Опубликовано в журнале День и ночь, номер 6, 2015
Красноярский
литературный лицей
Мастерская Елены Тимченко
Ася Пузанова
11 класс
Ломая рамки
Я в очередной раз взглянула на потрескавшийся экран телефона. Десять ноль три. Сдавленно выдохнула сквозь сжатые губы. Белобокий автобус лениво тащился сквозь пыльные улочки правобережья. А ровно в десять меня уже ждали на остановке «Базаиха». Почти каждое воскресенье мы с друзьями ходим на «Столбы». С «Турбазы» — если на центральные, с «Базаихи» — в места поинтереснее. Сегодня нас ожидал Торгашинский хребет, где я, кажется, ещё никогда не бывала.
Каждый раз я смотрю на них, ожидающих меня пёстрой замёрзшей толпой на остановке, переполненными искренним раскаянием глазами. Каждый раз молчаливо клянусь сама себе, что в следующий раз выйду пораньше. И каждый раз опаздываю снова…
Наконец моё неспешное транспортное средство добралось до места. Улыбаясь насмешливо и укоризненно, как и всегда, они вышли из аптеки с пустой рамкой для фотографий в руках и объявили, что собираются ломать рамки на вершине. «Идея хорошая,— подумалось мне.— И философская, образная такая».
И правда, кто из нас может сказать, что он свободен от любых рамок? Возможно ли это? А может, никаких рамок и вовсе нет? Что вообще есть свобода?
Тем временем мы добрались до первого холма и начали восхождение. Долго и муторно шагать вверх по прошлогодней траве, чуть присыпанной снегом, спотыкаясь о камни и скользя по чуть заметной тропинке. Вверх, шаг за шагом, безуспешно пытаясь выровнять дыхание и оглядываясь иногда, чтобы полюбоваться на всё удаляющиеся деревянные домики внизу, в огромном кратере. Кажется, что кратер этот — след древнего метеорита; смешно смотреть на домики, похожие на грибы, ютящиеся в его обширной чаше и не выползающие за край. Кажется, если бы этих природных границ не было, домики растеклись и расплескались бы по всей земле. Всё это очень красиво, но я понимаю, что стою больше для того, чтобы отдышаться, чем для того, чтобы любоваться видами. И я снова шаг за шагом преодолеваю крутой подъём.
Может, свобода — это что-то сродни птичьему полёту? На сильных и прекрасных крыльях птицы возносятся ввысь, разрезают воздух. Они кажутся такими лёгкими. Будто у них нет ограничений, и они могут лететь куда угодно. Им открыты все четыре стороны света, для них возможна любая высота, они в любой момент могут сорваться и…
Повешенные же на нас тела кажутся грузными мешками, неуправляемыми и тянущими вниз. Силы оставляют меня… Однако упасть на заснеженный, поросший травой камень я не успеваю. Первый подъём закончен, мы добрались до небольшого каменного хребта. Стоять на нём довольно страшно: каменистая поверхность узка и неровна, а ветер, ничем теперь не ограничиваемый, бушует, сбивает с ног и выхватывает перчатки из рук, чтобы бросить их на землю. Мы садимся на камни как можно выше и ближе к краю, чтобы вдохнуть чистый, бьющий в лицо воздух и долго вглядываться в пейзаж. Вдали виднеется город и синий густой смог над ним; немного ближе — сахарные горы, тёмные деревья и заледеневшая река с чёрным мостом. Сильные потоки воздуха, волнуясь, то бьют нам в лицо, переполняя лёгкие ощущением полёта, то стихают и осторожно проползают под шапку, леденя уши. Почему здесь хочется оставаться вечно?
Может, настоящая свобода — это ветер? Ничто не ограничивает его. Он — везде, перед ним — необъятный простор Вселенной, он может увидеть всё, услышать всё, дотронуться до всего. Невозможно поймать ветер. Мы же, кажется, поймали себя сами, заковали в рамки привычек, законов, этических норм и устоявшегося уклада жизни. Каждый из нас полон навязанных обществом или самим собой «надо», «можно» и «нельзя», обязательств и ценностей, страхов и предубеждений. Свободен только тот, у кого ничего нет. Однако ценна ли такая свобода? Достижима ли она? Я думаю, невозможность её — наше везение, ведь человек не ветер, он нуждается в опоре, твёрдой земле под ногами и ориентирах. И рамки, ограничивающие нас во многом, во многом же являются и опорой, делающей нас людьми, дающей нам сосуществовать друг с другом. Полной свободы нет, и мы можем лишь бесконечно устремляться к ней, вырываясь за рамки, открывая для себя неизведанное.
Пора идти дальше. Сжалившись надо мной, рыжая Эля надела мне на шею рамку для фотографий и ободряюще улыбнулась: «Она придаст тебе сил!» За этот день мы отшагали немало по тонкому настилу снега и камням. Возвращаться мы решили просто — съехать около полукилометра с крутой горы на ледянках вниз, прямо через кусты, к ожидающей нас речке Базаихе. Конечно, мы были осторожны, но, думаю, во время этого спуска нам открылось что-то новое: непередаваемое ощущение скорости, лёгкости; снег, собираемый ногами, накрывал нас с головой. Спуск был длинен, но пролетел как одно счастливое мгновение и закончился прямо у кромки речного льда, куда я не преминула провалиться по колено, потянувшись за улетевшей ледянкой. Перебравшись через реку, я обнаружила, что совсем потеряла подошву одного ботинка и перемазала в чём-то всё лицо — в таком виде, ступая мокрым порванным носком по снегу и асфальту, я и шагала гордо до остановки, и в таком же виде, естественно, ехала в автобусе.
Придя домой, я сняла с шеи рамку для фотографий и обнаружила, что она раскололась.
Кажется, я в очередной раз сломала свои рамки.
Даша Голощапова
7 класс
Сказка о странном мальчике Янеке и его удивительных друзьях
Мальчик по имени Янек был необычным, даже странным. С другими детьми из деревеньки он не разговаривал — избегал их. Зато Янек целые дни проводил за разговорами со стульями, сырами и сушёными вишнями в кладовой.
Родителям Янека это совсем не нравилось. Они сначала ругали, а потом умасливали его подарками, хвалили за каждое слово, сказанное не бутылке вишнёвки, а настоящему человеку.
Матушка Янека даже водила мальчика к колдунье (уроженке Литвы), живущей на окраине деревни. Та сначала заунывно читала заклятья и потешно качала головой, водила руками вокруг мальчишки. После колдунья вытащила из шкафчика мешочек с истолчёнными травами и, не говоря ни слова, вручила его матери мальчика. Потом литовка испуганно глянула на Янека, прошептала, что она «такой дряни не вынесет» и, бросив на мать «больного» взгляд, полный жалости и сочувствия, сказала, что они могут идти и денег за «лечение» не надо.
После этого случая колдунья спешно покинула деревеньку и переехала, по слухам, в Краков.
В один тихий майский вечер странный мальчишка собрал вокруг себя в кладовой целый съестной совет: три головки сыра, две луковицы, одну баночку сливового джема и большой свиной окорок.
— Что случилось? Что произошло? Зачем нас тут собрали? — пискляво вопила одна из луковиц.
— Пан Окорок, может, вы знаете, зачем мальчик нас тут собрал? — величаво пробасила головка сыра.
— Друзья! — начал Янек.— Мои родители против нашего общения, вот о чём я хочу поговорить. Что же делать?
— Ну… например… можно… Эх, я не знаю…— промямлила баночка джема.
— Я предлагаю революцию! Свободу еде! — заверещала другая луковица.
— Нужно скрывать наше общение, Янек! Начни ты и с людьми разговаривать,— предложил Окорок.
— Давай ты нас… в мешок, а сам… ну, того… бежать,— пробормотал сливовый джем, смущённо заёрзав по полу.
— А вот это идея! — ухмыльнулся мальчишка.— Я устал оттого, что родители мои не разрешают мне ни словечка молвить с вами, друзья!
Янек собрал весь «провиант» в мешок и, по-шпионски выскользнув из кладовой, подбежал на цыпочках к калитке и побежал сломя голову в сторону леса. За ним, он думал, огромная Варшава, где его, Янека, уж точно поймут.
Так думали и луковицы, и сыры, и даже баночка сливового джема.
Когда мальчик вбежал в сырой холодный лес, небо уже потемнело, на нём угрюмо повисли серые тучи.
Янек присел на поваленную ветром берёзу, вынул из мешка окорок, которого, в отличие от истеричных луковиц, мальчишка считал серьёзным собеседником.
— Пан Окорок! Далеко ли ещё до Варшавы?
Окорок огляделся и произнёс:
— Думаю, как из лесу выйдем — и… там она.
Заморосил холодный дождик. Янек укутался в шерстяную телогрейку, а мешок с «друзьями» засунул в ямку под стволом берёзы.
— Эй, парниша! — нервно выкрикнула одна из луковиц.— Скоро мы придём?
— Скоро, скоро,— грустно вздохнул мальчик и вскоре уснул, свернувшись калачиком на стволе упавшей берёзы.
Пока Янек беспокойно спал, в мешке с едой разразился самый настоящий спор.
— Я тебе говорю, тебе, луковица дубовая! Я буду спать под кроватью Яна! — гневно вещала одна из головок сыра.
— Нет, мы! Мы! Мы! Мы! — верещали обе луковицы.— Сыр Янек любит! Он вас троих мигом скушает.
Сыры всерьёз обиделись и обещали луковицам все кары небесные. Окорок молчал, думал о чём-то своём. Джем что-то бормотал, подозрительно оглядывая всех присутствующих.
Янек проспал недолго. Пробудился он оттого, что дождь разошёлся вовсю, а издали уже слышались раскаты грома. Мальчику стало холодно, и он понял, что проголодался. У Янека был целый мешок съестного, но, к сожалению, съесть единственных друзей он не мог.
— Пойдём дальше? — поинтересовался мальчик у мешка, лежавшего под стволом берёзы.
— Пойдём…— донёсся из мешка нестройный хор голосов.
Вокруг Янека бушевала стихия. Капли дождя дробно стучали по листве, куртка мальчика уже давно вымокла до нитки. Пройдя немного через влажный папоротник, мальчишка сел прямо на землю и обхватил руками колени.
Еда в мешке тем временем продолжала спор: луковицы гневно верещали, головки сыра так же жарко отстаивали свою точку зрения!
— Я думаю, мы уже пришли! — сыры твёрдо стояли на своём.
— Не-а! Не пришли! Это не столица! — луковицы в два писклявых голоса выражали несогласие.
Янек вскоре поднялся и продолжил путь. Его босые ноги кололи острые веточки и камни, пальцы побелели от холода.
— Янек! Что там? — раздалось из мешка.
Грубоватый голос принадлежал Окороку. Мальчик произнёс, прислонившись спиной к высокой осине:
— Мы пока в лесу. Сейчас ещё ночь.
И правда, небо всё ещё было угольно-чёрным, и лес тоже погрузился в предрассветную тьму. Янек пробирался на ощупь, близоруко выставив вперёд руки. Остановиться он не мог: дома его уже точно хватились и искать будут именно в лесу.
Издалека раздался заунывный волчий вой. Тут же ему ответил ещё один голос, и ещё, и ещё.
Янек огляделся, вздрогнул и побежал изо всех сил куда-то вперёд, не разбирая дороги. Несколько раз мальчик падал, спотыкаясь о корни деревьев, разбил коленку.
Когда он остановился, небо посветлело, и дождь почти не капал. Вокруг Янека были незнакомые деревья, незнакомые пни и булыжники. Он-то думал, что весь лес с друзьями обошёл. Оказалось, что есть и другой лес. Страшный и холодный.
— Янек!
Мальчик посмотрел в сторону мешка.
— Ну Янек, ты чего как… ну… сомн… сомн… була эта! Во! Сомнамбула! — заметила банка джема.— Мы пришли?
— Да, пришли…— грустно проговорил мальчишка, достал из мешка ругающийся окорок и… откусил от него приличный кусок.
— Э, едоед! Ты чего? — вытаращилась одна из луковиц на Янека, вовсю уминающего окорок.
Закончив с мясом, мальчик надкусил каждую головку сыра, каждую луковицу и ополовинил банку сливового джема.
К вечеру Янека нашли в лесу, замёрзшего, но сытого и довольного. Родители устроили знатный пир у себя дома в честь спасения Яна.
С тех пор этот странный мальчишка не разговаривал с едой, посудой и мебелью. Правда, во сне он часто виделся с тремя глуповатыми головками сыра, двумя взбалмошными луковицами, паном Окороком и банкой сливового джема.
Катя Сапрыгина
11 класс
Танцуй за тех, кто не может
Такое желанное, такое недосягаемое слово «свобода»… Что значит оно для разных народов, стран, эпох и отдельных людей?
Начиная с древнейших времён, люди боролись за собственную жизнь, конкурируя с дикой природой; за освобождение от гнёта господствующих держав и подчинения им. Боролись за свободу слова в печати и возможность быть услышанными, продвигать собственные идеи и мысли. В девятнадцатом веке — за свободу личности, отмену крепостного права, установление равноправия. Добивались свобод и уважения путём революций и бунтов, ценой своих принципов, убеждений и нередко жизней. Многие подвергались опасностям, по крупицам собирали сломленную силу духа и кровью расписывались за получение хотя бы глотка свободы.
Двадцатый век стал переломным временем в истории: он был насыщен огромными переменами, сменами власти, сенсационными открытиями, прорывами во многих сферах жизни человека. Но к чему мы пришли в исходе этого и начале двадцать первого века? Теперь мы считаемся свободными во всём, за что боролись наши прародители. Мы добились, но почему же мы несчастливы, почему не чувствуем себя свободными в полной мере даже сейчас?
Я думала, что людям стали мешать суета, мелочные заботы, проблемы на работе, учёбе, нехватка времени, денег, внимания. Но это лишь поверхностные неудобства, которые при сильном желании и старании можно изменить. Нам могут в этом помочь друзья, родные, врачи, искусство, смена деятельности и тому подобное.
А я хочу рассказать о тех, кто по-настоящему закован, кто никогда не чувствовал и, скорее всего, никогда не сможет почувствовать себя свободным… Судьба не предоставила им права выбора. Может, их принёс несчастливый аист, или какой-нибудь злодей перемешал их звёздную карту жизни. Известно только, что для многих из них смысл слова «свобода» был потерян раз и навсегда. С первой секунды рождения их жизнь зависит от посторонней помощи, медикаментов, от различного оборудования. И неизвестно, что страшнее: быть и осознавать или быть и не осознавать всего, на что ты мог бы быть способен.
Я учусь в обычной общеобразовательной школе, и всего пару лет назад у нас стали обучаться дети, которых принёс тот самый несчастливый аист. Все привыкли к тому, что их водят за руку, сидят с ними на уроках, помогают им совершать кажущиеся нам обычными действия их мамы и бабушки.
Однажды, во время очередного дежурства, я стояла между этажами на лестнице и вдруг через сонную учебную задумчивость остановила свой взгляд на мальчике Сене, которого мама вела, держа за руки. Пока я сосредоточенно следила за тем, чтобы шумные малыши из начальной школы и бойкие пятиклассники не сбили их с ног, я всё больше вглядывалась в лицо и фигурку Сеньки. Он делал с трудом дававшиеся ему шаги, изо всех сил стараясь подчинить своё тело ровным движениям. Каждое усилие отображалось на его лице, каждая покорённая ступенька стоила ему неимоверного труда. Мама отпустила Сенину руку, и на долю секунды он растерялся, ещё крепче схватился другой рукой за перила и решил идти сам…
Ужасающие, тяжёлые болезни, сковывающие не только детей, но и их родных,— вот она, несвобода, которая кажется мне самой страшной в двадцать первом веке. Боюсь представить, что чувствуют мамы этих лучезарных детей, с какими мыслями живут, просыпаются и засыпают. И как мы, рождённые под счастливыми звёздами, можем жаловаться на свою судьбу?! На то, что нас затянула работа, рутина, лень?
Я могу идти, танцевать, улыбаться людям и быть свободной в своих движениях. Разве есть что-то большее, чего можно желать?
Когда-то я участвовала в закрытии спортивных игр для особенных детей. Участники приехали со всего края, но их оказалось так мало. Приехали только те, кому судьбой было разрешено самостоятельно встать на ноги. Нас, встречающих и танцующих для них, было тоже немного. Но, пожалуй, я не смогу передать словами, какими глазами они смотрели на наши сверкающие платья, какое изумление выражали их лица в ответ на наши улыбки и приглашения встать в хоровод. Стать на эти несколько минут одним целым оказалось испытанием и для них, и для нас. И лично у меня было одно единственное желание — подарить этим мужественным, невероятно добрым и чуточку невезучим людям всё своё тепло, всю нежность, которой, как мне кажется, им так не хватает. Улыбаться им без жалости, а с невероятной искренностью, с той же красотой души, какая живёт в них самих. Этот праздник, такой обычный для нас, но грандиозный для них, живёт в моей памяти как один из самых светлых, на которых я выступала за все двенадцать лет занятий танцами.
Красноярский
городской конкурс «Суперперо-2015»,
посвящённый году литературы и 15-летию городской детской газеты «Детский район»
Номинация «Мы едем, едем, едем…»
Варвара Кузнецова
Красноярск, школа № 6, 11 класс
Ciao,
Италия!
или
Италия в миниатюре
Невозможно ни одну страну изучить по книжкам, фильмам или картинкам. Хочешь по-настоящему узнать что-либо о стране — посети её! Отправляясь с родителями в Италию, я только и знала: море, Рим, Венеция, макароны и сапог. Но, как оказалось, всё не так просто.
Coco
arriva!
Спускаюсь с трапа и ступаю на раскалённый асфальт в городе Римини: «Наконец-то!» Жаркое итальянское солнце. Влажный морской воздух. Едва заселившись в гостиницу, мы отправляемся на пляж. Искупавшись, дремлем на шезлонгах, уставшие после перелёта. Как вдруг: «Синьор, синьора, синьорина! Prego! (Пожалуйста.— итал.)». Лениво открываю один глаз — стоит негр с солнцезащитными очками в руках и предлагает их купить. Я отказываюсь и снова закрываю глаз. Но не тут-то было! «Coco! Coco arriva! Africa vitamino!» — голос продавца кокосов слышался всё ближе и ближе. Затем нас атаковали продавцы музыкальных колонок, украшений, одежды, предлагали сделать татуировку и массаж. Хорошо, что нас заранее предупредили, что, по законам Италии, штраф за вещь, купленную не в магазине, а у прохожих, оплачивает покупатель, а не продавец,— так итальянское правительство борется с нелегальной продажей товаров.
Как
это всё можно съесть?
Когда спадает жара, идём с родителями гулять по вечернему Римини.
Мы нашли прекрасный ristorante, всё было мило и уютно. Заказали каждому по блюду, салату, десерту… И вот нам несут гигантские блюда, доверху наполненные пастой и салатами. Как это всё можно съесть за один раз? Ели долго, очень долго… но так и не доели. Впоследствии мы стали заказывать одну порцию на троих. Конечно, мы могли, как истинные итальянцы, трапезничать по четыре часа, но нам, русским, нужно всё успеть — мы ведь туристы!
Сан-Марино
Сан-Марино всего в получасе езды от Римини. Это крошечное государство, расположенное на горе. Помимо того, что во всей Европе улочки маленькие и узкие, здесь они просто микроскопические. И да — машины умудряются ездить по ним!
Нас привезли к главной достопримечательности Сан-Марино — крепости, расположенной у самой вершины горы. Толпы туристов, прогуливающихся по улочкам и площадям крепости, создают определённый ритм, в который попадаешь, едва проходишь через крепостные ворота. Типичная средневековая крепость… Но от вида на материковую Италию и землю, рассечённую полями, захватывает дух.
Пути-дороги
В пятницу утром родители арендовали автомобиль — мы собирались посетить Флоренцию и Венецию. Запаслись картами автодорог, едой, не забыли младшего брата, который постоянно играл с нами в прятки в любой удобный и неудобный момент, и отправились в путь. Вот только когда взяли машину, выяснилось, что навигатор не входит в услуги аренды. Намечалась весёлая поездочка!
Решили купить навигатор. Ох! Как долго мы кружили по различным развязкам, кольцам и перекрёсткам, чтобы попасть в торговый центр. Всё-таки купили навигатор, но уже в машине выяснили, что прикуриватель не работает! А навигатор разряжен…
Карта Италии, разрисованная жёлтыми полосочками дорог, ничем нам не помогла. Папа за рулём, мама на переднем сиденье, но у неё плохое зрение, я на заднем сиденье, но мне тоже хочется поучаствовать в дискуссии на тему: «Куда же мы едем?» Один тыкает пальцем направо, уверяя, что это именно тот поворот, который нам нужен, второй говорит, что нужно ехать прямо, а я утверждаю, что если верить указателям, нужно развернуться и ехать назад. В результате, не найдя где свернуть, проскочили сквозь Флоренцию и, сделав круг в направлении Болоньи, наконец со второй попытки въехали в столицу итальянского Возрождения.
Флоренция
Путешествие по Флоренции я начала с прогулки по гостиничному номеру, который располагался в одном из старых зданий в центре города: невероятно высокие потолки, украшенные фресками, арочные окна, старинные шкафы и комодики с полочками, закрывающимися на ключик. Всё старинное — кроме телевизора, тостера и чайника.
Потом наш путь лежал на Понте Веккьо — знаменитый флорентийский мост, где располагаются старые ювелирные мастерские. Полюбовались золотыми украшениями и повздыхали возле лавочек с уникальными ювелирными изделиями.
За узкими улочками открывается площадь Синьории, на которой стоят Давид и другие скульптуры, захваченные флорентийцами в походах. Пройдя ещё пару переулков, мы ахнули: перед нами возник тот самый Санта-Мария-дель-Фьоре, купол которого виден с любой крыши Флоренции. Я ощущала себя ничтожным существом рядом с таким гигантским собором. Меня охватило необыкновенное чувство: то, что я раньше видела в фильмах и на фотографиях, теперь вижу вживую! Теперь я понимаю, что значит музыка, застывшая в камне!
Венеция
Венеция встретила нас проливным дождём. А у нас нет ни зонта, ни курток…
Припарковав машину и забрав из неё все вещи, мы побежали, намокая под ливнем, под соседнюю крышу. И вот тут мы смогли оценить, какая польза от уличных торговцев: «случайно» рядом с нами оказался чернокожий торговец с дождевиками. Он начал торговаться, но о каком торге может идти речь, когда ты за минуту успел промокнуть до ниточки?
Венеция показалась серой и холодной.
Мы долго петляли по узеньким улочкам, проходя многочисленные мостики и каналы. Постоянно поскальзываясь на каменной кладке мостовых, мы думали только об одном: поскорей бы согреться!
Но мне удалось увидеть настоящую Венецию на следующий день, когда мы катались на гондолах по узеньким каналам, огибая повороты, углы домов, наклоняясь под низенькими мостиками и разговаривая с гондольером о венецианской зиме.
Медуза
Такая синяя… скользкая… Будто вижу её в научном фильме про морскую фауну. Она плывёт по каналу. Она — медуза. Так эпично она вздымается в морской воде. Прозрачная, словно муранское стекло с голубоватым отливом в водах канала острова Мурано.
Я в кресле самолёта… Я закрываю глаза, и передо мной возникает образ величественного Санта-Мария-дель-Фьоре, я брожу по узеньким улочкам Сан-Марино, и мимо меня эпично проплывает муранская медуза. Прощай, солнечная Италия!
Ермаковская школа русской словесности
Константин Мигунов
Превращения
Когда я был маленький, у меня на спине были крылья. Я очень был рад и хотел летать. Но мама запретила мне и сказала, что я буду летать, когда научусь.
— Как же я научусь, если ты мне запрещаешь?
— Потерпи,— сказала мама,— я скоро куплю курицу, у неё тоже есть крылья, и она тебя летать научит.
Пока мама искала подходящую курицу, мои крылья исчезли.
Зато у меня выросли плавники! Я только хотел нырнуть в реку, как мама надела на меня спасательный круг и на всякий случай приготовила надувной матрац, чтобы я не утонул, пока она ищет мне подходящую рыбу в учителя. В итоге мама купила мне акваланг, а плавники у меня сами собой отвалились.
С тех пор я начал превращаться… когда придумаю в кого — расскажу!
Сергей Чубик
6 класс
Птица-осень
Почему-то с утра у меня грустное настроение… Вроде и в школе дела хорошо, и погода стоит за окном солнечная, но мне грустно. Хотел почитать, но не могу сосредоточиться. Поиграл немножко с кошкой, но это тоже меня не развеселило.
Я просто сижу на диване и думаю ни о чём.
Я включил музыку, чтобы хоть немного развеселиться. Бася замурлыкала на подоконнике. Я тихо подошёл к окну. Уже вечер. Закат красивый, золотой. Он сливается с золотом деревьев, и весь мир кажется спокойным золотым царством.
Я присмотрелся и заметил малюсенькую золотую птичку в листве дерева за окном. Она порхала с ветки на ветку, переливаясь всеми оттенками золота. Иногда она терялась в ворохе листьев, и тогда мне казалось, что она мне причудилась, но потом она снова появлялась, и я её ясно видел.
Я решил поближе её рассмотреть и распахнул окно. Бася, спавшая на подоконнике, подпрыгнула от испуга и громко замяукала. Моя странная гостья тоже испугалась и упорхнула.
Весь вечер я всматривался в темноту, но больше её не увидел.
Мне очень хотелось увидеть снова эту красивую птичку. Я перелистал все энциклопедии, но не нашёл ничего похожего. Неужели это птица из сказки? Или действительно она мне причудилась?
Всю ночь мне снилась сказочная птица с золотыми перьями — как берёзовые листья… на лапках у неё были красивые маленькие браслеты, сплетённые из лозы. Она не похожа ни на одну известную людям птицу! В моём сне она порхала с ветки на ветку и очень красиво пела.
Утром я забыл про свой сон. Выучил уроки и пошёл в школу. День прошёл как обычно. После уроков остался поиграть в баскетбол, погулял с друзьями и вернулся домой. По телевизору шёл интересный фильм. На кухне вкусно пахло пирожками. Мама с папой пили чай. Я поужинал и снова сел за уроки.
За окном уже было совсем темно.
Вдруг я услышал красивое пение. Эту песню я уже слышал — во сне. Я ущипнул себя. Мне не верилось, что волшебство вернулось. Да, это она!
Она весело порхала по листикам и была похожа на листопад. Такой красоты я ещё не видел! В золотом закате стоят волшебные золотые деревья, и маленькое чудо порхает с ветки на ветку. Я тихо открыл окно. Золотая гостья переливчато пела. Я прислушался к её песне и услышал знакомые звуки. В шорохе листьев раздавалось: «Прощай, осень! Прощай, осень!» Это была грустная песня. Птичка полетала немножко и упорхнула.
Я грустно вздохнул и пошёл спать…
А наутро выпал снег. От золота на деревьях не осталось и следа! Золотое царство превратилось в серебряное.
Да, это была птица-осень. Она прощалась с нами, знала, что выпадет снег и убьёт золотое царство.
Мне очень нравится зима. Я люблю кататься на коньках. Весной тоже хорошо. А лето вообще моё любимое время года. Но больше всего на свете я буду ждать осень, особенно — золотой октябрь. Может быть, прилетит моя волшебная гостья. Я сел за стол и нарисовал её. Жаль, что голос её в рисунке нельзя передать. Мне снова грустно. Прилетай ко мне в гости, моя загадочная птица-осень!
Сергей Добросоцкий
7 класс
Интервью
Я взял интервью у своего папы, Александра Николаевича Добросоцкого, потому что у него самая яркая профессия. Он работает в пожарной охране МЧС России.
— Папа, я хотел бы узнать многое о твоей профессии. Ты очень давно работаешь, тушишь пожары, спасаешь людей. Сколько лет ты там работаешь?
— Уже двадцать лет.
— Какая у тебя должность, какое звание?
— Я — водитель пожарного автомобиля, а звание у меня — прапорщик.
— Это всё очень интересно, но хотелось бы уточнить: что главное в твоей работе?
— Главное — три качества: сноровка, знание, смелость. Без этих качеств невозможно тушить пожары.
— Раз ты заговорил о пожаре, как по-твоему — что такое пожар?
— По моему мнению, пожар — это неконтролируемое горение.
— Это и есть пожар?
— Да, верно.
— А что означает для тебя сплочённость коллектива?
— Это единый боевой расчёт, который не теряется ни в огне, ни в дыму.
— Красиво сказано! Спасибо за информацию о пожарниках.
— Всегда пожалуйста.
— У меня ещё один вопрос. Главный. Как ты относишься к тому, что наше интервью будут читать в газете? Будет ли читателям интересна жизнь пожарника?
— Я считаю, что им будет очень интересно, потому что мало кто знает, как живут пожарники.
Лицей № 103 «Гармония» г. Железногорск
Евгения Захарчук
10 класс
Скорая помощь
Звоните, пишите в скорую помощь,
Мы не посмотрим на имя и отчество —
Наша быстрейшая скорая помощь
Лечит от боли и одиночества!
Есть у нас пледы от всякой печали,
Добрые книги, карандаши;
Есть самовары с ромашковым чаем
И собеседник для каждой души;
Есть у нас горы игрушечных мишек,
Самые мягкие в мире коты,
Три килограмма румянистых пышек
И красненький бантик для красоты.
А если всё это никак не поможет,
Дадим вам билеты — в Венецию! в Рим!
Только пускай вас ничто не тревожит —
Проблемы так любят, когда мы грустим.
Звоните, пишите в скорую помощь,
Мы не посмотрим на имя и отчество —
Наша быстрейшая скорая помощь
Лечит от боли и одиночества!