда, поцелует. И она поцеловала, но сначала влепила мне звонкую пощёчину.
Оторвавшись наконец от её губ, спрашиваю:
— Тебя как зовут?
— Зови Рыжей, не ошибёшься.
— А в загсе так же ответишь?
— Кто тебе сказал, что я пойду с тобой в загс?
— Ну вот, в кино, значит, пойдёшь, а в загс нет?
— Да я и в кино не пойду. Кино — это ещё заслужить надо. Ты гуляешь? Можно с тобой?
И мы пошли гулять. Она заставляла рассказывать, как я живу. И я рассказывал, опустив все подробности о моих женщинах. А она про них и не спрашивала. А когда я спросил, где она была так долго, она вдруг стала очень грустная, а потом сказала:
— Я всегда была рядом. Просто раньше ты не ждал меня.