Опубликовано в журнале День и ночь, номер 2, 2016
* * *
Араукария в саду
доисторическом приснится,
встопорщенная, будто птица,
с которой ветер не в ладу.
И дивный параллельный мир,
давно описанный Шекспиром,
становится обычным миром,
как и предсказывал Шекспир.
И у тяжёлых мерных вод,
выкатывающихся из клетки,
срывается с шипастой ветки
всё тот же безымянный плод.
* * *
Это даже не туман,
это просто дымка, дымка —
голубая паутинка
от Гоа на Хиндустан.
Это молния в окне,
это спятившая пена,
ошалелая сирена
в опрокинутой волне.
Это набирает ход,
уходя в иную местность,
как в бездонную безвестность,
белый-белый пароход…
И, как прежде, ночь нежна,
и Луна светла, как прежде,
и тончайший луч надежды
достигает даже дна.
* * *
Вечер тени удлиняет,
на песке медузы стынут,
гладь песков запотевает,
будто зеркало в гостиной…
Так бы жить, не зная горя,
с ветряками не сражаться,
уходить с отливом в море
и с приливом возвращаться…
Охота
Шакалов, что рыщут в пустыне Мазандерана,
достанут только собаки Мазандерана.
Альдебаран расцветает в ночи, как рана,
и это значит: охота кончится рано.
И это значит: опять ползёт из тумана
Сухая тоска — забытой сурой Корана.
Шакалов, что рыщут в пустыне Мазандерана,
достанут только собаки Мазандерана.
De Profundis
(рыбный ресторан)
Из глубин взываю к тебе, о Господи!
Рыба плачет. Аквариум полон слёз.
Покупатели, нежась в распадах роз,
нежной сладости лотосов и олеандров,
в клубах дыма, как в гибких, размытых меандрах,
в берегах, как в обвалах тяжёлых мимоз,
выбирают…
Ещё не меня, о Господи!
Аравийское море
Звёздная мгла расцветает, как нежный колос,
беспомощным взрывом растёт в квадрате Весов.
Совершенно и величественно Колесо —
и никогда не отклоняется
ни на один волос.
Золотистые веера
низких пальм синхронно раскачиваются.
Это файлы грядущего мерно скачиваются,
приходящее завтра мешая
с ушедшим вчера.